V.S. - La Critica (первая книга казанской трилогии)

Мы со Стальским настолько отрешились от реального мира, что никак не отнести сказанные слова к нашим персонам. Краем глаза я видел людей с микрофонами, видео и фотокамерами; некоторые из них были фрилансерами, но преобладали профессионалы. Краем другого глаза я видел мелкие телесные контакты молодых людей со служителями правопорядка. Нашу машину, запаркованную здесь же, теперь уже окружала толпа, через которую – если бы мы решили вдруг убраться – проехать было бы сложно. Меня кто-то дёрнул за рукав; довольно грубо – так, как будто этот кто-то чувствовал своё полное и безоговорочное право дёргать за рукав людей. Я сделал вид, что меня это не касается, а когда это повторилось, то толкнул «дёргальщика за рукав» в грудь и обозвал «гондоном». Всё, больше я ничего не помню.

*****

– Это ваши пиздастрадальцы? – сверяясь с документами, спросил у Стальской старший лейтенант.

Мы с Глебом как две шимпанзе из вольера с грустью смотрели на Марту и старлея, одной рукой держась за решётку, а второй поддерживая штаны; ремни у нас отняли, чтобы мы не повесились.

– Да, мои, – с кислой миной ответила Марта и сделала шаг в сторону камеры.

Старлей незамедлительно начал пялиться на задницу Стальской.

– Сопротивлялись при аресте… – задумчиво отрекомендовал нас Марте полисмен, не сводя глаз с попы.

Марта вскинула (а точнее опустила) на полисмена прекрасные полные ужаса глаза.

– Да уж. Настоящие головорезы, – усугубил старший лейтенант. – Особенно вот тот мелкий.

Через пятнадцать минут Марта нас везла в своей машине на штраф-стоянку.

– Кто это придумал? – спросила она, еле сдерживая гнев. – Скажите «огромное спасибо», что начальник этого отделения – приятель Марка.

«Это ещё чё за…» – взглядом через зеркало спросил я у сидящего на заднем диване Глеба. «Жених Марты, ты что забыл?..» – взглядом ответил Стальский. «Бывший!..» – уточнил я взглядом. «Бывший», – согласился взглядом Глеб и добавил: «Но нас-то вытащил…» «Что правда, то правда», – смиренно моргнул я.

– Что вы там переглядываетесь?! – зло проговорила Марта. – Дети маленькие!..

– А как ты узнала, что мы в обезьяннике? – ответил вопросом на вопрос я.

– По телевизору увидела. Так кому в голову взбрело ехать по пешеходной зоне прямо к месту ЧП, прямо под камеры телеканалов, прямо в лапы полиции?!..

– Постой-ка, – ожил на заднем сиденье Стальский, – нас что, по телевизору показали?! В прямом эфире?!

– Мда… В прямом «Кефире». Телекомпания «Кефир» с места вела прямой репортаж. Вашу бледно-жёлтую газетёнку показали крупным планом. Журналистка из «Кефира» трясла этим «культурным объектом» перед камерой! Позорище!.. Как братец орал!.. Как революционер, твою ж мать!.. Слава Богу она не видит… А этот «крошка енот», – Стальская ущипнула меня за ногу, – бегал от полицейского вокруг машины… В каждой ручонке по смятой жёлтой бумажке!.. Как чер-лидерша с помпонами; выскальзывал из рук служителей правопорядка. Стыдоба.

Переглядывание с различными эмоциями на лицах у нас со Стальским начало входить в привычку. Сейчас наши рожи выражали благоговейный восторг и слезливую надежду. Я взял слово:

– Марта, Крошка, ты действительно не понимаешь, как нам сегодня повезло?!

– Понимаю, конечно. Вас бы могли избить до полужизни, но вы легко отделались, – зло проговорила Марта, как будто была не слишком рада от того, что мы «легко отделались». – Проезжай, мать твою, поворотник не забудь выключить, – выругалась Стальская и нажала на сигнал.

– Да не в этом дело, Чёрт побери! О таком сюжете в прямом эфире мы могли только мечтать. Стальский?! – я обернулся на партнёра.

– Угу, – одобрительно промычал Глеб. – Главное теперь удержать внимание публики.

– Как насчёт: сесть посрать на площади перед парламентом, с вашей газетой в руке, а потом подтереться ей же?! – предложила Марта.

Мы задумались над её предложением.

– Вы совсем. Совсем, господа Аронов и Стальский. Для вас ещё не всё закончилось, – гнула своё Марта. – Ждите повестки! Проверяйте почаще почтовый ящик.

Глеб пожелал сменить тему.

– И сколько жрёт этот уёбок? А? – Стальский открыл наполовину люк и закрыл обратно. – Семьдесят?

– Не так уж много, – Марта потрогала кнопку люка. – Всего-то двадцать восемь.

– На сотню метров? – не удержался от детской подколки я.

– Шутники, – Марта подрегулировала климат.

– А не разумнее взять что-нибудь, что будет тратить десять литров или двенадцать литров на сотню? – продолжил выяснять я.

Марта нахмурилась. Через полминуты сказала:

– Я вам объясню кое-что: есть люди, которым нужны клавиши. Многие довольствуются дешёвым синтезатором, а некоторым необходим рояль, – Марта через зеркало улыбнулась брату.

На меня снизошла благодать, как от соприкосновения с шедевром. Какая великолепная метафора: «Паркетный джип – синтезатор, а Hammer H2 – концертный рояль». Настолько безвкусная машина, что даже в этом что-то есть. Если бы на таком транспортёре катался я, то это выглядело бы явной сублимацией, но когда за рулём такая кариатида, как М. Стальская, всё обретает смысл и завершённость.

На штраф-стоянке выяснилось, что машину можно забрать только завтра, и только после уплаты штрафов. Наш автомобильный вояж по променаду, плюс парковка на пешеходной зоне, плюс аварийная ситуация, стоили нам десять тысяч рублей. Примерно на эту же сумму у Стальского имелись старые неоплаченные штрафы. Дежуривший на штраф-стоянке полиционер, на нашу просьбу забрать из багажника оставшийся тираж газеты, лишь матерно пошутил.

– Сбережения таят как обещания политиков после перевыборов, – прокомментировал Глеб сложившуюся ситуацию, вынимая из кармана бумажник.

– У меня есть заначка, я заплачу, – сказал я, доставая свой портмоне.

– Да у меня самого есть, я сам заплачу, – проворчал Стальский и начал выбирать из своих карточек нужную.

– Так плати тогда, а не плачь! – сокрушённо продекламировал я, вознеся руки к небу.

– А я что, по-твоему, делаю?..

– А может чёрт с этим ведром? Она не стоит двадцать тысяч, – сказал я.

– А тираж газеты! – повысил голос Глеб.

– Ах, точно! Совсем забыл! – схватился за голову я.

– У тебя память как у рыбки, – проговорил Глеб, утрированно покачивая головой.

За нашими спинами просигналила машина Марты, и несколько раз моргнули прожекторы на крыше.

– Что же мы скажем Сицилии? Она будет считать нас за ненадёжных людей. За пиз…лов, если одним словом, – сказал я Глебу, пока он вбивал в аппарат номер своего техпаспорта, который он, каким-то хреновым чудом, помнил наизусть.

«Спасибо за пользования нашим терминалом», – сказал приятный женский голос из динамика.

– Это мои кровные деньги, сучка электронная, – выругался Стальский, пнув терминал.