V.S. - La Critica (первая книга казанской трилогии)

Вернулся к Глебу, который зачитал вслух список необходимого для жизни в этом доме.

Вернувшаяся Стальская, сказала:

– Кажется, придётся купить матрасы. IKEA работает до одиннадцати вечера.

«…На каждом столбе висят цветные листовки,

на них написано, что кто нас найдёт – получит награду,

но все нас видят, и никто не сдаёт. Я рад и ты рада…»

Знаки

Глава о фотоувеличении в переносном смысле, а также о «Голубом Кабриолете», который собрал двести тысяч просмотров

На следующий день – во вторник – в полдень мы подъехали по данному Дашей адресу, по которому располагалась фотостудия. Ещё в воскресенье Даша обратила наше с Глебом внимание на модный прикид Шнурова. Помню, она тогда сказала: «Вот, Аронов, тебя тоже так нарядим: кальсоны, майка и бархатный пиджак. А Глебу – то же самое, только засаленное пальто вместо пиджака».

Итак, когда мы парковались около фотостудии, которая занимала одно из помещений дома культуры имени Кирова в том же Вертолётострое, машина Даши уже была там.

С солнечной улицы мы вошли в полумрак дома культуры и на несколько секунд ослепли. Я даже споткнулся о ведро со шваброй, да так, что Стальским пришлось меня ловить, чтобы я не растянулся. Рассмотрев на стене указатели и следуя им, мы наконец открыли нужную дверь и оказались в фотостудии. Это было помещение с высоченным потолком и задрапированными окнами. Яркое освещение обеспечивалось исключительно за счёт электричества. В глубине зала, между двумя передвижными вешалками со множеством одежд, Даша отчаянно спорила с невысоким ухоженным мужчиной тридцати пяти-тридцати восьми лет с трёх-четырёхдневной небритостью на лице. Даша трясла перед носом мужчины рукавом, висящего на одной из перекладин, пиджака. Мужчина, в свою очередь, тряс перед носом Даши рукавом другого изделия лёгкой промышленности.

– Здравствуйте, – почти хором сказали мы трое.

– Здравствуйте, – почти той же интонацией хором ответили Даша и мужчина с небритостью.

– Сядьте – посидите, – сказала Даша, махнув в сторону дивана. – Привет, Марточка.

– Привет, Даша, – ответила Марточка на индивидуальное приветствие нашего продюсера.

*****

Всё закончилось быстрее, чем я предполагал, и вот мы уже стояли в небольшой пробке на выезде из Вертолётостроя.

– У меня тело чешется от этой чужой одежды, – сообщил я, поводя плечами.

Глеб начал прислушиваться к своим ощущениям. Марта с досадой проговорила:

– Теперь и братец начнёт жаловаться. Зачем ты сказал?..

– Чёрт! Надо поскорее принять душ, – заёрзал Глеб. – Интересно: это стираные вещи? Если стираные, то как давно?

– Думайте о чём-нибудь другом, – посоветовала Марта.

– Жалко, что тебе не пришлось переодеваться, – заметил я. – Сейчас бы у тебя чесалось в труднодоступных местах, и ты бы просила меня почесать, – с улыбкой до ушей, глядя на Стальскую в зеркало заднего вида, проговорил я.

– Блин, я так до крови расчешусь, – проворчал Стальский, елозя спиной и затылком по спинке и подголовнику кресла.

Я решил сменить тему, пока зуд и помывка не стали идеей фикс.

– А как фотограф яростно флиртовал с Глебом, заметили? – засмеялся я, вспомнив фразочки мужчины с трёх-четырёхдневной небритостью.

– Да. Братец ему явно пришёлся по вкусу, – согласилась Марта.

– Я такой. Всем нравлюсь, – приосанился Стальский.

– Там впереди авария что-ли? – опуская окно, задал риторический вопрос я.

– Кхе-кхе… – кашлянула Стальская. – Климат всё-таки куда удобнее, чем этот кондиционер. Хотя, я не привереда.

– А что мы едем, как не на кабриолете? – спросил Глеб. – Где тут кнопка.

– Вот, – указал я и сам же запустил механизм.

Крыша начала движение в сторону багажника. Стальская из полулежачей позы села по-нормальному и пристегнулась.

– А куда вы тогда ночью ездили, ну, в костюмах восемнадцатого века? – спросила Марта.

Глеб закрыл глаза ладонью. Он сказал:

– Чёрт, я снова вспомнил этот день, а ведь только-только начал забывать.

– Что? – переспросила Стальская с заднего сиденья, так как ветер гулял по салону и уносил слова передних пассажиров в сторону.

Глеб обернулся к сестре и повышенным голосом сказал:

– На сегодняшний день тот эпизод был самым постыдным в моей жизни.

– Расскажете? – заинтригованно спросила Марта.

– Нет, – ответил Глеб.

Я посмеялся над выражением лица Стальского и улыбнулся Марте через зеркало заднего вида.

– Попробую излечить тебя от разрушающих воспоминаний той ночи, – сказал я, листая плейлист. – Сейчас-сейчас, малыш… Через несколько минут ты будешь вспоминать о той ночи, как об увеселительной прогулки до ночного супермаркета.

– Что ты задумал, – нахмурился Стальский.

Марта улыбалась, готовясь к чему-то забавному. Наша «открывалка» медленно ползла в потоке других машин, у большинства которых окна были открыты. Я нажал «Play». Заиграло вступление.

– Что-то до боли знакомое, – прищурившись, сказал Глеб.

– А! Я поняла, что это за композиция! – засмеялась Стальская. – Делай громче.

Я сделал весьма громко.

«Слышал я одну легенду, – о двух братьях пересказ…» – томным шёпотом (как он умеет) заговорил Боря Моисеев. «Вроде быль, а вроде сказка, может братья среди нас?..» Кажется в этот самый момент все соседи по потоку, у кого были видеорегистраторы, повернули объективы в сторону нашего кабриолета. Глеб надел очки и сполз, насколько это было возможно при его росте, вниз. Марта, напротив, выглядела счастливой. Во время слов «Младший брат любовью чистой королёву полюбил…» она обвила меня сзади руками и чмокнула в щёку, чтобы зрителям стало очевидно, что я – «младший брат». Ей пришёлся по душе такой экспромт, и она приготовилась дурачиться на полную катушку. Боковым зрением я наблюдал улыбки на лицах водителей и пассажиров. «Их хорошее настроение – лучшая награда для артиста», – не без тщеславия подумал я.

Тем временем Трубач с Моисеевым пели в унисон:

«…Голубая луна всему виной», – все в округе говори-и-и-и-ли. Этой странной любви, этой странной любви так ему и не простили-и-и-и…»

Марта ловким движением накинула на шею брату свой тонкий шарф, чтобы он соответствовал образу «старшего брата». Глеб включился в игру и обернул шарф вокруг шеи один раз, а один конец свесил за дверь для придания комического эффекта. К началу первого припева мы трое уже были в образах, – подпевали и двигали плечами и руками в соответствующем ритме. Особенно хорошо двигать плечами и руками получалось у Стальского. И где он так научился?!..

«…Голубая луна

голубая луна

как никто его

любила

голубая луна

Голубая луна,