V.S. - La Critica (первая книга казанской трилогии)

– Произнесёшь молитву, Глеб? – благочинным тоном спросил я у партнёра.

– «Я жру, чтоб трахаться, а трахаюсь, чтоб жрать», – не задумываясь, произнёс Стальский, заставив сестру замереть с вилкой у рта.

– Аминь, – подытожил я.

После еды Глеб сразу же поднялся наверх, а я и Марта совместными усилиями помыли посуду. Дрова в камине превратились в едва тлеющие угли. Я указал на задвижку дымохода над камином, и Марта, поняв моё затруднение в дотягивании, закрыла её. Не в силах даже говорить, мы разошлись по ванным комнатам, чтобы почистить зубы, затем на мгновение пересеклись на втором этаже и, пожелав друг другу спокойной ночи, скрылись за дверями своих спален.

Но и наши рожи можно видеть тоже; это значит,

что мы продвигаемся дальше…

Тараканы!

Глава о последних мгновениях перед выпуском второго номера

La

Critic

’и

Около полудня следующего дня.

– Твоя сестра – идеальная женщина по версии журнала «Фантазии Вадима Аронова»; хотя какого чёрта я тебе об этот рассказываю?!.. – я продолжил читать текст, меняя местами некоторые слова. – Да… Я полюбил её бесповоротно, окончательно. Это произошло не вдруг, это были долгие три минуты.

– Я думал, твой идеал Наталья Гундарева, – Глеб тоже читал текст у меня из-за плеча. – Вот ещё тут, слово часто используется, – Стальский указал на экран.

Я поменял слово на синоним.

– Да, Глеб, ты, конечно, прав, – медленно, потому что вникал в текст на экране компьютера, сказал я. – Ты прав, ранняя Гундарева, Валери де Винтер, поздняя Сальма Хайек, Кардинале в прикиде девушки ковбоя – это всё мои женские идеалы. Но Марта – это что-то из ряда вон выходящее; нечто исключительное… Нечто, что не могло прийти в голову, а потому покорившее меня со второго полувзгляда.

– Вот ещё, – Стальский вновь указал на экран, – тут точку с запятой лучше поставить, а не запятую.

– Мм… Да, пожалуй.

Спустя двадцать три секунды.

– Дурак ты, похоже, – вернулся к обсуждению моих фантазий Глеб.

– Это почему? Потому что мне ничего не светит с твоей сестричкой? Да?

– Насчёт этого мне ничего не известно, – Стальский сел на диван, а я отвернулся от экрана и посмотрел на Глеба.

– А почему тогда? – я хотел раз и навсегда выяснить мнение Глеба по этому вопросу.

– Даже не знаю, – Глеб прилёг на диван и рассуждал лёжа. – Просто это Марта. Бестолковая Марта. Моя глупая сестра Марта… А с другой стороны ты, – Вадим, бестолковый Вадим, глупый Вадим… Не знаю даже.

– Ты за кого больше переживаешь: за меня или за Марту? Считаешь, что мы не подходим друг другу? – я приуныл, работать совсем не хотелось.

– Я не семейный психолог. Мне на вас обоих положить, в хорошем смысле… Кажется… – задумчиво проговорил Глеб. – Да… Интересно.

– Не пойму, что ты хочешь сказать, – сокрушённо проговорил я.

– У меня нет мнения по этому вопросу, – уверенно сказал Глеб.

– Я тебе хоть раз говорил, что мне какая-нибудь девочка запала в душу? Нет, не говорил. Потому что мне никто в душу не западал. Я ни к кому не тянулся ни разу в жизни; были – хорошо, не были – тоже прекрасно. Но тут другое дело… – я сохранил документ, закрыл редактор и захлопнул компьютер. – Это что-то да значит.

– Что-то да значит, – повторил Глеб. – У меня нет мнения по этому вопросу. Я тебе точно в этом деле не помощник, если ты за этим разговор завёл.

Около ворот затарахтел Танк – из города вернулась Марта, – и я быстро проговорил:

– Да не за этим! Не за этим. Всё, к чёрту эту статью, ещё завтра время есть. Давай поедим что-нибудь и обсудим перспективы.

*****

Раннее утро тридцатого мая.

– Во-о-от, – объясняла свои действия Марта, – Сохраняем макет в формате PDF и копируем на флэшку. Готово! Кстати, я вам говорила, что нашла дистрибьютора?

– Нет, – ответил я.

– Я нашла дистрибьютора, – сказала Марта, вызвав у нас с Глебом улыбки. – Точнее, фирму, которая будет распространять нашу газету на территории города и республики.

– Цена? – спросил Глеб.

– Двадцать пять копеек за экземпляр. Заберут тираж прямо из типографии. В течение четырёх дней газета окажется в почтовых ящиках самых потаённых уголков республики. Это – эксклюзив, – почтовые ящики физических лиц плюс организации.

– Пятьсот тясяч, – проговорил Стальский.

– Да, полмиллиона, – подтвердила Стальская. – Сицилия Владимировна согласна. Я с ней уже говорила.

– А когда она деньги на расходы передаст? – спросил я.

Стальские замялись.

– Что? – спросил я.

Глеб взял на себя миссию разъяснения:

– У тебя же есть на телефоне калькулятор?

Я кивнул. Глеб продолжил:

– Вот. Один экземпляр полноцветной La Critic’и на бумаге среднего качества стоит столько же, сколько и в прошлом месяце, когда качество бумаги было самым низким, – практически её нельзя было использовать даже в сельском туалете…

– Понятно-понятно, – перебил я. – Это потому, что тираж огромен.

– Правильно, малыш, – похвалил мою сообразительность Стальский. – И всё-таки, умножив пять (рублей за экземпляр) на два миллиона, – получаем… сколько, Аронов?

Я на мгновение задумался и озвучил сумму:

– Десять плюх.

Тут вступила Марта:

– Ты же не собираешься в полиэтиленовом пакете из Пятёрочки принести в типографию десять ректорских зарплат?!..

– И плюс полляма дистрибьютору, – вставил Глеб.

– Нет? – спросил я.

– Нет, – ответила Стальская.

– Хорошо, тогда как? – спросил я.

– В этом месяце так: одна фирма, принадлежащая одному нашему… знакомому, проплачивает тираж и распространение, – уклончиво ответила Марта.

– Может, посвятите меня в подробности, – ироничным тоном сказал я. – Я обещаю, что никому не скажу.

Стальские мельком переглянулись. Я счёл нужным уточнить:

– Ведь всё равно все расходы отплачивает Сицилия?

– Да-да, – хором заверили меня Стальские.

Меня перестала забавлять эта недоговорённость, и я тяжело вздохнул.

– Короче!.. – начал говорить Глеб. – Марта, расскажи.

Марта начала вроде не с самого важного:

– Помнишь, что в нашем договоре с Сицилией был пункт о медицинской страховке? И об адвокате. Так вот, одна из фирм Марка как бы оплачивает наши расходы, а сам он официально становится адвокатом каждого из нас троих, – последнее предложение Стальская проговорила скороговоркой и с виноватой улыбкой на лице.

Мой желудок перестал работать, о чём сообщил зелёный оттенок моего лица.

– Я просил, чтобы они придумали что-то другое, – громко заговорил Глеб, а они – эти проходимки – сказали, что времени слишком мало. Я говорил им: «Давайте соберём деньги на краундфайдинге, ну, там на «Платене точка ру», где Куваев собирает на Масяню, или ещё где», а они мне: «Времени мало»… Прикинь!