Лидия Зимовская - Улыбка сквозь трамвайное окно

Потекла обыденная, размеренная жизнь. Не заметили, как старшая дочь пошла в школу, а потом и вторая. Сережа работал слесарем. Получал не очень много, но с его здоровьем выбор был небольшой.

Свекровь умерла, завещав дом сыну Сереже. Все свободное время он занимался ремонтом старого родительского дома, хотелось, чтобы летняя дача выглядела не хуже, чем у других.

Огород, конечно, здорово выручал: соленьями, вареньями, овощами семья на всю зиму была обеспечена. Однако и усилий земля требовала немалых. Алькины выходные пропадали на грядках. С небольшой охотой, но дергали сорняки и девочки. Так ведь еще и работа, и дома дел полно.

А Сережа и вовсе неделями жил на даче, домой наведывался изредка. С порога начинал ворчать: сумка стоит не там, обувь грязная, по прихожей разбросана, на мебели пыль, белье не выстирано, посуда из сушки не убрана и бу-бу-бу. Если от привычного к его ворчанию семейства реакции ноль, начинал кричать. И – все на взводе. Прощай отдых после тяжелого трудового дня!

– Лучше бы папа вообще домой не приходил, – всякий раз говорили дочери.

Альке все это надоело до смерти.

– Не люблю я его, – говорила она мне в одну из наших редких встреч. – Хоть сейчас бы развелась. Но как представлю: встречу его на улице, голодного, оборванного, грязного, жалко станет, обниму и зареву, – и вдруг захлюпала носом, как будто это и на самом деле произошло. Потом успокоилась, махнула рукой:

– Ладно уж, чего теперь, столько лет прожили…

Когда Анне стукнуло двадцать шесть, она окончательно поняла, что в захолустном городке Н. ей замуж не выйти. Всю жизнь до глубокой старости возиться с племянниками, а потом с их детьми? Конечно, она любит их, но вот если бы были свои дети…

До сих пор она дальше областного центра не бывала. А тут – откуда решимость взялась – разузнала, что вербуют рабочих на Камчатку, все в тайне от родителей оформила, собрала вещички и объявила об отъезде только накануне. Старики ахнуть не успели, как она уже катила на поезде в совсем неизвестную даль далекую. Большинство ездит на Дальний Восток или на Север за деньгами. Анна же вынашивала мечту найти в тех краях суженого, ведь на каждую женщину там наверняка десяток мужиков наберется.

Писала домой редко и в основном «жива-здорова». Однако не прошло и двух лет, прикатила обратно и насовсем. И раньше немногословная, замкнулась совсем: из дому показывалась редко, даже из комнаты своей прошмыгнет мышкой за стол или на двор – и обратно к себе. По хозяйству все дела переделывала, пока мать в магазин ходит или с соседками на лавочке языком чешет.

Мать, и раньше-то не больно сметливая, к старости и вовсе вокруг себя ничего не замечала. А вот старшая сестра Нина все поняла сразу.

– Аня, ты чего, беременная?

Анна кивнула головой и заплакала.

– Ну, ну, ты чего ревешь-то? Не девочка ведь, не семнадцать лет.

– Да я так, нанервничалась очень, поделиться не с кем.

– Давно бы ко мне пришла.

– До меня ли тебе, Нина. Работа, хозяйство, муж, детишки.

– Да провались оно, все это хозяйство!

– Я ведь не случайно попалась, я все специально сделала и все рассчитала. Целый год, дура, надеялась, что полюбит меня кто-то, там у нас в поселке баб вербованных было немного – не до выбора, а мужиков – и разведенных и вообще холостых – полно. Но, видно, такая уж я страшная уродилась, что никому в голову не приходит взять меня в жены. Так, время в постели провести охотников было много. Вот тут уж я могла выбирать, – усмехнулась Анна. – Нет, ты не подумай, я там не спала со всеми подряд, но когда решила, что уеду с Камчатки только с ребенком, стала к мужикам приглядываться. Гену я правда любила: и красивый, и умный, только непутевый. Рассказывал, больше года нигде не мог задерживаться, всю страну объездил. Конечно, ни о какой семье он и думать не думал, да и со мной-то время проводил, потому что открыв рот слушала его рассказы. Денег я за год накопила, чтобы на материну шею не садиться. Когда точно убедилась, что беременная, пошла к начальнику, выложила ему все и попросила уволить до срока. А он не возражал: баба с возу, кобыле легче, нужно ему больно с младенцами возиться. Вот и приехала я домой. Об одном теперь Бога молю: не родилась бы только дочка, на меня похожая.

Родила Анна сына. Из больницы ее встретила сестра и зять, привезли к себе домой, а в комнате, где несколько месяцев до родов жила Анна, уже стояла детская кроватка.

Сколько не скрывай, а в один прекрасный день мать все равно увидела, что дочь беременна. Да и после разговора с Ниной Анна прятаться перестала. Кричала мать дико: обзывала потаскухой и почище, все время повторяла о позоре перед соседями. На «убирайся из моего дома» Анна молча собрала вещи и ушла. Муж у Нины не возражал, что сестра поселится у них, да он ей и вообще никогда не возражал.

Рос Алеша веселеньким, здоровеньким, с каждым месяцем все больше походил на отца: такие же золотые кудри и темно-серые большие глаза. Любили мальчишку все, так что Анна иногда ревновала его к сестре и племянникам.

Нина устроила Анну на работу к себе в типографию, когда Алеше еще не было года – камчатские деньги кончились быстрее, чем Анна рассчитывала, а жить на сестрины не хотела. На день малыша относила к матери. Они вроде помирились, но холодок в отношениях остался.

Ни разу до родов мать к Анне не пришла, хотя и поняла, что зря сгоряча выгнала девку из дому. Но когда родился внук, переломила себя, пришла повидаться. Анна ничем ее не упрекнула, но когда мать через какое-то время позвала ее вернуться домой, не согласилась. И сейчас жила у сестры, а ребенка носила к матери, как к чужой няньке, и даже обещала денег давать с получки.

Как хотелось Анне иметь свой дом и жить с Алешкой своей семьей! Когда в типографии она выхлопотала комнатушку в старом доме без удобств, радости не было предела. Все вымыла, покрасила, комнату перегородила так, чтобы и детская была, и кухонька, где поставила плитку – все не ходить готовить на общей кухне с соседями. И еще раз повезло – Алеше дали место в яслях, да еще рядом с домом. С работы в ясли мчалась на крыльях – так скучала без сына днем. А выходные любила только потому, что могла быть вместе с ним с утра до вечера. С удовольствием стирала его крохотные рубашки, наглаживала брючки к яслям, костюмчики ему вязала такие красивые, что ни в одном магазине не купишь.

Детские книжки Анна покупала для Алеши, как только он родился. А носила малюсенького на руках, считала вместе с ним все подряд: цветы на подоконнике, игрушки в коробке, даже кур на сестрином дворе. Нина смеялась:

– Ну уж ты его с пеленок арифметике учишь, он еще ничего не понимает.