Владимир Берязев - Моя ойкумена. Заметки. Дневники. Лирическая хроника

Моего одноклассника Вовку Кузнецова задавила рухнувшая кровля, ему ещё не было 25-ти, он два часа угасающим голосом говорил со спасателями, надеялся, что его вытащат.

При Советах я, проживший 20 лет в Прокопьевске, угольной столице, не помню такого количества жертв. Сегодня за каждый миллион тонн угля приносят кровавую гекатомбу шахтёрской жизни, говорят ещё совсем недавно, лет 10 назад такая жертва приносилась за 2 млн тонн.

В сущности, какая вам разница, господа!

Днями возвращался из Абрашино по Караканскому бору.

Ровная после грейдера, вылизанная к победным дням щебёнка в многокилометровом тоннеле сосновых стволов. Жухлая, полёглая после снега трава вдоль обочин. Чёрные зеркала промоин у просек. Кочковатый, засыпанный рыжей хвоей брусничник. Грязные языки сугробов в овражках. Лес сумеречный, не очнувшийся, в каком-то похмельном полузабытьи.

Ехали не торопясь.

Первый раз даже остановились. У самой кромки бора, в двух шагах от дороги лежала лиса, точнее, то, что от неё осталось. Вытаяла из под снега, морда оскалена, хвост осыпался, жалкое зрелище. После за сорок вёрст лесной дороги видели ещё два таких рыжих подснежника. Я по прошлой осени обратил внимание: темнеет рано, едешь, а эти охотницы не раз и не два в свете фар дорогу перерыскивают. Бывало, что едва-едва не задевал бампером.

А, видать, по зиме не смогли кумушки увернуться от автомобиля на ледовой колее.

Посшибало.

Так и сдохли в кювете.

Метафора, мнится мне, богатая. Каждый волен искать свою аналогию с человеками.

А мораль проста: не стой под стрелой, не перебегай дорогу перед близко идущим транспортом, не заглядывай в галогенные глаза судьбы.

Столичные журналисты как и кремлёвские постояльцы не представляют себе масштабы пространства, называемого Россией. Иногда просто диву даёшься степени центропупизма и элементарного невежества.

На сайте NEWSru.com сегодня появилось сообщение о том что по дороге от посёлка Северное к деревне Верх-Красноярка погибли подростки, старый «Москвич» перевернулся, упав на крышу в придорожную канаву с водой. Но поразил заголовок информации: «Под Новосибирском перевернулся „Москвич“ с подростками – семеро захлебнулись в придорожной канаве»

Если расстояние в пятьсот с лишним километров считается пригородом, то Питер и Саратов легко оказываются в окрестностях столицы наше родины. Северное находится у чёрта на куличках, там «Вritish Petroleum» качает нефть по три млн тонн в год, а нищета местных аборигенов никого не волнует, дороги уничтожены, пацаны на ржавом рыдване ехали пить своё пиво в честь дня рождения одного из них – семнадцатилетия…

Есть такое стихотворение у покойного Толи Соколова – было опубликовано с «Сибирских огнях».

Когда это случилось? Когда он пришёл, выполз из машины с затонированными стёклами, почему воссел, «как хозяин неоглядной Родины своей»? Родину ту прежде было принято называть Россией. От неё остались крохи – по заповедным да по медвежьим углам, а большей частью она уже на небесах вместе с душами тех, кто составлял её цвет.

На моей памяти впервые невежество и пошлость нагло победили вкус, гармонию и мастерство тому 22 года как. Мы ехали с детьми на Иссык-Куль и из каждого ларька на любой остановке, и в автобусах по мере следования, и по прибытию на озеро из всех щелей лезли «белые розы» визгливого «Ласкового мая». Так начиналось всеобщее помрачение разума. А уже через несколько лет всем известные чистые источники захлестнул пенно-селевой поток халтуры, всезнайства, попсы, агрессивного дилетантства, интеллектуального жульничества и даже поставленного на коммерческие рельсы откровенного бреда.

Боже мой, какой Хворостовский, какой Свиридов, какая наука, какая поэзия! Академии разного пошиба плодились как грибы, перерегистрировать ПТУ в университет не составляло особого труда, в подвале нашей пятиэтажки, ровно под моей кроватью четырьмя этажами ниже чудаковатый Володя Пузаков зарегистрировал кооператив «Малахит», но через некоторое время разорился впрах и срочно переквалифицировался в пророка и литератора, превратившись в Мегрэ – автора «Анастасии» (дикое количество народа до сих пор оболванено его ахинеей, сколько их таких – леший знает). Академия Поэзии тоже не заставила себя ждать, её возглавил вхлам спившийся поэт, лет тридцать назад считавшийся достойным последователем традиции Павла Васильева, Бориса Корнилова, Дм. Кедрина. Но какова амбиция – сделать Золотую Рыбку русской поэзии служанкой на академических посылках!

И вот неделю назад OZON присылает мне книгу профессора Андрея Анатольевича Зализняка «Из заметок о любительской лингвистики». Тридцать лет пользуюсь его словарём (Грамматический словарь русского языка, более 100 тыс. слов), но не предполагал какого масштаба этот человек – ренессансного: и Бахтин, и Лотман, и Рыбаков, и Лихачёв в одном флаконе. Дело даже не в том, что профессор Зализняк изящно и с великолепным достоинством закрыл вопрос о Фоменко и Носовском, ответив уже на академическое хамство по отношению к Истории и Языку. Дело в той великой радости, что такие люди ещё есть, что ты живёшь с ними в одном времени, что при счастливых обстоятельствах с таким человеком можно даже встретиться лично. А нет, так в любой момент позволительно послушать его лекции в Ютубе.

Сейчас читаю его же «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. С юности стараюсь знакомиться со всем, что выходит о «Слове», однако это одна из лучших книг, тяжеловата для неспециалиста, но вполне доступна при терпеливом чтении. После Зализняка только патологический упрямец может отвергать древность и подлинность этого шедевра. Хотя с явлением гения, жившего 8 веков назад и писавшего на русском, языке готовы смириться далеко не все.

Есть много, друг Горацио, на свете…

С раннего детства запала странность: нередко фразу, которую мама только что произнесла, я за секунду то этого слышал у себя в черепной коробке – слышал заранее. Или другое, подобное – нежданно-негаданно случающееся событие, я иногда предчувствую, предугадываю за некие доли секунды до него и потому бываю к нему готов.

Как-то по молодости, в дурацком азарте раз двадцать подряд под аплодисменты всей вечеринки выкликивал верное слово в игре «орёл-решка», противник проиграл кучу денег, но я всё свёл к шутке и затребовал ящик дорогого шампанского. Тем и утешились.

На бытовом уровне до сей поры это проявляется в общении с друзьями и близкими, особенно в последнее десятилетие глобальной коммуникации уже привычно слышу в трубке: «Ой, привет, а я сейчас о тебе думал (а)». Причём абонент может находится где угодно: в Барнауле, Кызыле, Москве, Красноярске, Мюнхене, Лондоне – не важно. Важно то, что нить любви и дружбы, связывающая людей, существует и мы мгновенно слышим друг друга и без помощи электромагнитных волн.