Владимир Берязев - Моя ойкумена. Заметки. Дневники. Лирическая хроника

Содом обречен.

А попытка насилия над Ангелами – глубина обреченности. Эта попытка имеет проекцию в стремлении большевиков обесчестить, унизить и растоптать дом Господень, т. е. Церковь. Увы, не только рухнувший Храм Христа Спасителя и улыбающийся с документальных кадров Лазарь Коганович с рукой на адском рубильнике, не только десятки тысяч священников, уничтоженных, сосланных, доведенных до отчаяния… Это сонмы разрушенных и разграбленных храмов, причем разрушенных и разграбленных не руками инородцев, а, в большинстве случаев, руками самого народа-Богоносца, руками крестьян.

Как известно, попытка надругательства над Церковью обернулась для искавших ее духовной слепотой: «И тогда Ангелы простерли руки свои и ввели Лота к себе в дом и дверь заперли.

А людей бывших при входе в дом, поразили слепотою, от малого до большого, так, что они измучились, искав входа.»

Не так ли мы и в Стране Советов и в новой России блуждаем в поисках входа или выхода, но все тщетно. И блуждания эти стали особенно болезненны, хаотичны и беспомощны именно в последнее десятилетие.

Это потому что старое время кончается, а начала нового еще не видать.

Пограничное состояние.

Нейтральная полоса.

То, что было, уже больше никогда не будет, а то, что будет не дано знать никому.

Она оглянулась…

Она посмотрела на родной дом.

И превратилась в спекшийся сгусток соли, вулканического пепла и серы.

Жаль того, что осталось позади.

Невыразимо жаль воспоминаний, жаль чудесных полей, домашнего уюта, жаль прежнего счастья, которое, возможно, и счастьем-то было лишь в воспоминаниях.

Но, увы, ничего не вернуть.

Все осталось за стеной огня.

Последние надежды были рассеяны залпами танковых орудий и пьяными оргиями.

Спасай свою душу, не оглядывайся назад, и нигде не останавливайся в местности сей…

Не оглядывайся на коммунизм.

Его не будет.

Не оглядывайся на Запад.

Он был проклят еще прежде

Не оглядывайся на монархию.

Она расстреляна в Ипатьевском доме.

Не оглядывайся на историю.

Это всего лишь руины, наполненные черепками.

Не оглядывайся на литературу и искусство.

Это лабиринты, полные призраков.

Не останавливай взгляд на демократии.

Оставь мертвым хоронить своих мертвецов.

Прочь от всего этого.

Дальше.

Там впереди должна быть дорога.

Княгиня Ольга не обращалась назад, принимая крещение в Святой Софии императорского Царьграда. А сын ее Святослав оглянулся и был уничтожен по просьбе своих же соотечественников на голодном промозглом днепровском острове всего в 100 верстах от Киева. И внук Ольги Владимир Равноапостольный решился не оглядываться. И стала Русь крещенной.

И Алексанр Невский, приемный сын завоевателя Батыя, не глядел назад, на Великокняжеский престол, а видел впереди огромную державу, обращенную на Восток.

И так на протяжении тысячи лет и до сего дня». («Сумасбродные мысли о выборе веры»)

Ах, друг мой, Данила, опять ты называешь меня бродягой. Ну, какой я бродяга, я путник, пилигрим, я подданный дороги, шляха, тракта, я спешу от яма к яму с сокровенным посланием Хана-Алтая, молясь нашему покровителю Николе Чудотворцу, ибо кто ещё перед Небесами заступится за художника, кто ещё поддержит его в стремлении пройти до конца начертанный путь.

Не могу больше месяца находиться на одном месте. Однако это не страсть, продиктованная страхом остаться один на один с собственными сомнениями, не фобия одиночества в мегаполисе, когда хочется скрыться от агрессивного равнодушия толпы в тихую заводь, мне представляется, моя кочевая суть иного свойства. Помимо гонки тщеславия, которая, как ни крути, влияет на образ жизни литератора, помимо насущной потребности подтверждать свой статус не только текстами, но и публичными выступлениями, меня всегда вело ощущение тайны. Детским сознанием, краешком зрения запечатлелась зыбкая граница физической материи, проницаемость видимого мира. Померещилось, поблазнило, поманило.

Перемещаясь в пространстве я, по моему глубокому убеждению, осознанно или неосознанно стремлюсь поколебать хотя бы на ничтожную долю кажущуюся столь незыблемой завесу. Иногда мне кажется, что я просто подчиняюсь чьей-то воле, хотелось бы думать, что эта воля ангельская или не воля вовсе, а лишь добрая подсказка, так, по крайне мере мне казалось, когда я писал «Великую субботу»:

Ну, и так далее, как говорил Велемир.

Сегодня, зайдя в близлежащий супермаркет за кефиром и хлебом, услышал за стеллажами характерные восклицания с понижением и повышением тона, короткие птичьи взбулькиванья, отрывистый диалог на чужом языке. «Неужели китайцы», – подумал я и, выйдя из-за полок с вермишелью и лапшой, обнаружил троих молодцев в потёртых, измазанных шпатлёвкой камуфляжных фуфайках, в драных сапогах-дутышах с пятнами цементного раствора, с одутловатыми лицами в редких клоках щетины. Ей-богу, наши работные узбеки и таджики выглядели бы на их фоне джентльменами, а торговые азербайджанцы так просто аристократами златозубыми.

Никогда не подозревал в себе таких тёмных чувств, такая муть поднялась со дна души. Всё-таки, видимо, это совсем для нас иная чуждая чужая стихия. И вот ведь новость, до сих пор у нас китайцев в Новосибирске в открытом, что называется, доступе не было, не встречалось. Однако насколько в моей крови, оказывается, сильна ксенофобия. Полагаю, это след монголо-тюркских генов, степняки, как известно китайцев ненавидели на протяжении тысячелетий.

Хотя, думаю, повстречайся мне группа ханьских интеллектуалов, возможно, всё было бы по-другому.

Нет. Не знаю. Вспомнил гостиницу «Золотой рог» во Владивостоке, когда оказался в толпе четырёхсот китайцев, ощущение было такое, словно попал в термитник…

Джулиан Ассанж среди кучи компромата на сайте WikiLeaks

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.