Николай Бредихин - Чёрная метка. Любовный роман

Фомич тотчас поднял руку.

– Какие есть гарантии, что у человека не осталось копий? С какой стати мы вдруг должны пойти сейчас не на разоружение даже, а на полную капитуляцию? Неужели вы не понимаете? То, что нам в данном случае предлагают, чистейшей воды блеф? «Человеку», как вы его изволили обозначить, (да я и сам пока против конкретных имён), нужно, чтобы мы открыли карты. Неплохо, конечно, но вы забыли, что самый эффективный сдерживающий фактор в подобных делах – как раз неизвестность. Поверить на слово существу , для которого нет ничего святого, – это, по-вашему, хороший ход? Отдать себя в полную власть маньяку, который за копейку женщину, ребёнка прирежет, да ещё сотрудничать с ним, то есть перейти на положение его информаторов, рабов, что он нам на примере Анюты наглядно уже продемонстрировал? Нет уж, увольте! Моё предложение – оставить всё как есть, точнее как было. Но, конечно, моё мнение не указ, пусть каждый сам выскажется.

Ответом Олегу было гробовое молчание. Наконец Немальцына сочла, что пора продолжить начатую дискуссию.

– Я полагаю, самое время проголосовать.

Я первой кинула на стол свою флешку. За мной последовала Иннуся, взглянув на меня с улыбкой: проснулась, мол, слава богу. Ну и Немальцына, конечно. Фомич посидел некоторое время огорошенный и хотел было вновь высказаться, но я предупредила его: собрала три запечатанных конверта, которые преподнесла нам Немальцына, положила их в пепельницу и подожгла, позаимствовав лежавшую перед Чугуном зажигалку. Мы все, будто заворожённые, смотрели, как сгорала бумага, а затем обугливалась пластмасса.

– Олег Фомич, – продолжила наше импровизированное собрание Немальцына, – мы уважаем ваше мнение и не собираемся просить изменить его. Конверт во всех случаях остаётся в полной вашей собственности, но на размышления вам отводятся только сутки. Предлагаю приступить ко второму вопросу. Надеюсь, никто не возражает?

Чугун резко встал, сверкнул глазами и вышел, не прощаясь, однако конвертик всё-таки прихватил с собой. Его уход оставил у каждой из нас тягостное впечатление. И не только потому, что в своих рассуждениях он был абсолютно прав, но главным образом оттого, что мы лишались теперь не просто одного из самых верных наших соратников, но ещё и специалиста в области, в которой мы все до единой были полные дуры. А в том, что ответ будет отрицательным и сутки на размышление лишь пустая формальность, никто из нас троих не сомневался. Немного придя в себя, мы, теперь уже вдвоём, вновь внимательно уставились на Немальцыну.

Та наконец, впервые за всё время нашей беседы, улыбнулась.

– Ладно, девчонки, садитесь покучнее. Что с них, мужиков, взять – слабаки. Сами как-нибудь выпутаемся. Поймите меня правильно. Я тоже далека от того, чтобы заниматься самообольщением, и вполне в состоянии сообразить, что наш обмен чисто виртуальный: нет никакой уверенности в том, что кто-нибудь из нас не смухлюет. В первую очередь Егор, разумеется. Но есть ли у нас выбор? Что, так и будем дальше подсыпать в бочку пороху, лузгая семечки, как бабы на завалинке, пока на небо не улетим? Я долго беседовала с Генералом (сами понимаете, прозвище «Кавалерист» теперь отменяется) и поняла, что он не собирается нас запугивать. Не знаю, представить даже себе не могу, с какой стороны к нам подкралась опасность, – время покажет. Но что такая опасность существует, к сожалению сомневаться не приходится. Начали с Анюты – в любой момент могут ухватить и вытащить на свет Божий голенькой, беззащитной любую из нас. И, повторяю, хранить компромат в таких условиях всё равно что постоянно носить с собой бомбу в сумочке: в первую очередь она поразит нас самих. Почему именно мы? С какой стати именно на нас пал выбор? Я долго думала над этой задачкой. Сначала я решила, что всё дело в Анюте: она та ниточка, на которую мы нанизались, как бусинки, поневоле. Но сейчас понимаю, что в подобном положении находится практически каждый человек в нашей стране, потому что основа Права в ней – беззаконие. Мы объединились вроде как чтобы постоять за себя. Но так не бывает: всегда объединяются против кого-то. И этот кто-то вправе нанести ответный удар. Что мы можем сделать в таких условиях? Разбежаться либо, наоборот, теснее сомкнуть ряды. Разбежаться проще. Но проще и передавить нас поодиночке. Поэтому я предлагаю выбрать второй вариант. Кто «за»?

Всё те же три жалкие ладошки.

Что поняла лично я? То, что «за борт» не предвидится: мои позиции в Фонде не только не рухнули, а наоборот, укрепились. И ещё: мне будет очень не хватать Фомича. Хотя я уже понимала, что судьба навсегда разводит нас с Олегом в разные стороны. Что он там говорил ещё недавно про «спайку»? Что ситуация изменилась, теперь мы должны быть вместе, все четверо? Быстро же он своё мнение переменил!

Я думала, что все вопросы решены и нам пора разбегаться, однако Немальцына остановила меня властным движением руки.

– Я полагаю, у нас нет времени на обдумывание того урока, который мы получили, – нужны конкретные действия. Нас с Иннусей пока не трогали, всё ещё впереди, но вот Анюту тряхнули по полной программе. Что будем делать? Я так поняла, Аннушка, ваш развод с Соколовым – вопрос ближайших дней?

Я не решилась поднять глаза от стола. Молча кивнула.

– Что ж, – Немальцына пожала плечами, – будем действовать по наработанной схеме: урвём «капустки», «зелени» у нашего не в меру шустрого «кролика» по максимуму. Что для этого нужно?

– Компромат, – опередила меня, пискнула Иннуся.

– Верно. Что уже имеется?

Я молча выложила на стол флешку и пачку фото.

– Такая же молоденькая сучка, как в прошлый раз у моего начальничка, Глеба Евгеньевича. Здесь фотографии, видеоролики, записи задушевных бесед наедине, телефонные распечатки, даже лёгкое порно.

Немальцына разинула рот от удивления:

– Ну, Анюта, за три года ты многому научилась – теперь тебе пальца в рот не клади.

Она повернулась к Иннусе.

– Добавим?

– Да сколько угодно. Ради такого случая уж кто-кто, а я точно не поленюсь тряхнуть стариной.

Немальцына кивнула. Она, наконец, была в своей стихии. Действовать, действовать, действовать – разговоры были не по её части.

– Ладно, проехали. Только помни, Аннушка, всё на скорости. Обстоятельства быстро меняются, за ними нужно поспевать. Как я уже говорила, пожар скоро и на нас перекинется, так что любое возникшее пламя будем гасить как можно тщательнее, как можно скорее.

Я опять хотела было поинтересоваться насчёт Херувимчика: это пламя – пламя всё разраставшейся страсти – тоже касалось теперь всех нас троих, а не одного человека. Переглянулась с Иннусей, но та отрицательно покачала головой: «Рано, подожди, придёт ещё время». На том и порешили.