Игорь Мосин - В поисках счастья

– Так точно, там ещё…

– Тише, Павел Витальевич. На неё и свернёте, вместе с последней подводой, подпоручиком и двумя солдатами. Здесь, – согнув карту в три раза, обозначил место не карандашом – тонкой иглой, – место, где схороните груз.

– Виноват, это несколько в стороне от названной вами развилки. Скорее всего, я буду вынужден отклониться от обозначенной точки, сообразуясь с местностью.

– Не только вынуждены – должны. Эта карта – дезориентир, пустышка, которую вы будете «держать в секрете» ото всех. Но эту, – вынув из нагрудного кармана серебряный портсигар, украшенный по периметру инкрустацией лавровых листочков, нажал на один из них. Под действием скрытой пружины открылось потайное отделение, отразив в отполированной изнутри до зеркального блеска крышке тусклый свет фонаря, – эту берегите как зеницу ока. Помните игру буриме?

– А роза упала на лапу Азора. Фразы, которые можно прочитать справа налево и наоборот.

– Да-с, и наоборот… Нанесите на эту карту, – он развернул сложенный вчетверо тончайший лист рисовой бумаги, – точное место методом Леонар-до – зеркально. Помните три заброшенные пещеры? Это и есть ваша истинная цель. Держите, – полковник захлопнул портсигар, – это теперь, как говорят богом проклятые комиссары, ваш «мандат». После сокрытия груза замаскируйте всё так, чтоб следов не осталось… впрочем, вас учить не надо.

– Что с исполнителями?

– Солдаты уверены – в ящиках оружие. Но, случись что, действуйте по обстоятельствам – свидетелей быть не должно. Извините, но должен предупредить: ни грамма из тех ящиков не берите.

– Этого, Константин Михайлович, могли не говорить.

– Не обижайтесь, голубчик, мог бы, да ответственность высока. И золото это ещё никому счастье не принесло… Но это к слову. – На снегу промелькнула тёмно-синяя тень одетого в бекешу человека. Внимательно осмотревшись по сторонам, понизив голос, полковник продолжил, – встречаемся через две недели в Красноярске. Адрес знаете. Жду не более пяти дней. Далее – в Иркутске, по той же схеме. Пароль помните?

– Как всегда – бубны. Если и там не встретимся?

Скрип снега выдал скорые шаги подошедшего рослого офицера в ладно сидящей бекеше, с висящим на спине башлыком.

– Господин полковник, всё готово. Прикажете отправляться?

– Не спешите, ротмистр. Ещё раз проверьте надёжность крепежа, постройте людей. Я буду через минуту.

Коротко козырнув, офицер энергично направился к обозу.

– Вы правы, всякое может статься…

– По-хорошему, Константин Михайлович, проводник нужен.

– Есть у меня надёжный проводник – таёжный охотник, но дать его вам, к сожалению, не могу… Что ж, если разминёмся, пробирайтесь на Восток. И, прошу вас, предельно осторожно, не пересекайтесь с чехами. Да и наших лучше обходить стороной. Помните: о том, что лежит в этих ящиках и, главное, где лежит, знать должны только вы и я.

Подойдя к обозу, приказал ротмистру сдать команду штабс-капитану. Возникшие возражения пресёк жестко, напомнив, кто командует операцией.

– Ротмистр Снегирёв, вы остаётесь здесь! Это приказ!

Метнув на штабс-капитана недобрый взгляд, Снегирёв прошипел сквозь зубы: – Слушаюсь.

– Вот и славно. Горшков, ко мне! Трогай, ребята! С Богом.

В том трагическом ледяном походе, в который зимой двадцатого года вступила деморализованная, неспособная вести активные боевые действия, армия Верховного правителя России, Павлу Витальевичу выпал свой маршрут – ни легче, ни тяжелее, чем у других, но обособленный, полный опасности и лишений, путь гонимого одиночки.

Глубокой ночью, подъезжая к развилке, хорошо знакомой по прежним годам службы, приказал подпоручику придержать лошадей, и на вопрос: окликнуть ли остальных, коротко ответил: – Нет, отсюда двигаемся самостоятельно. – Сверившись с картой, уверенно указал на поворот, приказав подпоручику и двум нижним чинам следовать за ним. Отъехав вглубь леса, издалека услышал донесённый ветром приглушённый голос полковника: «…фельдфебель, запиши, пятая дорога», подумав: не просто так Константин Михайлович даёт столь точные указания – вновь составляет для непосвящённых задачку, готовит новую «пустышку» – ложный след.

Их давняя совместная служба с годами переросла в доверительные отношения: оба не раз выручали друг друга, выказывая смелость, решительность и особое умение принимать парадоксальные, неожиданные решения в сложных ситуациях. Сейчас, с трудом передвигаясь по глубокому снегу, укрывшему еле заметную в тусклом свете фонаря колею, вскоре и вовсе растворившуюся среди разросшихся деревьев, Павел Витальевич думал о целесообразности задания. Первый раз у него возникли сомнения в полученном от Константина Михайловича приказе. Скорее, отгоняя назойливые мысли, чем спеша выполнить сомнительный приказ, подгонял солдат, ведущих под уздцы фыркающих, устало мотающих головами лошадей.

– Неуютно как-то, вам не кажется?

– Когда кажется, Евгений Николаевич, креститься надо. Кстати, вон и заброшенный скит, можете совершить молебен.

Подпоручик не обиделся. Наивный вчерашний юнкер старался походить на кавалера трёх «Георгиев», храброго офицера…

О смелости Павла Витальевича ходили легенды. В пятнадцатом году вместе с полковником производили рекогносцировку местности, передвигаясь вдоль линий немецкой обороны в трофейном автомобиле. Увлёкшись, заехали вглубь вражеских позиций. Внезапно мотор «зачихал», машина дёрнулась и заглохла. Все попытки шофёра оживить «проклятую технику» результата не дали, германцы приближались с трёх сторон. Необходимо было срочно что-то предпринять. Это потом полковник со смехом рассказывал курьёзное происшествие в штабе, а тогда!

В лице Павла Витальевича вдруг неуловимо что-то изменилось – ну, немец и немец! Быстро вытащив револьвер, ничего не объясняя, наставил его на полковника. Громко, чётко и отрывисто скомандовал по-немецки: я офицер такой-то части, возвращаюсь с секретного задания, со мной пленный русский полковник (Константин Михайлович включился в игру моментально: убрал руки за спину, сидел насупленный, будто связанный), – очень важная персона. В форму неприятеля, как вы понимаете, переоделись для маскировки. Приказываю помочь завести автомобиль – толкайте! Его напор и холодная уверенность сработали. «Benz», ощутив прикосновения соплеменников, завёлся с разгона. Когда неприятель опомнился, было поздно. Выскочили тогда чудом.

…Один из солдат объяснил – Староверы поставили. Откуда знаю? Так местный я, из Никольской.

– Если местный, должен понимать – в тайге рот открывать надо реже, она тишину любит.

К рассвету уставшие, голодные добрались до искомого места. Разрешив недолгий отдых, углубился выше по склону. Развязав заплечные мешки, солдаты захрустели сухарями, предложив угоститься подпоручику.