Игорь Мосин - В поисках счастья

Расчёт был верен.

– Аккуратнее, господин подпоручик! – суетливо, сглатывая сухую слюну, подбирал корявыми пальцами драгоценные кругляшки.

Вот и результат: Кондаков переместил внимание на сослуживца – не суёт ли подельник золото по карманам? Пора! Женя подмигнул Павлу Витальевичу, внезапно высоко подбросил одну из монет, громко спросив: – «Козыри по-прежнему бубны?» и, резко упав на землю, перекатился в сторону Кондакова. Авдеев вскочил, но в тот же миг получил от штабс-капитана толчок ногами в спину, потерял равновесие, налетев на штык упёртой в стену винтовки в руках Кондакова. Перекатившись ещё раз, подпоручик подхватил выскальзывающий из руки не успевшего ничего понять Авдеева револьвер, уперев ствол в горло опешившего Кузьмы. Всё было кончено за минуту.

– Не убивайте, Христом Богом прошу, бес попутал! Верой и правдой отслужу, – выпустив из рук винтовку с нанизанным на длинный штык, словно бабочка на булавку, сослуживцем, грохнулся на колени.

Наверное, можно было и без этого, но нервы сдали: распухшая щека саднила, рот наполнился противным кислым привкусом крови. С силой потянув за грудки, поставил на ноги, с размаху, без удовольствия двинул в челюсть.

– Павел Витальевич, зачем?

– Он знает, зачем и за что. Спасибо, подпоручик!

– Ничего-с, ваше благородие, – сплюнув кровью, вытер разбитую губу, – господин штабс-капитан правы-с, бес попутал.

Расстегнув шинель, ощупал живот, противно ноющий после удара, подошёл к лежащему на боку Авдееву, взявшись правой рукой за приклад, перевернул на спину.

– Давно догадались?

– Сразу. Глупо прятать в тайге оружие, когда его не хватает на фронте.

– Отчего молчали?

– А что было говорить?

– Действительно, – ухватившись двумя руками за шейку приклада с силой потянул: тело дёрнулось, исказившая лицо предсмертная судорога разгладилась, выпустив струйку алой крови из приоткрытого рта.

– Надо его предать земле.

– Об этом месте никто не должен знать. Похорони мы его рядом с пещерой – след. Тащить отсюда – вымотаемся и, опять-таки, наследим. Есть ужасно хочется. Слушайте, Женя, у вас нет с собой сухарей, что ли?

– Кондаков, сухари остались?

Солдат услужливо потянулся к мешку.

– Ладно, – осторожно потрогал лиловый кровоподтёк на лице, – потом. Кондаков! Ступай за подпоручиком, принесёшь последний ящик.

Не удалось без осложнений! Хорошо, хоть предпоследний уронили, так бы пришлось с Евгением таскать «до второго пришествия». Сложив оставшиеся слитки в разбитый ящик, достал портсигар – сделать необходимые отметки.

– Господин штабс-капитан, куда его, к остальным?

– Нет, – выстрелом прозвучал звук захлопнутого портсигара в гулкой пещере.

– Не знал, что вы курите.

– Это так… сувенир на память. Ящик положите около развилки, в нём динамит. Кондаков, оттащи Авдеева ближе к выходу, а вы тяните запал, – извлечённый из ящика бикфордов шнур закрепил на одном из кусков динамита, отправившись следом, проверяя целостность шнура на каждом повороте.

– Павел Витальевич, как будем маскировать вход?

– Никак. Мало кто полезет в пещеру с таким сторожем. У вас есть спички? Хорошо. Мы отойдём к лошадям, запалите шнур и присоединяйтесь.

Евгений извёл почти весь коробок: бесполезно – спички отсырели. Тогда и вспомнил об оставленном в пещере солдатском сидре – в нём наверняка должны быть. Вернувшись, прихватил на удивление тяжёлый мешок, уже на выходе столкнувшись со штабс-капитаном.

– Что случилось?

– Спички отсырели.

– А в пещеру зачем возвращались?

– Думал, у солдат в вещмешке есть.

– Бросьте, если есть, тоже отсырели. Чёрт, время уходит! Спускайтесь к Кондакову, мне пришлось его связать, я сейчас.

Проводив взглядом подпоручика, бежавшего по утоптанному снегу к лошадям, вынул из револьвера два патрона, положил на землю, ударив по гильзам камнем. Высыпав порох на срезанный под углом бикфордов шнур, поджёг, высекая искру кремнем, от чего тот занялся шипящим огнём, золотым блеском искорок отразившись в остекленевших глазах Авдеева. Лёгким касанием закрыл веки усопшего, с грустью вспомнив слова полковника: никому ещё это золото счастья не принесло.

Приглушённый взрыв заставил инстинктивно пригнуться на середине пути к лошадям.

– Слава Богу! Задание выполнено, теперь до своих добраться, а дальше…

Выехав на дорогу, повернули в сторону станции. Вдруг, вдалеке, между деревьев, увидели вооружённый отряд.

– Наши?

– Не знаю. Остановитесь, тпру! Бережёного бог бережёт.

Всадники их тоже заметили, перейдя с марша на рысь, оголив шашки, отсвечивая алыми лентами на лохматых папахах.

– Партизаны! Разворачивай, живее!

Тяжело и часто раздувая впалые бока, топчась на месте, лошади приседали на задние ноги, вращали налитыми кровью глазами, с трудом разворачиваясь на узкой дороге.

– Развяжите меня! – Кондаков молил дать в руки оружие.

С горем пополам развернув лошадей, прыгнул в сани, взмахнул вожжами, приказав подпоручику освободить солдата.

– Стрелять только наверняка! Но-оо! Пошли, родимые, пошли!!!

Тревожное настроение передалось животным, они дёрнули – и понеслись. Пули засвистели над головами. По всему, лошади преследователей были свежее – отряд быстро нагонял беглецов: уже можно разглядеть искривлённые азартом погони бородатые лица; всё громче впечатывается в слух топот копыт, казалось, вот-вот, и впереди скачущие обрушат шашки на головы колчаковцев.

– Патроны кончились! – с досады Кондаков бросил винтовку на дно саней.

– Перехвати вожжи! – поменявшись местами, штабс-капитан уложил из нагана вырвавшихся вперёд преследователей.

– Давай, родные, выносите, милые! – Кузьма неистово стегал по лошадям. Все понимали – спасения ждать неоткуда. Внезапно, с левой стороны, послышалось громкое гиканье и залихватский посвист. Непонятно откуда появившаяся казачья сотня стремительно бросилась наперерез, бешено размахивая сверкающими клинками. Под свист пуль офицеры проскочили сквозь них, не веря в спасение и, лишь отъехав на порядочное расстояние, остановились.

– Тпру! Стой! – Евгений потянул за поводья, – слава богу, ушли.

– Повезло! Эй, воин, чего к крупу припал? Всё кончено, – тронутый за плечо, Кондаков повалился навзничь: пуля, угодив в затылок, вышла через нос, превратив лицо в кровавое месиво.

– Отвоевался, бедолага, – поморщившись, Евгений отвернулся от неприятного зрелища, – Господи, не приведи смерти такой!

– Да, не повезло… а может, и к лучшему.

– Павел Витальевич, у вас кровь.

– Где?

– На левой руке, выше локтя.

– Всё-таки достала партизанская пуля! – Разоблачившись, понял – рана неопасная, пуля прошла по касательной, но перевязать надо. Вот и Кондаков пригодился, вернее, его нательная рубаха. – Туже вяжите, ещё. Спасибо. Кстати, как насчёт перекусить? Знаете ли, странная особенность моего организма – после боя всегда зверский аппетит нападает, ничего не могу с собой поделать!