Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 5

В разгар лета 1993 года Владимир Рогулин принял дела капитана у своего предшественника на теплоходе «Пионер Киргизии» из серии судов «Пионер Москвы». Вся серия построена на Выборгском судостроительном заводе в 70-е годы и на удивление получилась удачной, чего ранее на наших верфях не случалось. Относительно небольшие суда, около семи тысяч дедвейтом, 130 метров длины, с шеститысячесильным двигателем, усиленного ледового класса и мощным грузовым устройством, представленным гидравлическими кранами-стрелами грузоподъемностью по 20 тонн. Маневренные качества тоже не подкачали, а поведение во льдах заслуживало всяческих похвал наряду с плаванием в штормовых условиях. За счет высокого бака суда хорошо себя вели на встречной волне, принимая носовой частью минимальное количество забортной воды. Сдающий капитанские дела Горбачев Василий Иванович, среднего роста, худощавый и очень подвижный приветливый мужчина лет 55, чем-то напоминающий ртутный шарик – такой же непоседливый и улыбчивый. Быстро сдал дела, не забыв ознакомить с особенностями судна, пожелал удачи и счастливого плавания и был таков. Рогулин уже несколько лет работая лоцманом, встречал его на одном из судов Амурского речного пароходства. Рассказал, что купил квартиру в китайском Янцзы и очень доволен приобретением. Живет в Китае, а работает в Амурском речном пароходстве. В его районе выходцев из России насчитывается целый кондоминиум, и капитаны тоже встречаются. Дешевое жилье, питание и квартплата. На сносное житье хватает даже отечественной пенсии. Конечно, стало немного обидно: если раньше веками китайцы правдами и неправдами старались перебраться на российскую сторону, то сейчас наблюдается обратный процесс: китайцы стали жить лучше нас, и такого никогда ранее в истории не случалось. Дожили! Но мир надо принимать таковым, каким он есть, и человеку свойственно искать и находить лучшие и более комфортные условия для своего проживания. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Удачи капитану Горбачеву в новой стране, где все его устраивает, а своей стране он более не нужен. С горечью приходится признавать, что если раньше уезжали молодые и талантливые, то сейчас этот процесс затронул и гораздо более пожилых. Уезжают дальневосточники на постоянное место жительства в Китай, Таиланд, Вьетнам, покупая там недорогую недвижимость, и учитывая нарастающие темпы миграции, недалеко то время, когда наши богатейшие края вовсе обезлюдят, и тогда их передача Китаю станет лишь формальностью. Но это может произойти лишь в том случае, если руководство страны в корне не поменяет свою внутреннюю политику на улучшение жизни своих людей и создание условий для реального привлечения населения из других субъектов, создавая настоящие условия для лучшей жизни, а не фейковые, из телевизионных программ проплаченных пропагандистов. В противном случае стране грозит потеря всего Дальнего Востока.

Тем временем начали погрузку отечественных пяти- и трехтонных контейнеров, специально разработанных для северных перевозок, называемых в морских кругах «коричневой чумой», главным образом из-за их традиционной окраски на шестом причале Владивостокского морского торгового порта назначением на бар арктической реки Индигирки. Контейнеры грузят быстро, и через пару дней «Пионер Киргизии» снялся по назначению. Август – лучшее время не только для пляжных развлечений, но и для северных рейсов: умиротворенная погода, и даже туман отступает на всем переходе до Берингова пролива через Японское, Охотское и Берингово моря. Восемь суток, и ты уже в Арктике за углом мыса Дежнева. Льда и здесь не видно, почти круглосуточно сияет солнце, и зеленоватые волны Чукотского моря, совсем не грозные, а по-летнему неторопливые и ласковые, ставят под сомнение многие известные трагедии с погибшими судами, раздавленными льдами, когда до чистой воды оставались считанные мили, начиная с самого известного ледокольного парохода «Челюскин». Но против фактов не попрешь, и разница лишь во времени года. С наступлением осени картина в корне изменится, и кажущаяся ласковость волн начнет исчезать под покровом нагонных ледяных полей многолетнего льда, пригнанного северными ветрами с околополюсных расстояний, где они предпочитают прятаться в летние, жаркие, по арктическим понятиям, круглосуточные дни, опасаясь растаять под лучами незаходящего солнца. На этот раз льды не встретились вплоть до пролива Лонга, где пришлось пробиваться с помощью ледокола, минуя эту природную загогулину, так хорошо притягивающую льды, и все осенние заторы начинаются именно здесь, постепенно распространяя свое влияние на сотни миль во всех направлениях, а в самом хотя и широком проливе слоеный ледовый пирог достигает десятиметровой толщины, непосильной и атомным ледоколам. Узрев приближающиеся очертания мыса Билингса по левому борту, капитан вспомнил 1969 год, когда, будучи на практике на «Повенце» под названием «Ковдор», двигались самостоятельно в западном направлении, пока это было возможно, и в конце концов все сгущающиеся льды заставили судно остановиться в ожидании дальнейшей проводки с помощью ледокола. Сплошной лед до самого горизонта не оставил выбора. В отсутствие на мостике капитана решили втроем во главе со старшим помощником и в компании однокурсника Владимира погулять по льду. Не укладывается в голове, как мог старпом пойти на столь рискованное предприятие среди ледяных полей и крупно битого льда, находящихся в постоянном движении, рискуя не только собой, но и жизнями обоих практикантов, которые в силу своей неопытности с радостью приняли вылазку. То, что решение было принято старшим помощником без разрешения капитана, не вызывает сомнений. Погуляв вокруг судна, пошли назад, но едва заметная подвижка льда образовала трещину шириной немногим более метра и толщиной в месте разлома около полутора метров между судном и льдом, которая, хотя и незаметно, но продолжала расширяться. Старпом, шедший первым, перепрыгнул трещину с разбега, за ним однокашник Валера, а Владимир перед прыжком поскользнулся, уже при приземлении на противоположном краю оказался в воде. Врезалось в память, что сразу же закричал: «Валера, руку». Валера, оглянувшись, сразу все понял, упал на лед и протянул обе руки, старпом также лежа держал его за ноги, и двойной тягой им удалось вытащить не успевшего даже испугаться молодого Рогулина из воды. Но скорость мыслей в эти секунды возросла до космических значений, не акцентируясь ни на чем конкретном, без эмоций и сожалений, словно обычная констатация жизненных фактов, своего рода синопсис. Хотя и промок, но насморка не схватил. Испуг пришел намного позже, когда, уже укладываясь спать и лежа под одеялом в одиночестве, перебирал по крупицам мгновения, решающие его жизнь, и лишь тогда стало не по себе. Но вскоре все забылось и не вызывало каких-либо значительных эмоций или переживаний: было и прошло. Прошедшее давно забылось, и лишь поход по местам «боевой славы» напомнил о едва не случившейся трагедии.