Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 5

Лоцманская служба изначально являлась основополагающим звеном в обеспечении безопасности мореплавания, и чем интенсивнее судоходство, тем более она необходима. Ее развитие на Руси и позже в России шло в тренде мирового судоходства, постепенно приобретая цивилизованные формы и нормы морского права, которое тоже не стояло на месте, развиваясь и совершенствуясь. Петр Первый окончательно заложил законодательную базу и государственный подход к столь нужному делу. Хорошо понимая важность и приоритет лоцманской службы, он фактически выделил лоцманов в отдельную касту с многочисленными льготами, которые закрепили престиж и важность профессии.

И сегодня стоит пожелать современным лоцманам не забывать традиции, выработанные за сотни лет, а молодежи помнить науку своих отцов и дедов, пронесших верность своей сложной и уникальной профессии через многие годы. Ветеранам продолжать трудиться, передавая свой бесценный опыт молодым, не забывая, что и они были такими же всего лишь каких-то 20—30 лет тому назад.

Удачи, здоровья, бодрости и жизнерадостности, памятуя, что «и это пройдет», как было выгравировано на кольце того же иудейского царя Соломона. Прошедшее уже прошло, будущее еще не наступило, и есть только сегодня, время, в котором мы живем со всеми радостями и огорчениями, и пусть обыденность и повседневность никогда не затронут ваши душевные струны, радуйтесь каждому прожитому дню!

Владимир Рогулин родился во Владивостоке в суровое послевоенное время, когда страна только-только отходила от громадных людских потерь и небывалой разрухи. В западных, бывших в оккупации, районах едва налаживалась жизнь, и люди все еще продолжали обитать в землянках. Карточная система также не отменялась, а тут еще неурожайные годы 1946—1947, когда погибло порядка полутора миллионов человек и вернувшимся с фронта миллионам демобилизованных воинов, мечтавшим о сказочной послевоенной жизни, пришлось в этом сильно разочароваться. Страну нужно было поднимать из развалин, засучив рукава, не гнушаясь никаким делом вне зависимости от наград и воинских званий. Конечно, подобная участь далеко не всем пришлась по нраву: молодым полковникам с семилетним образованием и увешанным иконостасом наград нужно было снимать форму и садиться за парту в вечерней школе, а днем работать, как обычным рабочим.

На этом безрадостном фоне Владивосток, как и весь Дальний Восток, выглядел вполне благопристойно: сюда не докатилась прошедшая война, хотя в определенные периоды времени участие Японии в войне почти не подвергалось сомнению, но наша соседка после разгрома немцев под Москвой так и не решилась вступить в большую войну, помня уроки Хасана и Халхин-Гола. С продовольствием в городе также было получше: выручало море, и местные пацаны учились ловить рыбу одновременно с началом первых самостоятельных шагов и умением говорить. Родительский дом находился в Куперовской пади, чуть выше нынешней остановки «Дальпресс», где сейчас находится магазин «Игнат». Морской прибой продолжал свой нескончаемый напев, шурша по песку и мелким камешкам в нескольких сотнях метров от дома, и все летнее время местная толпа сорванцов проводила на берегу, купаясь и ныряя в воды Амурского залива с раннего утра до позднего вечера, пока кожа не покрывалась зелеными пупырышками, и, дрожа от холода, пацаны старались незаметно добраться до дома, чтобы не попасть под горячую отцовскую руку: домашние обязанности еще никто не отменял, а их было предостаточно: огород, вода из ближайшего колодца или колонки с ведрами на коромысле. В случае прогула, когда в избытке чувств и эмоций ребятня забывала о своих домашних обязанностях, приходилось держать ответ дома и уже на следующий день сначала домашние работы, а уже потом море и другие развлечения, которых было предостаточно. Ребятня таскала полные ведра с водой, изгибаясь под их тяжестью так, что к вечеру побаливало все тело и хотелось только прикоснуться к подушке, чтобы тут же забыться в глубоком сне. Так уж водится, мальчишеские компании разбиваются на небольшие, более близкие группы по интересам и, как правило, остаются друзьями на всю жизнь. Самыми близкими друзьями детства у Владимира были Боря Коростелев, ныне Борис Яковлевич, добродушный, никогда не унывающий весельчак, умница и спортсмен, доктор технических наук, первый проректор Дальневосточного университета. Жив, здоров, и дружба продолжается уже более 60 лет.

Вторым был Гена Горский, полная противоположность Борису: спокойный и даже флегматичный, закончив ДВВИМУ, недолго поработал на флоте и уехал с женой в Ростов-на-Дону. Дальнейшая связь, к сожалению, оборвалась. Живя рядом с морем на мысе Кунгасном, обладание своей лодкой было едва ли не обязательным. В семье имелась своя весельная, плоскодонная лодка, которую сделал своими руками дедушка Владимира Тутов Федор Герасимович: красавец-мужчина с буденовскими усами, суровый, но справедливый, умерший в 1968 году от инфаркта. На этой лодке внук с дедом в летнее время почти ежедневно ходили на рыбалку в Амурский залив, и рыбы тогда было неизмеримо больше: камбала, навага, окунь и даже лососевые попадались. После окончания рыбалки дед разрешал внуку понырять с лодки и поплавать. А что это значило для 10-15-летнего подростка, рассказывать не нужно. Скорее всего, с того времени и возникла тяга к морю. Свой первый морской поход Владимир совершил на этой лодке, едва не стоивший жизни всей тройке друзей и преподавший первый, самый важный жизненный урок о том, что море нужно уважать и не совершать необдуманных поступков. Однажды дед разрешил всей неразлучной троице самостоятельно покататься на лодке, хотя и раньше он также позволял им подобное при условии не выходить далеко в залив, но постоянное барахтанье недалеко от берега друзьям уже порядком надоело, и они отважились добраться на веслах до противоположного берега залива – мыса Песчаный. Погода стояла почти идеальная, и расстояние до Песчаного при отличной видимости казалось совсем небольшим. За пару часов добрались до середины залива, но задул ветер, погода стала портиться, и силы были уже не те. Слава богу, хватило ума повернуть обратно, и после нескольких часов борьбы с разгулявшейся непогодой с кровавыми мозолями на ладонях, обессиленные, упали на долгожданный песок родного берега, получив важный жизненный урок. Хорошо, что дед не узнал о неудавшейся попытке покорения Амурского залива, а то бы не избежать заслуженного наказания, скорее всего, последовало бы отлучение от лодки, что означало: прощай, лето. Но выводы сделали сами начинающие мореплаватели, и главным было то, что с морем шутки плохи.