Юрий Любушкин - Указом награждать не предусмотрено. Проза XXI века

– В Большаковых Никита пошел. Наш корень! Наш… Глянь на него – вылитый отец.

Мать словно током пронзало «вылитый отец». И чем старше становился сын, тем больше и больше походил на своего отца. Поэтому, как ни крути, а корень их точно, Большаковский. Тут не поспоришь. И наверняка после дедовских слов мам слезу украдкой смахнет и будет потом лежать на своей постели, не смыкая глаз всю ночь, уставившись в белое пятно от уличного фонаря на потолке. И будет всю ночь напролет беззвучно реветь в подушку, мокрую к утру от слез. Эх, мама, мамочка, родная… Ну уже теперь скоро, совсем скоро, свидимся. Каких-то два денька, моя дорогая и будем вместе. И радость будет нежданная, как снег на голову. Ну, здравствуй, сынуленька! Здравствуй мамочка!

Тут же на стене коридора – красочный плакат. На нем во всей красе и блеске младший лейтенант Большаков с Ледой зорко всматриваются вдаль, а за спиной у них крупным планом оба брата-близнеца Сычевы с серьезными лицами несут службу в дозоре. Что ни говори, а оба брата службу ревностно несут. Им есть с кого пример брать и на кого равнятся. Все их старшие братья командиры РККА и не просто командиры, а герои-орденоносцы. Поэтому и младшим Сычевым никак нельзя ни в чем отставать. Вот потому на заставе, да и считай во всем отряде, они лучшие из лучших… Красивый плакат, броский. И надпись на плакате соответствующая: «Равнение на лучших!» Ну и так далее. Замечательный плакат! Хоть и не тщеславен был Никита, но под сердцем каждый раз екало, когда он проходил мимо плаката. Еще бы! На всю страну прогремел. Теперь в любой пограничной казарме, в любом клубе и в каждом штабе этот красочный плакат на самом видном месте: «Равнение на лучших!»

– Заходи! – навстречу ему из канцелярии шагнул его лучший друг, политрук заставы. Про таких как он, несмотря на все его молодые годы, можно с полной уверенностью сказать «слуга царю, отец солдату…» Не ошибешся. И у него просьба только одна: будет возможность – заедь к деду с бабкой в деревню под Вязьмой. Адрес такой…

– Не надо, не пиши, – Никита прервал друга. – Я помню.

Не раз и не два рассказывал ему лучший товарищ о бабке с дедом, о родной деревне, милом русскому сердцу прекрасном уголке. О неспешной реке с плавными изгибами, вдоль которой раскинулась деревня, о лесе, который подступает к реке с обоих берегов («А грибов там, Никита, видимо-невидимо, а ягод!») и об утренней зорьке вместе с деревенскими мальчишками («Поверишь, рыба так и плещется, словно просит сама, чтобы ты ее поймал поскорей…») – это особый рассказ. Заслушаешься. А какие там туманы, густые-прегустые, как молоко, в двух шагаш ничегошеньки не видать, и как поют на рассвете петухи, один голосисте другого, встречая красное солнышко – слушать – не переслушать. Хоть товарищ Никиты тоже городской житель, но каждое лето на каникулах проводил в деревне у стариков, куда съезжались и его двоюродные братья. А для деда с бабкой каждое хоть и хлопот прибавляло: «Вона скоко внуков из города понаехало! – охали деревенские кумушки, – Цельная орава!» – было, несомненно, особым праздником. Это были сладкие хлопоты. Да и не хлопоты это. Отнюдь. Радость великая – это уж точно. А если просторный добротный дом наполнялся задорным детским смехом внучат, это еще и счастье добрым людям полной чашей. Не каждому такое дано.

– Замечательные старики у меня, Никита, замечательные! – с улыбкой и потаенной грустью вспоминал лучший кореш. – Такие – единственные на свете! А вот сейчас разом все выросли, разъехались кто куда, и нет у них больше такого праздника, чтоб все и сразу и на все лето…

И еще знал Никита из рассказов этих, что все стены в доме увешаны фотографиями домочадцев в рамочках под стеклом, мастерски сработанных* дедом. И глядят оттуда на деда с бабкой повзрослевшие внуки в военной форме. Все командиры и политработники. А у некоторых на груди и ордена поблескивают. У рыжеволосого друга Никиты («От мамы в наследство такую огненную шевелюру получил!» не без гордости говорил он) отец и мать – военные хирурги. Оба на Дальнем Востоке служат. Там и старший их сын службу сейчас проходит. Несмотря на молодость, отличился старший брат закадычного дружбана. Танкист. Герой. Орденоносец. Воевал на Халхин-Голе под командованием самого Жукова, тогда еще комкора. А это вам не фунт изюму.

А вот у друга Никиты, как и него самого, нет еще никаких наград. А впрочем, как оба считают, все еще впереди. Конечно же, впереди… А друг Никиты отмечен командованием округа за отличную службу именными часами. Это не медаль и не орден, но все равно многое значит в карьере молодого командира-пограничника.

Получая письма от родных из дальнего далека, он делился с Никитой тревожными новостями.

– Там знаешь как, на границе? – заговорщески сообщал Никите молодой политрук заставы. —Японцы. Самураи. Провокация за провокацией. Не спокойно.

Да и так было понятно – тревожно… То КВЖД, то Халхин-Гол, то озеро Хасан. Не сладко и беспокойно там, на дальневосточной границе. Того и жди – отчебучат какую-нибудь пакость самураи, это для них раз плюнуть. Затаились пока… Выжидают сволочи.

И еще знал Никита: кое-кто из многочисленных двоюродных братьев молодого командира-пограничника сейчас несет службу на Дальнем Востоке. А там служба особого рода – форпост их любимой большой страны.

Да и к слову сказать, все двоюродные братья его рыжеволосого дружбана – все до одного! – военные, красные командиры. Кто летчик, кто танкист, кто сапер, а кто и простой пехотинец. Так что деду с бабкой в деревне под Вязьмой есть чему гордиться.

А что касается тревожных новостей, то им к такому обороту не привыкать. Сами живут как на вулкане: что ни день, то нарушение границы, а то и несколько нарушений за день. Особенно воздушной. Совсем обнаглели немцы! Дать бы им по зубам, как следует, враз бы всю охоту отбило. Но нет, нельзя им по мусалам врезать. Приказ наистрожайший с самого верху: проявить железную выдержку, не поддаваться ни на какие провокации. Ни на какие! Тошно было смотреть на обнаглевшие рожи экипажей самолетов люфтваффе, когда они, безнаказанно перелетев границу, садились в чистом поле. Развязанно и нагло заявляли при задержании пограничному наряду каждый раз одно и тоже – потеряли ориентиры. Вынужденная посадка.

Только слишком часто за последнее время было этих «вынужденных посадок» при «потере ориентиров». Ясное дело: немцы готовились к нападению, искали и проверяли места посадок своих транспортных самолетов и, уже не скрываясь, вели воздушную разведку на нашей территории, за одно проверяя бдительность и оперативность пограничников. Тревожное время наступило. Как оно там завтра сложится? Как? Никто не знал… Но точно знали одно: война будет. И не за горами.