Иван Державин - Спаси и сохрани. В объятиях власти

– Конечно, я отличаю, – обиделась Эльвира Николаевна. – Что это на вас нашло сегодня? Вы что, шуток не понимаете?

– Вы сказали, что звонил Анатолий Григорьевич, – на этот раз увильнула от ответа Любовь Петровна. – Я всегда подозревала, что он вас больше любит. Вот видите, мне он не позвонил, сэкономил.

Хозяйка улыбнулась снисходительно и приступила к рассказу.

– Как вы знаете, Владилен Афанасьевич велел Анатолию Григорьевичу встретиться с этим стариком Графовым. Тот произвел на вашего мужа просто отвратительное впечатление, как я и ожидала. Мало того, что он совсем старый, за что его давно надо было отправить на пенсию, а не посылать сюда, так он еще совершенно не знает английского языка. У вас есть что-нибудь выпить?

Любовь Петровна молча вынула из холодильника и поставила на стол бутылку любимого хозяйкой джина и две бутылочки тоника.

– Вы знаете, здесь ведь разрешается пить за рулем, – сказала Эльвира Николаевна, наливая в свой бокал. – Кажется, сто грамм водки каждый час, может меньше, может, больше, что-то около этого. А вам налить?

– Спасибо, я сама налью.

Когда они чокнулись и выпили, хозяйка продолжила:

– Когда мы узнали об этом, мы решили, что ему с нами не работать. Я тут же заставила Владилена Афанасьевича перезвонить Анатолию Григорьевичу, чтобы узнать телефон этого хама, и позвонить ему лично, заставив его не вылетать, пока мы не разрешим. А мы, будьте уверены, ему не разрешим, потому что он не тот человек, который нам нужен. Да и его здесь никто не ждет. Я вам скажу по секрету, что Владилен Афанасьевич еще не решил, кого заменить этим стариком: Володю, вы представляете этого старика вместо Володи? – или Громова, конечно, он не Володя и почти без языка, но работать с ним можно. Нам ведь хорошо было. Даже отъезд Петрова зависит от этого Графова, которому он должен передать часть дел. Я вам все разложила по полочкам, как на духу. Как видите, он никому здесь не нужен.

– И это правильно, Эльвира Николаевна. Нам лучше, чтобы он совсем не приезжал. Нам и так хорошо.

– Надо сделать так, чтобы, если он даже прилетит, то чтобы сам не захотел здесь остаться. Мы должны окружить его железным занавесом с первой секунды. Никаких контактов с ним и его женой! Вы это все передайте. Я тоже скажу. И тогда я вам обещаю, больше месяца они не выдержат и сами сбегут отсюда. Да, вы знаете, кем работает его жена?

– Откуда мне знать? Я человек маленький. Может, Толя узнает.

– Так я вам скажу. Нянькой в детсаду она работает! Интеллект на уровне детей, которым она зад подтирает. Вы представляете, кого к нам присылают?

Выслушав рассказ Графова о звонке торгсоветника, Финников, работник управления кадров, среагировал четко и ясно:

– Пошел он куда подальше, опять крутит, вертит. Человек он, как вы понимаете, для нас чужой, навязанный сверху. Привык командовать. В этом смысле вам не позавидуешь, будет нелегко. Держитесь. Иного выхода у вас нет, учитывая ваш возраст, а главное, бардак в стране. Другой возможности выехать у вас не будет. Нас опять собираются преобразовывать, на этот раз основательно. Ваш главк по экспорту машин и оборудования хотят ликвидировать. Вот ломаем голову, что делать с людьми. Всех пенсионеров, а кое-кого и раньше отправляем на покой. Так, что тут вам повезло, хотя вас мы бы не уволили. Выбирать страну и должность вам не приходится. Ваши акционерные общества за границей все закрыты или преобразованы в частные компании, нам уже не принадлежащие, экспортные объединения тоже ликвидируются. Не имею представления, какой оперативной работой вы будете заниматься в Австралии, тем более при этом торгсоветнике. Разве что экспортом айсберга из Арктики, о чем сдуру Федотов ляпнул в своем интервью перед отъездом. У нас одна надежда на вас, что там будет вестись хоть какая-то работа. Заниматься штатной чехардой мы ему больше не позволим хотя бы год – два. Она уже у нас в печенках. А за это время многое изменится. И правительство может поменяться и к нам придет нормальный министр. Пойдем, покурим, заодно поговорим.

Они вышли в коридор, а там – на лестничную клетку и закурили. У Финникова были вьющиеся цыганские волосы без единой седины.

– Как это вам удалась? – поинтересовался Графов.

Тот заулыбался, пропуская кудри сквозь пальцы. Ответил, глядя на густую шевелюру Графова:

– Вам-то жаловаться грешно. У вас волос на три моих головы хватит. Если бы я не знал, сколько вам лет, ни за что не подумал, что вы старше меня. А седина мужчину лишь украшает как признак ума. Я всю жизнь мечтал иметь посеребренные волосы. Хоть подкрашивай, чтобы выглядеть умнее.

Они посмеялись, затем Графов поинтересовался:

– Вы видели человека, которого Федотов предложил на должность экономиста вместо меня?

– Видел, но он отказался. Сейчас ищем другого.

– Почему отказался?

– Из-за жены торгсоветника. Лучше, говорит, на Колыму, чем под ее начало.

– Вместо него есть кто на примете?

– Думаем оформить одного тоже упорно навязанного со стороны.

– Что из себя представляет?

– Тридцать два года. Кандидат экономических наук. Полгода работал у нас в кадрах, вернее стажировался для последующего направления в одну из командировок за границу. В целом парень не плохой. Вы его наверняка встречали, а может, и знаете. Ширинский Борис Сергеевич.

– Не слышал о таком. Как у него с языком?

– Сдал на четверку на наших курсах.

– Молодой, там быстро научится говорить. Я в Финляндии в конце шестидесятых шведский в объеме наших курсов выучил за год. – Графов помолчал, вспоминая, затем спросил. – Так как быть с просьбой Федотова о переносе вылета?

– Я ему сейчас подтвержу телексом, что вы вылетаете в воскресенье своим рейсом, и напомню о встрече вас в аэропорту. Так что спокойно вылетайте, как запланировано. И вот что. Попробуйте быть с ним погибче. Как-никак был замом главы правительства и работал в аппарате президента. Есть, кому на вас пожаловаться. А мы постараемся вас от него ограждать.

Он получил аттестат, загранпаспорта и пошел прощаться с сослуживцами уже окончательно. По дороге он встретил у лестничного пролета курившего своего начальника отдела Мухина. Выслушав о разговоре в кадрах, Мухин поддержал совет быть погибче с торгсоветником.

– Что это значит? – спросил сердито Графов. – Я еду работать, а не зад лизать.

– Зад лизать не надо, а возражать поменьше попробуй. Сказал сделать так, хорошо, мол, сделаю, как скажете. Не так, как ты обычно говоришь, а я думаю, надо так. Это ты мне можешь так сказать, а он, как- никак, государственный человек.

– Глупость я тоже должен делать?

– Сделай по-своему, но так, чтобы не обидеть его.

– А если спросит, почему сделал по-своему?