Иван Державин - Спаси и сохрани. В объятиях власти

– К ним? – засмеялась она. – Сколько еще ехать?

– Думаю, не меньше часа.

– Потерплю.

– Пора уже перестать стесняться.

– И, правда, что это я?

Он направился к ребятам, она в противоположную сторону.

После перекура без курения они доехали довольно скоро. Пейзаж мало изменился, его украсили горные вершины, кое-где со снегом. Наконец показались среди деревьев первые одноэтажные дома, в основном виллы. Затем появилось несколько высотных зданий.

– Смотрите и запоминайте, – вдруг проговорил Володя. Он опять сидел за рулем. – Это центр, называется Сивик. Больше высотных зданий не увидите. Их в столице не больше десятка.

И действительно, после моста через озеро опять поползли мимо виллы. Во двор одной из них Володя свернул и сказал:

– Приехали.

Выйдя из машины, Графов внимательно осмотрел фасад дома и не вспомнил его. А ведь был когда-то.

Володя провел их в переговорную комнату, а сам пошел докладывать об их прибытии Федотову. Вернулся он минут через двадцать, ожидать они уже привыкли в Сиднее и восприняли это с безразличием. Графов просматривал книги в шкафу, Оля – интерьер переговорной комнаты. Володя молча провел их в обитую по-русски черным дерматином дверь. Навстречу им вышел из-за стола одетый в белую рубашку с галстуком очень представительный высокий широкоплечий мужчина примерно одного с Графовым возраста. У него было довольно приятное крупное лицо, не плохо сохранившиеся темно-русые разбавленные сединой волосы были зачесаны полукругом вверх, виски заметно побелели. Задержав на Оле взгляд и лишь бегло взглянув на Графова, он басовито поприветствовал их и, предложив сесть, сказал:

– Сейчас подойдет народ, и я вас представлю друг другу.

Первым вошел Козлов. Из того, что он уселся, не здороваясь с торгсоветником, Графов заключил, что они уже поговорили. Затем появился полный лет сорока мужчина среднего роста и, ни на кого не глядя, уселся в углу. Графов догадался, что это экономист, на должность которого его начинали оформлять. Вслед за ним влетел Володя, и, едва за ним закрылась дверь, как в ней появилась молодая женщина с миловидным грустным лицом.

Минуты две все сидели молча, мужчины украдкой разглядывали лишь одну Ольгу Павловну, словно Графова и не было. А он смотрел на них, составляя о них представление. В молодости он увлекался литературным творчеством, и на всю жизнь сохранил привычку искать в человеке отличительную изюминку во внешности и в характере. С Козловым ему было все ясно: холуй любого начальства. В его о взгляде на Олю не было ничего мужского, лишь желание узнать о произведенном ею впечатлении на торгсоветника, поэтому он больше наблюдал за ним. Графова это тоже интересовало. Видно, догадываясь об этом, Федотов больше поглядывал на дверь, очевидно, ожидая зама, а на Олю лишь изредка, явно с трудом отрываясь. Зато Володя не скрывал свое любопытство, смешанное с удивлением, которое Графов не мог разгадать. Во взгляде экономиста на Олю явно читалось: «Повезло мужику, мне бы такую».

Наконец, когда Федотов поднялся и направился к двери, она открылась, и в кабинет не вошла, а вплыла еще одна женщина. Она была довольно крупная, упитанная, ярко накрашенная, блондинистые волосы были распушены наверху, белая кофта, явно не была рассчитана, возможно, умышленно, на большую грудь, черные брюки плотно облегали солидный круглый зад. По тому, как мужчины вскочили, Графов сразу догадался, что пришла сама хозяйка. Он попытался мгновенно оценить, соответствует ли она всему тому, что о ней слышал, и не пришел ни к какому выводу.

Хозяйка села рядом с Ольгой Павловной, и, наверное, не одному Графову бросилась в глаза разница между ними, как между аляповатой картиной модерниста и утонченным искусством Микеланджело. Федотов вернулся к столу, опустился в кресло и объявил:

– Разрешите вам представить Графова Федора Павловича и его супругу Ольгу Павловну. Федор Павлович направлен на работу в наш торгдом.

Только сейчас все открыто и с нескрываемым любопытством уставились на Графова: вместо кого? Он тоже встретился взглядом с каждым, обратив внимание, что никто не улыбался, как обычно бывало в таких случаях.

– Двоих вы уже знаете, – продолжал Федотов, обращаясь к Графову. – Козлова Анатолия Григорьевича и Голубева Владимира Алексеевича. В углу сидит старший экономист Громов Вадим Львович. Рядом с ним секретарь Светлана Васильевна Петрова, жена моего зама, который занимается делами. А у двери сидит, – Федотов заулыбался, показывая два золотых зуба по бокам рта, – моя жена Эльвира Николаевна.

Так и думалось, что он добавит «моя цыпочка», или «лапочка» или что-то в этом роде.

Мужчины, как по команде, тоже заулыбались, заворочались в креслах.

– Как долетели? – спросила хозяйка у Ольги Павловны. Голос у нее был высоковат для такого большого тела.

– Хорошо, – коротко ответила Ольга Павловна.

– Вы свою квартиру сдали жильцам или в ней кто-то остался?

Графов был уверен, что жена спросит удивленно: «А причем тут наша квартира?» – но она только внимательно взглянула на хозяйку и ответила:

– В нее переехала дочь с семьей.

– Квартира у вас большая?

– Обычная малогабаритная трехкомнатная.

– А у нас с Владиком двести четыре квадратных метра. Я даже не могу сказать, сколько у нас комнат: пять или шесть. – На ее лице, переливавшемся всеми цветами радуги, было столько превосходства над всеми, что все невольно притихли, потому что никто не мог представить такое количество комнат в квартире. – Это нам Борис Николаевич лично подарил за то, что мы с ним храбро защищали Белый дом от гэкачепистов.

Увидев, что Федотов с укоризной и обожанием глядит на жену, как на расшалившегося ребенка, Графов спросил, свернув трубочкой губы:

– А что, разве был штурм Белого дома? Я в то время работал на Смоленской площади и не помню, чтобы там стреляли.

Наступила мертвая тишина. От возмущения хозяйка приподнялась на стуле, но сдержала себя и не ушла. Сквозь румяна на щеках выступили темные пятна. Потемнели и сузились большие серые глаза, почти слившись с тушью на ресницах и краской на веках. Тишину прервал ее задыхающийся от злости голос:

– Но мы были уверены, что живыми оттуда не выйдем, и приготовились умереть, но не сдаться.

Федотов метнул на Графова злобный взгляд.

Графов ничего больше не сказал.

– На этом, пожалуй, закончим, – сказал Федотов. – А вы, Владимир Алексеевич, отвезите приезжих в гостиницу посольства.

Когда они шли к машине, Оля сердито упрекнула мужа:

– Кто тебя тянул за язык? Что ты этим доказал? Он уже сегодня пошлет в Москву, что ты из себя представляешь.

– Хер с ним, пусть шлет. Но не пошлет, потому что набрехала она, а не я. «Готовилась умереть». А я из себя представляю такого, какой я есть, и это ты знаешь.