Андрей Саенко - Сиюминутные сущности. 15 рассказов

– У вас всё замечательно? – уточнила она.

– Да, спасибо, – я потрепал её за щеку. И она покатила дальше, напевая одну из популярных песенок.

Что-то такое я должен спросить у Вадика? Я ещё шёл и думал: не забыть спросить!..

А, вспомнил:

– А у тебя как дела?

Вопрос абсолютно дежурный, но ты должен задавать его, даже если ответ тебя не слишком интересует. «Как дела? – Нормально!» – традиционная пара реплик. Но если ты сидишь в баре и пьёшь светлое безалкогольное пиво с другом, ты должен спросить его об этом. Тем более, что он уже сделал это в начале беседы.

– А у тебя как дела?

Вадик поднял на меня свои воловьи, отчего-то всегда чуть мутные глаза:

– Плохо.

Плохо?! Вот тебе раз, как гром среди ясного неба!

– Что случилось?

– Мы с Ольгой расстались.

– Расстались с Ольгой?! – перед глазами встала молодая женщина с лицом, на котором всегда читался отпечаток потерянности, и длинными руками, свисающими, словно ветви плакучей ивы. – Ты что, с ума сошёл? Она же твоя жена!

– Я не могу с ней, – он снова посмотрел на меня, – не могу, понимаешь? Чужая она мне!

– Да как же чужая! Она ж в невестах у тебя полгода ходила, потом женой тебе была почти четыре года! И вот так взять, и разрушить всё?

– Ты не понимаешь! – закричал вдруг Вадик, и я заметил, как несколько камер повернулись в нашу сторону.

– Тихо, тихо… – я погладил его по плечу. Нет, я не боюсь Федеральной Службы Наблюдения, но излишнее внимание мне тоже ни к чему. – Чего я не понимаю? Я понимаю, что теперь и тебе, и ей урежут пособие.

«И мне подрежут доходы, я же твой друг, я должен следить, чтобы твоя семья не распалась».

– Ты не понимаешь, – продолжил Вадик уже на нормальных тонах. – Дело не только в том, что она мне чужая. Дело в том, что у нас не будет детей. Мы получили официальное медицинское заключение.

Вадик выложил на стойку бара голубой листок с синей треугольной печатью.

– Видишь? – он ткнул пальцем в строку в нижней части заключения. – Написано: биологическая несовместимость. Всё! Точка.

Да… Это, конечно, был удар. Для меня, разумеется. Хотя мне стоило задуматься об этом раньше, когда ни через год, ни через два, ни даже через три года после заключения брака худая Ольга не начала толстеть. Я в глубине души догадывался, что с её беременностью у них какие-то проблемы, но не предполагал, что всё настолько серьёзно. Так ведь теперь бывает: люди женятся, но ещё долгое время не занимаются сексом. И даже правительственные программы, материально стимулирующие деторождение, оказываются неспособны уложить мужчину и женщину в одну постель.

Я в своё время читал, как всё это началось. В начале двадцать первого века научно-технический прогресс полностью отстранил человека от трудовой деятельности: на заводах работали роботы, в шахты спускались роботы, дорожным движением управляли роботы, юридические консультации оказывали роботы, собирали и ремонтировали роботов тоже роботы. Производство и содержание роботов становилось всё дешевле и дешевле, одновременно с этим падала цена на товары, производимые роботами, и на услуги, оказываемые ими. Сбылась многовековая мечта человека: он стал полностью свободен.

Казалось, что ворота в рай открылись. Но, разумеется, это было не так. Беда пришла, откуда не ждали.

– Ещё пива? – поинтересовался весёлый бармен, заметив, что наши кружки полны менее, чем наполовину.

– Валяй, – ответил я.

Развившиеся средства связи уничтожили понятие «расстояние». Теперь не нужно было не то, что ехать в другой город, чтобы повидать родственника, не приходилось даже перейти дорогу, чтобы спросить у одноклассника, как он решил домашнее задание. Сперва коммуникации полностью ушли в интернет, затем, на базе того же интернета, появились голограммы и голосовые синтезаторы, а после – механизмы, имитирующие вкусовые и тактильные ощущения от объятий, рукопожатий и поцелуев, до самых изощренных любовных утех. Наиболее удачные виртуальные контакты люди начали сохранять в памяти машин, оставляя себе возможность всей полноты общения с родственниками или любимыми даже после их физической смерти.

В результате люди начали утрачивать способность общаться с живыми людьми, которых нельзя запрограммировать, и до которых нужно ещё добраться, иногда просто перейдя дорогу, а иногда и отправившись в другой город.

Именно в этот момент две проблемы, обозначившиеся в развитых странах ещё в конце двадцатого столетия, буквально выстрелили: рост самоубийств и падение рождаемости. Государства уже тогда начали проводить различные социальные программы: финансовая поддержка молодой семьи, льготы и доплаты за новорождённого, ограничение в некоторых правах холостых мужчин и незамужних женщин, достигших репродуктивного возраста. Но если в двадцатом веке об этих тревожных явлениях было принято говорить, называя их высокопарным термином «тенденция», то в первой половине века следующего на среднюю статистику перестали оказывать успокаивающее влияние цифры из стран третьего мира в связи с его интеграцией в единое экономическое сообщество. И социологи в ужасе затрубили о фактическом вымирании человечества.

Только тогда человечество призналось само себе в том, что настоящим трудом для него давно уже стало не посещение офисов, в которых в действительности работали только роботы, не производство, которым в действительности занимались только роботы, а именно человеческое общение.

Человеческое общение! Вот что трудно! Вот за что в самом деле следует платить. И платить реальные деньги, а не те, за которые можно купить только еду и товары первой необходимости: медикаменты, компьютер, автомобиль и робота-домработницу.

Общение – вот истинный тяжкий труд!

Особенно общение мужчины и женщины.

Особенно, если они живут вместе.

Особенно, если они решили завести ребёнка.

Конечно, демографический вопрос можно до поры решить с помощью искусственного оплодотворения, но давно уже установлено, что дети из неполных семей намного реже приносят потомство, чем дети, рождённые отцом и матерью.

Кроме того, это никак не решало демографический вопрос с точки зрения конкретного мужчины.

То есть с моей точки зрения.

– И как же ты теперь будешь? – я посмотрел на Вадика с искренним сожалением.

За каждый час встречи мужчины и женщины каждому из них платили по десять единиц из государственного бюджета. Если мужчина и женщина регистрировались как жених и невеста им платили уже по пятнадцать единиц за час. Через шесть месяцев они могли зарегистрироваться уже как муж и жена и получать по двадцать пять единиц за час. Одновременно у них появлялась обязанность жить и спать вместе.