Владимир Макарычев - Проданный Дом

Опасные мысли о гражданском обществе прервал металлический звонок длившийся в пределах тридцати секунд. После небольшой паузы сигнал общесудовой тревоги повторился. Затем тревожный голос на английском, потом на русском объявил о пожаре на верхней надстройке в районе трубы. Голос настоятельно требовал: «Всем пассажирам покинуть каюты и выйти в места их приписки к спасательным плавательным средствам».

Удивительно скоро и синхронно Цветковы поднялись с койки. В глазах женщины стоял ужас. Первым делом муж попытался пошутить, успокоить: «Давай стюарда попросим принести чаю в каюту». Шутка получила обратный эффект в виде нервного плача. Из судовой трансляции не прекращались требования к пассажирам покинуть каюты.

Следуя только что полученной инструкции, направились на верхнюю палубу к шлюпкам.

Сначала шли, потом, увлекаемые потоком испуганных людей, бежали по коридору. Странными показались плавящийся под потолком пластиковый плинтус, вспучивающаяся метровыми волдырями краска на белых переборках. Жена, задыхаясь от едкого дыма, зажимала нос накидкой, недавно приобретенной за пятьдесят долларов в Хельсинки. Возле плавсредств давка, неразбериха. Попытки встать в очередь, ожидая организованного распределения, ни к чему не привели. Перед посадкой в шлюпку их с силой оттолкнул тот самый жирный стоматолог. Внушительным габаритам соотечественника сопротивляться было бессмысленно. Протолкнув вперед жену, любитель демократии, предварительно забросив объемную сумку в глубь спасательного суденышка, плашмя растянулся на поперечных лавках. Видимо от сильного толчка, шлюпка, наполовину наполненная людьми, начала бесконтрольно спускаться на тросах за борт. В шлюпке уже сидела молодая жена старого директора. Пожилой муж, оставшись на верхней палубе, безучастно махал на прощание рукой. Похоже, он хотел умереть на судне, не догадываясь о специфической услуге, предоставляемой критикуемой им американской компанией. Умерших в море хоронили за счет «Карнавала».

Не обращая внимания на всхлипывания жены, крики и плачь окружающих, Михаил искал свободное плавсредство. Вся пятидесятиметровая палуба занята мечущимся из стороны в сторону людьми. Затем попытался переключить внимание на само судно, только что казавшееся надежным, как скала. Со страхом увидел в районе трубы вырывающиеся языки красно-коричневого пламени.

Два раза в жизни Михаил уже участвовал в тушении пожара. Последний, совсем недавно, в угольной шахте. Там точно не было выхода для спасения, словно из подводной лодки. Здесь все проще. Вот оно, на расстоянии семи-шести метров море. Огромная спасительная поверхность не пугала, а придавала уверенности. Люди напирали, оттесняя их с женой к леерным ограждениям. Неожиданно прогремел взрыв в районе трубы, куда он только что смотрел. Повалил густой дым. Надежда на спасение на территории судна окончательно исчезла. Внизу раздались хлопки. Оказалось, от удара об воду раскрываются спасательные плотики. Медленно надуваясь, на глазах превращались в маленькие островки. Решение созрело мгновенно. Обняв жену за талию, с силой оттолкнувшись от палубы, выбросились за борт. Прыжок с семиметровой высоты походил на ту секунду при пожаре в шахте, когда думаешь не о своем спасении, а как без тебя будут жить близкие люди. О мелочах, вроде квартиры, которую не успел купить для подрастающей внучки. О чем угодно, только не о своем спасении.

Оказавшись в воде, сразу же пошел на глубину. Предотвращая дальнейшее погружение, судорожно забил руками и ногами, пытаясь остановить опасное углубление. Удивился собственной настойчивости, когда оказался на поверхности. Отвлечение на радость дорого стоило. Сразу же получил жесткий удар в затылок от набегающей волны. Желание освободиться от водяной пробки в правом ухе потряхиванием головой привело к еще худшим последствиям. Пропустил очередную волну, накрывшую с головой. Вспомнил правила пловца дышать в таких случаях носом, выбрасывая влагу через рот. Вдохнул и чуть не захлебнулся. Отфыркиваясь, снова оказался над волной. Равнодушным взглядом проводил оранжевый спасательный жилет, все дальше уносимый ветром. Он вряд бы помог при волнующемся море с температурой воды в четырнадцать градусов, где через два часа суждено если не потонуть, то замерзнуть.

Море на самом деле находилось в обычном состоянии, с паузой в полминуты поднимая небольшой накат. Ветер усиливался, разгоняя морскую зыбь, казавшуюся из судовой столовой безобидно-веселой.

Обрадовался, когда увидел рядом, в метрах трех, качающийся на волне резиновый плот, похожий на игрушечное судно. Несколько резких взмахов руками и вцепился в обрывок веревки тянувшейся от плота по поверхности. Оставалось подтянуться и все. Спасение! Вдруг неведомая сила заставила обернуться. В метрах десяти от плота барахтался, пытаясь удержаться на волне, человек. По черным волосам, характерному жесту время от времени поднимаемой руки угадал в плывущем жену. Наступило предательское сомнение в помощи утопающей из-за страха за собственную жизнь.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

(За полтора года до пожара на круизном лайнере)

1

Позади пятьсот километровый автопробег Москва – Макарово. Желто-красная октябрьская листва придорожных деревьев обрамляла черную трассу, похожую на голенище начищенного кирзового сапога. Водитель легковой японской машины Михаил Цветков, сорокавосьмилетний мужчина среднего роста, ехал на малую родину. На память пришло стихотворение местной поэтессы Лидии Егоровой, подходящее настроению:

«Есть маленький город

В глубинке лесной,

Бесконечно он дорог

Зимой и весной.

И мы едем к нему,

Позабыв про дела,

Даже если дорога

Непутной была».

Не собирался покидать надолго столицу. Посчитал, пришло время подготовить базу, где можно временно отсидеться. Слишком тревожно на работе. Того и гляди попрут на улицу. Пришла новая команда. По традиции «нового времени» прежние начальники заменялись. Те, в свою очередь, меняли подчиненных. Шансы остаться в министерстве даже с понижением таяли с каждым днем. Вот и задумал, по примеру бывшего председателя Госдумы Ивана Лаптева, отсидеться некоторое время в «стоге сена». Переждать вдали смутное время.

Слева от дороги показался кривой забор городской свалки. Над кучей тлеющего мусора стелился ядовитый дымок. Запах родины походил на скисшую капусту. Все равно помягче капоткинского НПЗ, поливающего сероводородом юго-восток Москвы. Города еще не видно. Он скрывается за густыми посадками хвои. Резкий поворот. Перед глазами водителя равнинная местность, застроенная одноэтажными деревянными домиками. Крыши бань и дровяников покрыты разноцветной материей. Пригляделся. «Во дают макаровцы! Старые рекламные баннеры приспособили. Практично. А возможно, это крутой маркетинговый ход талантливой местной фирмы? Надо подсказать товарищу идею, баннерами с кандидатом в депутаты покрыть крыши придорожных сараев».