Авель Мунн - Следующая станция – Тель-Авив

Лирон вышел из подъезда, глубоко, с удовольствием вдохнул весенний теплый день и сразу приметил соседку из дома рядом, направляющуюся в обратном направлении, к подъезду, – она явно спешила. Скорее всего, отводила детей в детский сад. Рут – невысокая, худощавая, с поджатыми губами женщина йеменского происхождения с темно-коричневой кожей, черными глазами, точеными четкими чертами лица, свойственными йеменским евреям.

– Рут, доброе утро!

Заметив Лирона, Рут вынырнула из своих забот, расслабила поджатые губы в милой улыбке, моментально помолодев лет на десять.

– Привет, Лирон!

– Я вижу, ты уже успела покупки сделать? Давай помогу!

– Нет, что ты…

Лирон кинулся ей навстречу, протянув руки к двум тяжелым пакетам. Рут испуганно отпрянула.

– Знаю я, знаю, вот смотри – я к тебе не притронусь.

Лирон перехватил оба пакета пониже темных маленьких рук Рут так, чтобы не соприкоснуться с ними и не осквернить ее религиозные чувства. Рут облегченно вздохнула.

– Спасибо.

Лирон направился к подъезду, с легкостью неся полные пакеты. Со стороны они выглядели гротескно. Религиозная женщина в берете, под ним – парик, черная юбка немного ниже колен, черная кофта, застегнутая на все пуговицы, коричневые колготки. И мужчина с вызывающей внешностью тель-авивского бонвивана. Не разглядывая особенно продукты, Лирон заметил только белый хлеб, самый дешевый сорт шоколадного масла, молоко, яблоки и картошку. Шоколадное масло «Шахар»…

– А ты знаешь, Рут, я люблю этот ужасный «Шахар» еще со времен службы в армии. В перерывах между ползанием в окопах и бесконечным выдраиванием танков нам привозили питы с этим маслом. Тогда казалось, что вкуснее еды нет.

– Ты служил в армии?

Рут искренне удивилась, но сразу же осеклась.

– Ну да, почему бы и нет.

Квартира, где жила Рут, ее муж Исраэль и пятеро их детей, располагалась на первом этаже ветхого дома, случайно затесавшегося в богатый район между небоскребами и престижными многоэтажками. Вернее, просто случайно оставленного еще со времен молодого, только что выстроенного Тель-Авива пятьдесят лет назад. Это только вопрос времени, когда и этот дом снесут и построят на его месте престижный, с бассейном и охранником в лобби.

Лирон опустил сумки рядом с дверью, посмотрел на Рут сверху вниз теплым взглядом, как отец, только что вызволивший свое несмышленое чадо из неприятной ситуации.

– Исраэль тяжело работает? У него, наверное, рабочий день в самом разгаре и некому тебе помочь…

– С божьей помощью справлюсь. Как Шай? С ним все в порядке?

– Вроде да. Подросток. А что?

– Он несколько дней назад гостил у Ори после школы, отказался от ужина, был немного странный, закрытый. Все-таки мальчик без мамы растет. Вы навещаете психолога иногда? Извини, что я так грубо лезу, но не хотелось бы, чтобы ты упустил важные звоночки.

– Не ходим. Мы ничего подозрительного не заметили. Но ты ведь социальный работник, ты, наверное, всякое видишь и лучше понимаешь людей. Вмешивайся, Рут, не стесняйся.

Лирон поник. Рут слов на ветер бросать не будет. Маленькая, но надежная глава религиозного семейства, работающая с трудными детьми. Лирон вдруг нашелся:

– Сегодня его мама прилетает в гости из Нью-Йорка, он соскучился, думаю, сейчас все наладится.

– А когда она уедет, что будет?

Рут подняла на него прямой сухой взгляд черных, как уголь, глаз. Она не планировала смягчать разговор. Она из тех людей, которые говорят как есть, а эмоции – это для слабых. Переваривай скорее и действуй.

– Ой, Рут, так ведь разные семьи бывают, он дома много любви получает. Не это ли главное?

– Главное, конечно, но есть родитель, который его бросил. Это его разрушит, если ничего не делать. Хочешь, я найду тебе психолога? У меня среди коллег есть хорошие.

– Я подумаю, спасибо.

Лирон вежливо, но холодно улыбнулся и, отступив назад, направился к выходу.

– Хорошего дня, Рут, привет мужу.

Он вышел из подъезда, вдохнул, как и пять минут назад, свежий весенний воздух, но воздух входил в него плохо. В животе лежал камень неопределенной глухой тревоги. Лирон шел между невысокими домами по зеленым маленьким улочкам, не смотря по сторонам, удаляясь вглубь города от шумной главной улицы Арлозоров.

Район, расположенный к северу от Кикар а-Медина, близко к Центральному железнодорожному вокзалу, известен престижными зданиями, населенными богатыми, влиятельными и известными. В шаге от биржи и других бизнес-стратегических мест. Прямо через дорогу начинался другой Тель-Авив, не тронутый прогрессом. Небольшие трех- и пятиэтажки в стиле баухауз.

Йоси, самый талантливый ученик в салоне красоты, уже открыл заведение и энергично выполнял все утренние приготовления к обслуживанию клиентов. Разгоряченный, он открыл входную стеклянную дверь, чтобы впустить свежий воздух, и заметил приближающегося мрачного Лирона.

– О, доброе утро, но, кажется, не для всех… Что тебя с утра уже так подкосило?

– Привет, Йоси! Милая беседа с соседкой, женой Исраэля.

– Не понимаю, что у вас с ней общего. Как вы вообще дружите? И дети ваши как дружат. Вы же с разных галактик. Ты-то ладно, левый либерал, но они почему не запрещают своему сыну водиться с твоим? Где это видано, чтобы религиозный ортодокс тусил с сыном светских геев! – Йоси многозначительно поднял вверх указательный палец при слове «геев». – Грех смертный же! А вдруг он заразится или просто усомнится в боге?

– Ну, ты же со мной водишься, хотя ты ни разу не гей и, упаси господь, не левый.

– Я не разделяю твоего мнения о политике и предпочитаю женщин в постели, но я не считаю тебя воплощением греха.

– Нет? – Лирон изогнул правую бровь в полуулыбке. – Они умные продвинутые ортодоксы, оба работают, не висят на шее у государства. Никому не навязывают свою веру. То, что они со мной дружат и принимают моего сына как своего, лишний раз доказывает их адекватность. Она социальный работник, психолог. Наступила мне сегодня на больную мозоль, говорит, что Шай ходит в подозрительном душевном состоянии. Предлагает заняться с ним психотерапией.

– Слушай больше людей, которые произносят молитву перед тем, как глотнуть воды из стакана.

– Это не молитва, а благодарственное приветствие. Попробуй благодарить каждый раз перед едой и после – быстро скинешь лишний вес. Кроме того, она психолог по профессии, и это ее работа – дети из проблемных семей и их проблемы. Не то что мы – целый день богатым курицам (это он произнес шепотом) волосы укладываем и выслушиваем их жалобы на наглых домработниц. Рут знает, что говорит, мне действительно надо с пацаном к психологу сходить. Он как в бункере, понятия не имею, что у него в голове творится. Сегодня, кстати, Ольга приезжает из Нью-Йорка.