Авель Мунн - Следующая станция – Тель-Авив

– Вот пусть мать с ее женской интуицией и разбирается с ним.

– Я тебя умоляю… Мать! Кто там у нас по списку первый?

– Акерштейн-старшая.

– Соберись. Без расизма давай. Ты знаешь, она ультралевая с тонкой душевной организацией.

– Конечно, все они на Кикар а-Медина такие, белые и пушистые, а мы в окопах пули хаваем.

– Йос, улыбочка, апрель на дворе, утро, богатая клиентка, наверное, после фитнеса, перед завтраком, будь тих и лоялен.

Сказав это, Лирон немного наклонился и пристально посмотрел Йоси в глаза.

Подмастерье – невысокий, плотно сбитый, черные короткие волосы, смуглый, восточный, типичный. Таких много ходит по улицам Израиля, особенно в таких городах, как Бат-Ям. Выросший у моря, он целыми днями прогуливал школу, в лучшем случае занимаясь серфингом. Собственно, в Бат-Яме Йоси и родился. Волей счастливой случайности он оказался в таком не гармонирующем с ним месте – салоне красоты Лирона. Дикий проросток, не умеющий играть, не уважающий светских тонкостей львенок. Прямой, неподкупный, отслуживший в армии на передовой, о чем свидетельствовали два шрама на голове, не заметные глазу из-за плотного покрова волос. При всей своей мудрости Лирон не подозревал, как необдуманно с его стороны было приручить этого зверька. Как часто бывает, и в этом случае тоже, за великодушие приходится платить.

Женщина лет пятидесяти по-хозяйски шагнула в парикмахерскую. От нее пахнуло свежестью и кофе. Пышные рыжие волосы вызывающе перекликались с оранжевой помадой. Все было бы в ней обворожительно, если бы не покрасневшие глаза. Эта краснота могла намекать на вчерашнюю попойку. Широкая добродушная улыбка беззаботного человека украшала ее моложавое лицо.

– Привет, мальчики, прекрасное утро! Море спокойное, как Кинерет. Я полтора часа отгребла на байдарке, давайте приведите меня в порядок.

– Привет, Светик, выглядишь на миллион долларов, даже не знаю, чем могу помочь… – Лирон развел руками, изображая беспомощность. Он склонил набок голову, прищурился: – Ан нет, могу помочь твоей огненной натуре укладкой. Йоси помоет тебе голову.

Через несколько минут Светик сидела в кресле, перед ней – бокал с колой. Она завороженно наблюдала за сильными руками Лирона. На левой небрежно болтались дорогие часы, правую туго обвивал кожаный браслет, выгодно подчеркивая рельеф запястья. Руки Лирона всегда вызывали на лице Светика плотоядное выражение.

В главном зале салона было шесть парикмахерских мест, три высоких прямоугольных зеркала расставлены на расстоянии метра одно от другого, по каждую сторону от зеркала стоят кресла. Таким образом, клиент может наблюдать в зеркале за своим парикмахером, в соседнем зеркале – за парикмахером рядом и в расстоянии между зеркалами – за парикмахером, работающим с клиентом с другой стороны. Завороженный видом споро работающих рук, клиент иногда теряется: кто где? Лирон любил этот эффект медитационного транса: клиент успокаивается, расслабляется и мало говорит. Разговоры с людьми утомляли его к концу дня. В случае со Светиком такой номер не проходил: эта женщина могла подолгу смотреть на его руки, но на вербальной деятельности это не отражалось. И Лирон считал своей профессиональной обязанностью поддерживать живую беседу с клиентами.

– Какие планы на день? К чему тебя готовить?

– Ни к чему официальному, родной. У меня сегодня тяжелый день, собираю волонтеров для помощи эритрейским беженцам. Будем возить им вещи, игрушки, еду. Бедные люди. Это так тяжело – быть беженцем.

При этих словах Светик брезгливо поморщила нос и по-детски надула губы.

– Если им у нас будет хорошо и легко, то скоро вся Африка поселится тут. А Израиль – страна маленькая.

Это сказал Йоси, который до сих пор молчаливо натирал ножницы до блеска. Сказав это, он на секунду поднял глаза, исподлобья посмотрев на богатую клиентку. Лирон окатил его холодным продолжительным взглядом. Но Светик не почувствовала воинственного настроя в голосе подмастерья и взялась по-учительски объяснять:

– Страна маленькая, но светлая, демократическая. Мы обязаны помогать людям, сбежавшим от своей смерти. Евреи точно так же в тридцатые годы бежали из нацистской Германии. И ни одна европейская страна не принимала их. Это было трагедией нашего народа. Мы не можем этого забыть и вести себя подобным образом с другими несчастными.

– Именно потому, что так повели себя с нами самые на то время продвинутые страны, мы должны сделать выводы, что если у нас не будет страны с еврейским большинством и армией, то нам не выжить и нас опять повезут в концентрационные лагеря. А если тут будет Африка, а они, кстати, все исламисты, то нам конец.

Лирон вежливо попытался погасить спор.

– Йос, ты преувеличиваешь насчет всей Африки.

– Ничего я не преувеличиваю: под шумок с беженцами сюда валят нелегальные рабочие, просто чтобы денег заработать. А как насчет того, что они испоганили весь Южный Тель-Авив? Насилуют девочек, испражняются прямо на улицах, грабят и избивают стариков. Разве жители Южного Тель-Авива не люди? Давайте их у вас в Северном богатеньком поселим. Чтобы прочувствовать, как это на самом деле.

Тут Светик услышала наконец воинственные нотки. Она не привыкла к таким мнениям, будучи окруженной обществом терпимым, левым, зачастую ультралевым. Этот дикий волчонок был необычным персонажем для нее. Он не разозлил ее, скорее вызвал жалость, и еще немного непонятно, что он тут делал. Неужели его нанял Лирон? Где он его взял? Хотя, конечно же, она знала, где он его взял: парень работал тут уже год. Лирон с ним служил в армии. Но это не объясняет ничего. Мало ли с кем мы пересекаемся. Нельзя каждого пускать в свою жизнь, тем более такого неотесанного представителя низшего класса. Но кто, как не она, Светик, должна взять на себя миссию объяснить заблудшему истинное положение вещей?

– Ты прав насчет нелегальных рабочих, их надо вычислять и отправлять. Но беженцы под угрозой смерти. Они несчастнейшие люди. У них есть дети.

– И СПИД, – уже тихо пробурчал Йоси.

– Светик, давай я тебе кофе сделаю. – Лирон, не сдаваясь, пытался спасти ситуацию.

Светик ощерилась: она не терпела мнений, отличных от ее собственного. Она была возмущена, что кто-то смеет думать иначе. Она многозначительно умолкла. Сосредоточилась на своем отражении в зеркале и на молодом парикмахере, работающем напротив справа. Этот был явно другим, хоть и того же примерно возраста, что и Йоси. Тоже невысокий, но не с черным пластилином на голове. Модная вихрастая прическа, волосы выкрашены черными и серебряными перьями. Стильная оправа очков, услужливая улыбка.

– А ты как думаешь, Рони? – вдруг она обратилась к нему.