Элена Греко - Там, где…

Про нее тоже интересно было. Но о педагогике больше узнала от Корчака, Монтессори, Амонашвили, Дункан, Орфа. Без музыки б никуда никакая педагогика и не двинулась, наверное. Поэтому у нас столько музыки. И тишины. Музыка перемежается с тишью библиотек – так уж повелось, что все тишают на тихих коврах среди книг – и лекционными спорами. На лекциях столов нет, стулья с откидными подставками под тетрадь, если надо – а и у вас такие есть, знаю, – стоят вкруг или рядами, как препод решит или мы все. Стол выезжает, если надо какой-то общий проект сделать, а на полу по какой-то причине неудобно. На кнопку нажал – доски пола поднимаются, или столешница выезжает из стены. Но в стенах чаще кровати. Для греко-римских рассуждений.

Молодняк поначалу на кнопочки жмет, весь первый курс проводит в исследованиях помещений. Возлежат штабелями! Преподы любят с первокурсниками работать: сами расслабляются.

Помню, с Алексом так замечательно было! Он бегал от кровати к кровати, садился рядом, артистичными своими руками махал, притуливался на каком-нибудь стульчике в углу – и говорил, говорил… Включал нас. Подбегал к стене, мелом своим допотопным рисовал убожеским почерком наши вирши – с ним казалось, что – вирши, – восторгался, восхвалял… Об оценках мы знаем только из курса истории педагогики. Это было еще до сплетения двух областей – педагогики и психологии. Вообще образование стало системным не так давно. Раньше все по предметикам: литература, языки, – каждый по отдельности, – алгебра, геометрия, раньше и арифметика… Ой, а с естественными науками вообще была неразбериха. Биология, география, физика, химия – чего там еще, не вспомню. Геология? Биофизика? В лучшем случае. Библиотекой была комнатка, в которой брали «учебники» – книжки по предметикам, – и «программные» книжки. Программа! – жесть. Да ты ж все знаешь, Ялька, чего это я, ты-то знаешь. Умоляю, Сержа только не води туда, в школу вашу! Пусть дома инет смотрит, ему больше поможет. Ну, учителя найми, пусть считают. А ты с ним разговаривай, записывай за ним, как наш Алекс…

С малышами – попроще: они хотят учиться. Им дашь списки того, что можно делать – набрасываются, как рыбки на еду (рыбки у нас на стенах с экранами в коридоре, и птички тоже, со звуком). К примеру – вот список, насколько я помню, а помню, ибо сама составила таких множество. Итак, большими красивыми буквами: «Мишель, дароф, то есть здравствуй, хай или шалом!

Такое предлагаем: – математика – спорт (Танец, тренажеры, борьба, легкая атлетика – смотря какие тренеры в какой день в зале, бывает, что велотренировки на улице, или лыжи зимой коней приводили в загоны, конный спорт был тоже) – обед приготовить (количество поваров ограничено!) – библиотека – лепка – лаборатория – лекторий (по списку – одна лекция из трех ежедневных) – музыка – игротека – компьютеры – живопись – архитектура, моделирование – агрономия и животноводство». Сначала мальчишки пишутся только на игротеку, компы и спорт, девочки – на танцули, кулинарию и коровок с цветочками, это понятно. Но потом распознают и прочее, вкус просыпается. Психолог может поставить условие, если видит, что паренек только в спортзале и за компами время проводит, чтобы посещал одно дополнительное занятие в день, и все – разные: например, в понедельник – математика, во вторник помог с обедом, в среду в лаборатории что-ньть повзрывал… В библиотеке почитал (они и спать там любят – и пусть!) и написал что-то заодно, если прет: там и перья старинные, и ручки, и графитное всякое, и мел, фломики с тетрадями, альбомами, дощечками и досками…

Раз в неделю – языковой день: приходит чувак-носитель с переводчиком (обычно в его роли выступает один из наших лингвистов), фильмы показывает, рассказывает что-то, общается с ребятней. Книги оставляет и фильмы с субтитрами. Если школа русская, то англичанин или там франсуз. Если еврейская, то на иврите, понятное дело – но и на английском тоже.

Как получится.

Так вот, о прибамбасах

«Великая идея неопределенности будущего, привязанной к целостности», как говорил Алекс, или «системность», пронизывает всю образовательную парадигму.

Школа – это источник трудностей, а не источник знаний.

Бла-бла-бла, говорил.

Актуализация самости.

И так далее.

Мы же так мало знаем и о космосе, и так же мало – об анатомии, гораздо меньше, чем нам хочется знать! И в этом есть неопределенность человеческого состояния.

Сознания – и состояния в целом. Слоны и напалмы сначала пугали. А потом люди прониклись смыслом, и стало проще. Грусть не отменилась, но глобальных страхов у человечества больше нет. Может, экзистенциальная тоска только.. А все потому, что нынешняя life line (или ЛайЛа на иврите – ночь, но это так приятно совпало, а вообще – линия жизни) – это все еще просто линия, а мы практикуем нелинейное мышление. Для некоторых годы жизни увеличились в разы, некоторые избрали себе меньший срок; избрали, я не ошиблась, ты не поймешь, хотя, может, почитаешь что-нибудь, как у вас принято говорить, эзотерическое (мы всякую эзотерику раскрыли, как ноженьки во время секса или деторождения, оттого для нас это знание не тайное, мутное, а ясное до прозрачности – прям экзо терика!)

Тишина мира у нас озвучивается искусственно, иначе можно сойти с ума.

Выйдешь из гнезда или даже берлоги, шум ветра в искусственных ветвях – и больше ничего. Ты не думай, леса сохранились! Но их меньше, чем у вас – вот ведь нагуляемся здесь с Сергушей, одна радость! И люди стали селиться ближе к ним, и к водоемам, которые не высохли – в общем-то, я даже не знаю, где… У нас радио не очень информативно, и слава богу: могут среди музыки вкл ленту новостную, но больше про радости: мол, у нас на севере… у нас на юге… передают тамошние жители. О коровках там, собачках, заплывах, карусельных праздниках. Бррр, ненавижу эти тряски – но кому-то нравится!

Знаю точно, что мы близко к востоку, но еще в Европе. Пятно такое нам учитель рисовал. Я не стерла, хотя предлагалось и поправить лайлу. Нам предлагают – мы выбираем. Никто не накажет за неповиновение! Хотя вам тут может показаться, что слоны и напалм – это наказание, но должны пройти годы, чтобы к ним привыкнуть. Десятилетия. Столетия. Миллиардлетия, не знаю уж… Когда я оказалась здесь, когда первая боль прошла, я нагуглила много чего. Поняла, что я здесь уже была – или не я, или не здесь, но от слова «была» все, все в прошлом, и я оказалась в прошлом на лайф лайне… А может, и нет: может, это параллельный мир, просто похож! Никто не узнает. Может, Георг знает больше, но не скажет. Он такой… скрытный. Только глазами мудро светит и улыбается.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».