Виктор Минаков - В смутное время. Рассказы и фельетоны (1984—2008 гг.)

– Ишь, как вырядился в такую жарищу! – тронул за рукав стоявшего рядом сотрудника Штонда, инспектор по кадрам. – Наверно предупредили…

– Знает! – согласился сотрудник. – Я был вчера у главного инженера, и он при мне его инструктировал: не суетись, говорит, не горячись, будь выдержан… Я слышал, что его по рекомендации главного приняли. Это верно?

– Ковров с ним сам сейчас разберется, – ушел от прямого ответа уклончивый кадровик.

Настенные часы с длинным, под золото, маятником тихо отстучали десять ударов. Коврова все еще не было. Минут через двадцать Силаев предложил шутливо:

– Давайте поступим так, как принято у студентов: десять минут преподавателя нет – все расходятся…

– Точность – вежливость королей, – поддакнул кто-то.

– Ждите! – громко и властно оборвала шутки секретарша Коврова. – Гурий Львович знает, что вы уже собрались! Если сочтет нужным вас отпустить, он позвонит!

Пряча смущение от окрика высокомерной девчонки, собравшиеся, среди которых было много седоголовых, начали строить предположения о причинах задержки их генерального директора.

– Может с машиной случилось что?.. Саша когда за ним выехал?..

– Гурий Львович пешком по утрам ходит. Здесь рядом.

– А может, он в администрацию заглянул? Оттуда сразу не вырвешься..

– Гурий Львович вырвется, если захочет..

– А если к самому Локтеву?!..

Ковров не скрывал, что стремится наладить тесный контакт с Локтевым, новым главой областной администрации. «Главное, чтобы тебя первый поддерживал, – часто повторял он, – а остальные – дерьмо! Чего на них оглядываться!» И если он действительно попал на прием к Локтеву, ждать его можно непредсказуемо долго. О том, что он вспомнит про собравшихся здесь и позвонит, как сказала его секретарша, – никто не обольщался.

Носов несколько оживился. Он стал надеяться, что планерка не состоится, и ожидавшие его неприятности отодвинутся куда-нибудь дальше. О том, что его сегодня поднимут, предупредил накануне главный инженер объединения, обеспокоенный тем, что в случае непринятия Носова Ковров обязательно унизит и его, своего первого заместителя: «Кого ты таскаешь к нам, дорогой мой?! По себе подбираешь?!»

– У меня, кажется, все в порядке, – уверял главного Носов, – Потом, сейчас каникулы, ремонт…

– Это ты так считаешь! Гурий Львович, если захочет, найдет за что тебя расчехвостить. А он захотел и подготовился к этому: все отделы ему справки готовили по твоему комбинату.

– Но почему? Я ничего не сделал порочного, – терялся Носов в догадках. – Может клевета какая ему поступила?

– Никакой клеветы. Так надо! – главный инженер внимательно посмотрел в глаза своего протеже и добавил, – Мой тебе совет: как бы обидно не было – терпи. Не возражай и не спорь. Перемолчи. Так будет лучше в дальнейшем.

Волнение в приемной усиливалось. Кто-то позвонил тайком в областную администрацию и узнал, что Коврова там не было. В гараже не оказалось его машины. Эти известия дали новый толчок измышлениям о неизбежном развале объединения подобно тому, как развалились другие: торговли, местной промышленности, общественного питания… «Служба быта» оставалась единственной структурой, которой пока не коснулась тлетворная перестройка. Все признавали, что объединение оставалось нетронутым только благодаря способностям Коврова, и несмотря на его иезуитский характер, перемен боялись и не хотели. Ковров был надежной опорой при внешних неприятностях. «Со своими я сам разберусь! – говорил он в таких случаях. – Все претензии адресуйте мне лично!» И многие с благодарностью вспоминали, как он выручал их в очень непростых ситуациях.

Гурий Львович появился после одиннадцати, когда нервное напряжение достигло своего апогея. Сутулясь больше обычного, он окинул приемную пустым безразличным взглядом и, не ответив на подобострастные «здравствуйте», пошел к своему кабинету.

– Чай мне завари покрепче, – приказал он секретарю сквозь зубы. – И приглашай, пусть заходят.

– Не в духе, – шепотом констатировал Штонда и сочувственно посмотрел на Носова, а того, похоже, забила нервная дрожь.

В кабинет входили робко, по одному, и после того, как секретарь, относившая чай, вышла оттуда. Входили по рангу: главный инженер, прочие заместители генерального, за ними – Силаев, начальники отделов управления, другие руководители предприятий. Шествие замыкали ведущие специалисты отделов. Носов вошел последним.

Ковров, морщась, прихлебывал чай и пристально следил за входившими. На Носова он смотрел пытливо и долго, пока тот, потоптавшись в нерешительности, не сел, оказавшись за спиной Штонды.

Традиционную вступительную речь Колов начал голосом мученика:

– Я, как вы заметили, задержался сегодня… Вчера, уже вечером, выехали в район, там и поужинали. Все вроде свежее было, но дома… Как приехал, так и начало меня нести. И сверху, и снизу. Всю ночь. Жена рвется скорую вызвать, а что скорая?! Отвезут в инфекционную и бросят там, как собаку. У нас так. В инфекционной там все бесконтрольно: кто захочет идти в инфекционную ради контроля?!.. Надо бы пару деньков отлежаться, но для меня это – роскошь. Я, как вы знаете, даже отпуск свой не догуливаю… Утром принял горячий душ, собрался, но пешком идти не рискнул – вдруг дорогой прихватит!.. А?!..

Ковров обвел всех оловянными глазками и продолжал смаковать свои ощущения:

– У нас не так, как в Клошмерле! Помните, такой фильм был – «Скандал в Клошмерле?!». Про общественные уборные?.. Там их строили для народа, а у нас и те, что были построены, позакрывали… Дорогой прихватит – ни к кому ведь не достучишься, или за забором – собака… Я утром пешком хожу, вы знаете это, сегодня же не рискнул, вызвал машину… Сижу сейчас и вслушиваюсь в урчание, чтобы вскочить и успеть добежать до уборной…

Мужчины, сохраняя самое серьезное выражение лица, украдкой смотрели на женщин: как они реагируют на эту диарейную эпопею? Женщины были – на уровне: сама искренность, само сострадание. Лица их наполнялись материнскими чувствами и выражали готовность оказать любую необходимую помощь.

Ковров вздохнул еще раз скорбно и переключился на дело:

– Ну ладно, будем работать… Владимов, где ты?!.. Мне жалуются, что ты парализовал работу нашего транспорта, что перестал выдавать бензин. Я правильно говорю, Мишина?!..

– Абсолютно правильно, Гурий Львович! – встала и принялась тараторить Мишина, начальник производственного отдела объединения. – Раньше давали по тонне двести на квартал, сейчас – по ноль целых и три десятых! По столовой ложке на день!

Владимов, ответственный за бензин, поднялся и степенно сказал:

– А что я могу сделать, товарищи?.. Заявки наши урезаны, сейчас живем за счет фондов четвертого квартала. Но ведь никто не запрещает покупать бензин в частных бензоколонках. Пожалуйста, покупайте… Дорого?! А чего вы хотите, если ненормальная обстановка в стране?