Евгений Штиль - Террорист

– А помнишь, как болели за наших бойцов? – оживилась Евгения. – Что-то восточное показывали – не то «Бусидо», не то «Рингс».

Валерий кивнул. Такие сумасшествия тоже не забываются. Показывали какой-то небоксерский чемпионат – с применением ног и практически без правил. Дикое откровение по тем временам! Многие вовсе не смотрели – плевались, другие прикипали к экранам намертво. И их тогда тоже засосало. Очень уж переживали за одного симпатичного японца. Конечно, японец тоже бил лежачих и правил не особо соблюдал, но выглядело это у него как-то поблагороднее, поинтеллигентнее, что ли. Видно было, что щадит противника, не добивает. И кулак занесенный сдерживает, и зубы в крошево не превращает. Рыцарь, короче. И вот когда симпатяга японец (не наш, но вроде как уже и наш), в конце концов, победил всех своих оппонентов-упырей и выиграл турнир, Женька с Валерой пустились в полпервого ночи в самый настоящий пляс – с подскоками на балконе, с воплями и поцелуями. Из стартового пистолета даже бабахнули – совсем как в новогоднюю ночь. В общем, продемонстрировали акт нормального человеческого безумия.

– Выпьем? – предложил Валера. – На брудершафт?

– Запросто! – Евгения снова рассмеялась. Значит, тоже припомнила, как подобное предложение он сделал ей в первую встречу – сразу после грома дискотеки и миазмов курилки. Ни он, ни она пить на брудершафт еще не умели. Оба потянулись губами и тут же облились вином. Она испортила свое выходное платье, он – свой лучший пиджак. Потом, уже у него в ванной, вместе отмывали чернильно-красные пятна, поочередно трясли коробкой с солью и стиральным порошком, чем и сгубили одежду окончательно. Зато и домой без платья она уже пойти не могла – пришлось оставаться с кавалером на ночь.

– Вот что значит – отсутствие опыта, – Валерий наполнил бокалы, галантно переплел с Евгенией руки. Не без удовольствия отметил, что с соседних столиков на них искоса поглядывают. Кто с завистью, а кто и с откровенным недоумением.

Он хотел просто чмокнуть Евгению, но поцелуй вышел неожиданно сладким и загадочным. Не тем жадным взасос, что так часто показывают на экранах, но и совершенно не школьным. Будто нежно куснули друг дружку – и даже чуточку лизнули. Валерия при этом словно током обожгло. И даже накрыло волной смущения. Точно и впрямь целовался впервые.

– Как ты теперь будешь? – тихо поинтересовалась Евгения. – Один или есть кто на примете?

– Не то чтобы есть, но… – Валерий пожал плечами. – В общем, завлекает тут одна. Секретарша нашего шефа. Ножки, личико – все при ней.

– А что шеф?

– Шефу эти прелести без надобности. У него цифры да схемы на уме. Обналичка обезличенного, санкционный дефицит и прочие фокусы. Вот и скучает девонька. Лицо фирмы, а скучает, представляешь?

– Непорядок! – качнула головой Евгения. – Лицо фирмы скучать не имеет права.

– И я о том же!

– Значит, подружись. Думаю, у тебя получится.

– Возможно… А ты куда целишь? – Валерий тряхнул головой, недавнее смущение ушло. – Тоже, наверное, есть в запасе какой-нибудь секретарь?

– Мужчин секретарей у нас пока еще не завели, – Евгения подцепила вилочкой оливку, прикусила ее зубками.

– А генеральные?

– А эти наоборот повывелись. Я, Валерочка, скромно охмуряю директора нашего банка.

– Лихо!

– Главное, что дело от этого выигрывает. Без моих советов он давно бы заплюхался.

– Значит, приятное с полезным?

– Скорее, полезное с полезным.

– Тогда не тяни. Банкиры – народ непостоянный.

– Ты так считаешь?

– Не я, – они так считают. Денежные знаки и прочие жизненные блага жутко отвлекают. Я же говорю: время сумасшедшее, все вокруг заболели бизнесом. Опять же кризисы, девальвации-стагнации… Так что не тяни, обрабатывай клиента.

– А что? Может, прямо сегодня и встретимся. Он вообще-то намекал.

– Вот и правильно, – Валерий деловито потер лоб. – Кстати! Я своей Людочке тоже звякну. Может, сомкнем отпускные недельки и махнем в Крым. Или в Египет – акул с рук покормим.

– Меня ты тоже в Крым однажды звал. Полетать над холмами.

– Помню. Только ты зимой отдыхала.

– А ты – летом.

– Вот и не получилось. Аппарат у меня до сих пор в гараже пылится. А знаешь, какие там ветра! – Валерий причмокнул губами. – Часами можно в воздухе парить. Сутками! Слетать до самого солнышка и обратно, а при желании и весь Крым пересечь – от Сиваша до Севастополя. Если, конечно, пограничники не собьют.

– Больно им надо. Они вон в Москву чужой самолет пропустили.

– Так это когда было. Второй такой уже не пропустят. Не ракетами, так из «калашей» сшибут, камнями забросают.

– Значит, хорошо, что не полетали, – сделала вывод Евгения. – Сбили бы над твоим любимым Сивашом – и не сидели бы сейчас, не пили бы шампанское…

Легкий треп враз оборвался. Валерий задумался, Евгения замолчала. И глаза ее угасли – точно лампочки, лишенные питания. Но оттого только возросла ее сегодняшняя привлекательность: своим обесточенным взглядом она рождала сердоликовый туман, и туман этот завораживал, обволакивал. Наблюдая этот странный феномен, Валерий снова порадовался. Он действительно мог собой гордиться. Минувшие годы ничуть не состарили Евгению – более того, она, несомненно, похорошела.

– Вы не против, девушка? – он протянул ладонь, и, очнувшись, она мягко подала свою. Квартет на подиуме заиграл что-то тягуче-медовое – как раз то, что требовалось. Валерий повел Евгению танцевать…

А еще через пару часов, разомлевшие от еды и вина, они покидали ночное заведение. Шли, основательно покачиваясь, словно продолжали ресторанный танец, шутливо толкая друг друга бедрами, свободные и от того, верно, особенно счастливые.

Всё в эти сказочные сутки получалось само собой, и, не прошенное, рядом притормозило вполне опрятное такси. Валерий галантно помог Евгении устроиться в салоне, не удержавшись, вновь поцеловал в губы.

– В последний раз… – он, извиняясь, улыбнулся, она, извиняя, махнула рукой. Двигатель машины нетерпеливо взрычал, такси устремилось в неведомое.

С хрустом распрямив спину, Валерий потянулся, на пару мгновений распахнул руки. С неба подмигивали вольные звезды, напоминая о высоте и крыльях, – он стоял на перекрестке и мог идти, куда хотел. Вправо, влево и вверх – по балконам, крышам и облачным ступеням. Сердце екало, разыгрывая свою тайную рулетку, но что-то с советами не спешило.

Увы, история выходила совершенно неоригинальной. Выпорхнув из клетки, птички недолго гадали да раздумывали. Пощебетав в свое удовольствие, потолкались на жердочке и разлетелись в разные и оттого особенно теплые края.

***

Луна на ущерб и день на убыль – что-то подобное творилось и с ним. Путь домой оказался длинным и скучным, как бельевая веревка. По краям дороги громоздились дома-близнецы – несуразные великаны в квадратных пиджаках, многооконные, молчаливые. Сумеречное небо перечерчивали провода и кабели. Люди-пауки свое дело знали: планету кропотливо опутывали и закатывали в кокон. Что должно было вылупиться в финале, не ведал никто – даже лохматые березки, что игриво выглядывали из шеренги тополей. Косясь в их сторону, Валерий неожиданно понял, что ни к какой Людочке он не пойдет. Наверное, даже звонить не будет. Потому что поздно, потому что устал. А еще потому, что Людочка очень уж ярко красится, и на голове у нее настоящий Вавилон. Значит, снова придется учить и советовать, снова отправляться в походы, приобретать глянцево-пахучие программы филармоний, покупать бусы, сережки и прочие цветики-самоцветики. Ничего не попишешь, женщина – подобие банка. Сколько вложишь в нее, столько процентов и набежит. Между прочим, не факт, что набежит, однако надежда есть всегда. В Людочку он не вложил пока ничего. В отличие от той же Евгении…