Катя Малая - Когда мне было больно

Мы все убиты горем. Но не сильно переживаем, потому что банальность ситуации зашкаливает – молодая пара, первая беременность, успехи на работе, личная ассистентка… Даже президент Соединенных Штатов Америки попадался в такую ловушку, что взять с простого Пэдро-Хуэля.

Драма, драма, драма. Антуанэта в печали, Пэдро-Хуэль растерян, потому что, вроде, и Антуанэтта ему не чужая, и дочка у него на подходе… А тут Урсула-Жопордина хвостом виляет, ужины ему готовит, с работы ждет. Все банально. Но жизненно, поэтому мы продолжаем смотреть эту чепуху.

…Моя учительница йоги смеется:

– Хороший сериал у тебя получается. Но может это только середина первого сезона?.. Еще не все кончено?

– Может, – соглашаюсь я. – Нам же всем интересно, как Антуанэтта справится со своей ситуацией. И мы все верим и хотим, хотя еще не знаем, правильно ли это, прощать такое предательство, чтобы Пэдро-Хуэль вернулся домой, а Урсула-Жопордина была разоблачена в своих намерениях!

– А знаешь, – говорит Нина, – В таких банальных, как ты говоришь, сериалах, обычно очень и очень банальные концовки. Именно поэтому мы их и смотрим. Мы же все знаем, что на самом деле Антуанэтту ждет любовь, новый принц… Она из всего выкарабкается, родит здорового ребеночка. Еще будет идти по улице, ветер будет развевать ее волосы, проезжающие машины будут сигналить, прохожие сворачивать шеи… А она идет такая, красивая, уверенная в себе, сильная и счастливая!… Такие сериалы только так и заканчиваются!

Да, думаю я. Сериалы именно так и заканчиваются. Но моя жизнь – не сериал, что идет по местному телеканалу в пять вечера. У меня жизнь. Прайм-тайм. Самое дорогое время эфира…

6 мая 2020

Элль 5,5 лет

Я решила достать свои старые дневники и все перечитать. Как часть своей терапии, как проверка на старые триггеры – интересно, а в этом месте у меня все еще болит сердце или уже отпустило?

Перечитываю какими-то урывками, вот первые недели беременности, вот последние…. Испытываю к себе какую-то жалость. Недобрую такую жалость. Почему я была такая жалкая? Надо все эти записи стереть, никому не показывать, никогда не рассказывать. Надо показывать свои сильные стороны. Ну, а уж если не самые сильные, то явно не вот эти – это какой-то прошлый век. Я же сильная и независимая женщина. Что за сопли? Что за слюни…

Убираю дневник.

Вчера меня пригласили провести занятие йогой в женском убежище, куда приходят женщины, пострадавшие от насилия в семье. Даже еще страшнее – которые сейчас страдают от насилия, а это убежище – секретное место, куда они ходят получить консультацию, мотивацию, плечо, на котором можно поплакать.

И вот я сижу перед ними на матрасе для йоги. Передо мной сидят восемь женщин. Четыре арабки, с трудом говорящие на иврите, одна филиппинка и еще три израильтянки. Женщины не особо улыбчивые, сидят настороже, недоверчивые… Оно и понятно: кто я такая, откуда пришла, почему тут. Адрес этого убежища нельзя найти в интернете, мне его продиктовали и просили никому не говорить. Я не скажу. Но они-то этого не знают…

Я делаю с ними йогу. Я говорю на иврите и на английском, чтобы арабки тоже могли что-то понять. Но этого недостаточно и меня переводят и на арабский тоже. Мы дышим. Становимся в разные асаны. Я выбрала для них самые жизнеутверждающие – мы делаем стойки Воинов, и я напоминаю им, сколько в них есть силы.. Асана Дерева, у дерева есть чему поучиться – стойкости, силе, спокойствию. Сезоны сменяются, дожди и зной, даже ураганы и снегопады, а дерево стоит. Потом растяжки и упражнения на гибкость, все для того, чтобы забрать практику отсюда, с матраса йоги, и перенести в свою жизнь.

Мы делаем медитацию – на то, чтобы зажили раны. Еще на новые силы.

И снова дышим. Наполняем каждую клеточку тела кислородом. Выдыхаем все, что больше не сослужит нам добрую службу.

Закрываем глаза и слушаем тело. Как оно себя сейчас чувствует?

Одна арабка плачет. Я смотрю на нее и говорю:

– Тебе можно плакать. Ты в безопасности.

Я вспоминаю, как была на четвертом месяце беременности и узнала, что мой муж любит другую женщину. Я ходила на уроки йоги и плакала почти все занятия напролет. Смотрю на эту женщину передо мной и тоже хочу плакать.

Хочу рассказать им свою историю, сказать, что бывает очень страшно, очень больно, но все это как-то проходит. Что есть жизнь после развода. Что есть жизнь после разбитого сердца. Что это не стыдно – быть сейчас уязвимой, в слезах и соплях, такой несобранной… И не надо себя оправдывать перед другими. Принято считать, что разбитое сердце – это чепуха, это проходит. Вот болезнь – да, из-за болезни можно расстраиваться, плакать, искать и просить помощь. А когда болит душа – надо собраться, надо взять себя в руки, надо думать о хорошем…

Вечером снова достаю свой старый дневник. Буду перечитывать. Я в нем жалкая. Разбитая. И даже – глупая. А еще – беременная. Еще – наивная. Но это была я.

Думаю: ну вдруг моя история кому-нибудь поможет? Ну хотя бы кому-то. Возможно, моей родной дочери? И этого уже будет достаточно.

Когда я была маленькая, моя мама рассказала мне такую историю – как-то раз она, будучи тоже девочкой, смотрела новости со своим папой. В новостях рассказали о какой-то катастрофе и сообщили, что есть одна жертва. Один человек погиб. Моя мама пожала плечами и сказала папе:

– Подумаешь! Один человек! Ради этого передают новости на всю страну?

– А если бы этот один человек был твой папа? – ответил мой дедушка.

Что если я смогу сделать что-то хорошее хотя бы одному человеку своим рассказом?.. Я хочу попробовать.

Израиль.

…На пляже мало людей. Будний день. Несколько бабушек со своими внуками, пара пожилых мужчин с газетами и сканвордами, один русский на лавочке с недопитой бутылкой водки, две девушки, которые жарятся на солнце уже второй час… И одна молодая пара. Они сидят в море и нежно целуются. Им около восемнадцати, а может, и меньше. Изредка они отрываются друг от друга и улыбаются друг другу. А потом целуются с особым вдохновением, словно их сейчас отнимут друг у друга… Я стараюсь не пялиться на них слишком откровенно, но не могу сдержать улыбку и слезы, глядя на них, таких счастливых и красивых, потому что влюбленных.

Когда-то на этом же самом пляже, на пирсе, мы тоже впервые поцеловали друг друга. Это был мой двадцатый день рождения. За десять дней до него мы познакомились. Он утверждал, что я свалилась на него с небес, как ангел. Я просто неожиданно приземлилась рядом с ним в театре. Я старалась пройти незамеченной, потому что опоздала на спектакль, в котором играла моя мама. Еще минуту назад в зале была темнота и рядом с ним никого не было, и вот внезапно я очутилась в соседнем кресле.