Ольга Шумкова - Домой

Володя кивнул головой:

– Интересно.

– Интересно? Что там может быть интересного? Она злая, никому не понравится… вот слова мне дали, роль. Я выучила, стала перед папой представлять. А он – видишь – дела придумал и ушел.

– Ну почему сразу дела придумал…

– Что я, папу не знаю?

Дети помолчали. Нина горестно развела руками:

– Ну вот и не знаю, что делать…

– А какие там слова?

– Вот, на столе.

Володя взял маленькую тетрадочку:

– Тут только твои слова?

– Да, я переписала.

– А остальное – помнишь?

– Конечно.

– Расскажи?

Нина неохотно начала пересказывать – жила-была девочка, и матери у нее не было, и злая мачеха посылала ее в лес…

– Нет, Нина, не так, – перебил Володя, – с чего все начинается? Ну, на сцене?

– Идет снег, – снова заговорила Нина, – появляется бедная сиротка, поет грустную песенку, собирает хворост, тащит все это с собой.

– Так. Дальше?

– Потом она приходит домой. Там ее встречает злая мачеха.

– Как встречает? Что говорит?

– Вот в тетрадке написано: где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?

– Давай попробуем? Я буду сироткой, а ты меня ругай. Вот смотри – я вхожу и тащу хворост.

Володя вышел за дверь, потом вернулся, прижимая к груди воображаемую охапку хвороста. Нина растерянно посмотрела на него и сказала:

– Где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?

– Нет, Нина, погоди, – перебил Володя, – ты же на меня сердишься. Меня долго не было, хворосту мало. И вообще ты меня не любишь, я тебе не нужен… не нужна. У тебя, наверное, своя дочка есть?

– Есть, только она спит все время. Она только в самом конце появится.

– Ну вот. Своя, любимая. А тут я… я тебя раздражаю, да? Ты меня только как служанку используешь.

Нина засмеялась:

– Ну да, наверное.

– Ну вот! Ты со мной так и обращайся. Давай еще раз?

Он снова вышел за дверь, вернулся. Нина стояла, повернувшись спиной. Володя растерялся, и тут она обернулась:

– Явился наконец! Сколько можно, – холодно сказала она, – а хворосту-то, хворосту… чем тут топить? Бездельник! Выгнать тебя из дому…

– Здорово, Ниночка! – воскликнул Володя, – правда, отлично! Вот только…

– Что – только? Опять не так? Я представила себе все, как ты сказал…

– Да, да… только ты мне говоришь – явился, бездельник… А я же как будто девочка.

– Ой, – расхохоталась Нина, – и точно! Давай еще попробуем?

Второй раз все получилось еще лучше. Стали разыгрывать следующие сцены, и вот тут-то все повторилось – Нина, глядя на падчерицу, упорно называла ее в мужском роде. Под конец Володя разозлился:

– Да ты нарочно!

– Честное слово, Володенька, нет… я как вижу, что ты в штанах – так и не могу поверить, что ты девочка. На сцене все лучше будет – там передо мной Машенька будет стоять, она сиротку играет.

– А если и там собьешься? Нет уж, давай еще повторять.

– Давай, но я все равно не могу.

– Что же нам делать?

– А давай тебя в платье нарядим? – осенило Нину.

– Что?

– Ну в платье? В мое.

– Ну не знаю, – растерялся Володя.

Вернувшийся Арсений Васильевич был немало удивлен, когда из дверей его гостиной выскочил одетый в Нинино платье Володя, следом вылетела подушка, потом выглянула Нина:

– И чтобы домой не возвращалась!

Володя всхлипнул и побрел прочь. Нина крикнула:

– Давай еще раз?

Тут Володя заметил Арсения Васильевича и смутился:

– Ой… а мы тут…

– А мне покажете?

– Да, папа, давай, – обрадовалась Нина, – ты будешь публикой.

Арсений Васильевич с удовольствием посмотрел представление – дети показали не только сцены сиротки и ее злой мачехи, но и весь спектакль.

– Почему мы никогда в театр не играли? – спросила Нина, когда спектакль закончился и Володя переоделся в свою одежду, – я и не думала, что так интересно!

– Я часто сам с собой играю, – задумчиво сказал Володя, – книгу прочитаю – а потом представляю, как бы это на сцене. А еще лучше – в кино.

– Почему лучше?

– Потому что сцену зритель все время видит, а на пленке можно разное показывать – и время, и места. Понимаешь?

– Да, – неуверенно сказала Нина, – Володя, давай теперь все время в театр и в кино играть?

– Давай.

– Я сегодня, как засыпать буду, тоже попробую книжку представить, – решила Нина, – я сейчас как раз Чарскую читаю!

– Нина, а ты в каком костюме будешь?

– В платье – пышном, и подушку подвяжем, чтобы я толстой была.

– А зачем? Давай ты будешь худая. И злая. И прическу… такую… ну, такой как шиш на голове сделай. А платье… давай я нарисую и завтра принесу?

– А тетя Лида сошьет! – обрадовалась Нина.

– А успеем?

– Конечно! Еще целых десять дней.

Нина вышла проводить Володю.

– Ты придешь на мой спектакль? – спросила она.

– А можно?

– Конечно! Сказали, можно приглашать всех желающих. У меня папа будет и тетя Лида. И ты.

– Я спрошу маму.

– Конечно. Надеюсь, она отпустит. Мне так хочется, чтобы ты пришел! Я без тебя бояться буду.

– Ты? – засмеялся Володя.

Нина засмеялась в ответ.

Эскиз платья Володя придумал в тот же вечер – ярко-красное, нелепое, примерно в таком в Могилеве ходила одна знакомая бабушки – злая, вредная тетка, все время донимала его. В выходные Смирновы отпросили Володю и поехали к тете Лиде – шить костюм.

Погода стояла ужасная – дул ветер, в лицо летел мокрый противный снег. От трамвая почти бежали. Тетя Лида, встретив гостей, заохала:

– Да что ж такое, Арсений! Что за дело такое, что детей в такую погоду притащил?

– Это я придумала, тетя Лида! – заступилась Нина, – мне платье надо шить.

– И что же? Я бы сама приехала! А то Арсений по телефону мне – Лида, дело важное, мы втроем приедем.

– Тетя Лида, да ладно, – перебила Нина, – давайте поедим сначала?

– Давайте, давайте! У меня готово все. Володенька, ты суп куриный любишь?

– Он все любит, – сказала Нина, – а пирожки есть?

– Как не быть, Ниночка!

После вкусного обеда сели кроить. Арсений Васильевич отпросился:

– Лидочка, я детей оставлю на пару часов, а сам по делу отойду. Ну… пока вы тут шьете?

– А ты, надо думать, тоже по швейным делам?

– Лида! – покраснел Арсений Васильевич.

– Иди, иди…

Володя разложил на столе свои эскизы:

– Вот, Лидия Васильевна, смотрите… узкое, красное.

– У тебя красная ткань есть? – спросила Нина.

– Найдем…. Погоди, Володя – тут сверху ты как хочешь?

Володя объяснил свою задумку. Тетя Лида достала большой лист бумаги:

– Так, давай-ка тут нарисуем…

Нина сначала лезла с советами, но ее никто не слушал, и она ушла к себе. Облокотившись на подоконник, она стала смотреть в окно.

Интересно, каким будет спектакль? Понравится публике, как она будет играть?

– Нина!