Дмитрий Назаренко - Оркестровая яма для Катерпиллера

Чтобы ответить на этот вызов, были вызваны профильные НИИ. В вычислительном центре замелькали разные делегации от Лукацкого и Кудряшова. Сергей Махнаев появился в ЦМТ в составе одной из них. Внешностью он напоминал бывшего гимназиста Валерку из «Неуловимых». Юного героя – покорителя софта IBM для Олимпиады— отправили сюда для оказания консультаций. Тревожные ожидания руководства нарастали. Тема «Неуловимых» тем временем жила своей жизнью и набирала силу. Деревенский парнишка Данька и его сестра Ксанка: Троицкий— юный выпускник привилегированного ядерного колледжа и хрупкая барышня, закаленная тяготами отладки софта радиолокационного оборудования на ракетном полигоне в Капустином Яре против эмбарго решили действовать самостоятельно. Оставшиеся сиротами без поддержки фирмы, по детски ссорясь, кому сидеть у главной консоли в машинном зале, изредка получая неофициальные инструкции инженера IBM Пауля, они за полгода простодушно допилили ключевые пункты контракта по софту. Работа стоимостью в несколько сотен тысяч долларов, ко всеобщему удовольствию, была выполнена практически бесплатно. Сделали они её для самоутверждения или для прикола – никто понять так и не смог. Фирма IBM отблагодарила новогодней поздравительной открыткой только Троицкого, а в руководстве ВЦ осторожно предположили, что делалось ими всё это скорее для прикола. На том и остановились, опять же ради прикола и на всякий случай, добавив рублей по десять-двадцать к их нескромно маленьким окладам. Ещё их показали по телевизору в массовке в каком-то репортаже, где на мгновение мелькнул вычислительный центр.

Начальники из разных мобилизованных организаций шумно поздравили друг друга и разошлись. Пути «Неуловимых» тоже разошлись. Данька и Ксанка продолжили занимать нижние позиции в штатном расписании вычислительного центра, а Валерка-гимназист отправился устраиваться к Валентину Иванычу Чапаеву. Пока тот, полыхая чердаком на тему мировой компьютеризации, нахлобучив виртуальную папаху и бурку, летал по отрасли, размахивая виртуальной шашкой, кому-то надо было заниматься виртуальными машинами – операционной системой машины IBM в здании проектного института на берегу Яузы.

С виду здесь всё погибало. Запущенное строение с его интерьерами всем своим видом кричало о том, что оно не познало любви создавшего его архитектора. Грязная столовая, убитые лифты, мутные стекла, как внутри, так и снаружи покрытые многовековым налётом жира. Вечная полутьма коридоров. И на вершине этой мрачной башни идеально оборудованный машинный зал с самой современной техникой IBM. Сияющая золотая звезда с драгоценными стразами, имплантированная в беззубую пасть отраслевого проектного монстра, вскоре стала путеводной. Валентин Иваныч продолжал зажигать и тлеющий интерес к компам начал гореть ровным огнём во всех без исключения ста шестидесяти предприятиях отрасли. Начальник управления автоматизации и механизации Сидор Лютый недолюбливал Валентина Иваныча, а «Неуловимых» просто ненавидел. Но тут уже деваться было некуда. Дело попахивало большими деньгами. На Запад ушёл эшелон с мочевиной, а взамен ждали тысячу персональных компьютеров.

– Валентин Иваныч, ты давай ко мне замом, а на центр поставь кого-нибудь своего.

Кадровая тема внезапно стала болезненной, как пробоина в борту авиалайнера на большой высоте. На место Валентина Иваныча Чапаева недолго думая решили назначить его ординарца Петьку – провинциального паренька. Косоворотка без единой морщинки, подпоясанная ремнем, плисовые штаны и начищенные сапоги. Круглая голова на тонкой шее, аккуратный пробор, оттопыренные уши и немигающий холодный взгляд за стёклами очков. А ещё крепкие руки с широкими ладонями.

– Ты посмотри, какие руки! – восторгался Валентин Иваныч, – это же крепкие руки хозяйственника!

Руки были действительно хороши. Романтически настроенный Валентин Иваныч совершенно не обращал внимания на отлично развитые локти. Руки у Петьки были как лопаты. В паре с локтями они работали великолепно. Руки отлично гребли, а локти великолепно расталкивали. Для начала эти локти выпихнули Лёню Градуса. Тот, по сути, всю жизнь руководил чапаевским центром и был главным компьютерным светочем в тёмном царстве отрасли. Глаза этот свет теперь некоторым людям резал. Терпеть его в сложившихся условиях было больше нельзя.

Заместителей Петька выбирал осторожно. Конкуренты ему были не нужны, но Сергей Махнаев подозрения не вызывал. Остальных товарищей по работе, особенно тех, кто имел собственное мнение, он быстро перевёл в разряд бывших и на должность заместителей категорически не рассматривал.

Замену Лёне Градусу искали недолго.

Мир компьютерщиков IBM в Москве 80-х маленький. Размером с детские сандалии, у которых отрезали кончики, чтобы не жало большие пальцы, когда мальчик подрастает.

Для того чтобы пользователи его больше не трогали, Троицкий написал целую кучу сервисов. Он хотел делать что-то ещё. Дальше и больше. Но машина была слишком маломощной, чтобы вынести его присутствие в системе и одновременно обеспечить промышленную эксплуатацию софта. В администрации издали приказ не пускать его в машинный зал. Без главной консоли, управляющей операционной системой, устройствами и внешними носителями машины, системный программист мейнфрейма как без рук, так и без ног. Меры фейсконтроля работали недолго. Выпускник привилегированного ядерного колледжа поковырялся в кодах операционной системы и в служебной документации. Настрочить программу, которая обеспечивала его доступом к главной консоли системы, дальше было делом техники. В зал больше ходить было не нужно. Управлять операционной системой можно было с любого терминала компьютерной сети. Прикладные программисты взвыли от радости. Это было примерно то, что позволяло рулить системой с пассажирского сиденья без участия водителя.

Троицкого повысили и перевели в другой отдел. Это было вроде ссылки. Полгода назад начальник сообщил ему, что там одни блатные, а руководит там, ты понимаешь, вредный пенсионер из внешней разведки. С ними будет трудно. И знаешь, там не любят работать. Поначалу так и было, потому что начальник предупредил вредного пенсионера: направляю к тебе системщика. Он достаточно стрёмный. С ним будет трудно. После вялых попыток сторон коррида не состоялась. Системщик и Пенсионер быстро поладили. Отдел должен был решать задачи доступа к зарубежным базам данных по сетям связи. Упрощенно, это должно было стать тем, что делается сегодня через интернет любым школьником по сто раз в день. В 80-е в СССР прообраз интернета был только в двух организациях. И это было непросто. Требовались коммуникационные процессоры, компьютеры и специфический софт. В одной из организаций всё это имели и знали что к чему, но информацией делились неохотно. Организация была закрытой. Во второй, неожиданно оказалось, работал институтский приятель Троицкого. Костик был барабанщиком. Встреча была радостной. Они поговорили о былом, о насущном, и прежде всего о музыке.