Дмитрий Назаренко - Оркестровая яма для Катерпиллера

Теперь на очереди сотка тысяч баксов. Петька замышляет АО «Спасательный круг», куда потихонечку отправляются ценные активы. Туда же крёстным ходом направляется весь приход прикладных программистов во главе со святым отцом Шульгой – его настоятелем— новоявленное Акционерное общество он истово осеняет крёстными знамениями.

В один из дней Троицкий получает предписание сдать мигалку и покинуть тонущий корабль, который вычислительный центр начинает напоминать всё больше и больше. Он почему-то испытывает некоторое облегчение. Страница этой истории закрывается для него навсегда, но ещё некоторое время он слышит, как грызутся за купленные им газобаллонные автомобили то ли собаки, то ли люди.

Троицкий отправляется на отдых с молодой весёлой женой, которая пока улыбается ему чуть чаще, чем другим мужчинам. Ей хорошо. Она ведёт себя как молодой щенок-девочка на передержке, которая изо всех сил старается вырасти поскорее и стать порядочной сукой. Её отец, – светило военной медицины— устраивает их в военный санаторий в Крыму. Генеральский двухкомнатный номер с московским телефоном. Троицкий воспользуется им только однажды, чтобы узнать о поступлении гонорара от какого-то СП. С непривычки ему кажется, что этих денег должно хватить на всю оставшуюся жизнь. Но к зиме 1991 года эти рубли обесцениваются. Их едва хватит на покупку каких-нибудь трёх-четырёх офисных телефонов «Панасоник» с автоответчиком.

Троицкий решает попробовать силы на Российской товарно-сырьевой бирже. В первый же день он встречает сокурсника – Леню Либермана, единственного на всё учебное заведение еврея. Тот активно торгует цветными металлами и на вопросы: как тут надо работать? – охотно поясняет, что ему надо идти лесом, а там как фишки лягут.

На следующий день он приходит на биржу задолго до начала торговой сессии. В зале пусто. Троицкий бредёт вдоль бесконечного ряда телефонных аппаратов. Взгляд падает на забытую кем-то потрёпанную книжицу. На обложке написано: «Предприятия материально-технического снабжения СССР. Справочник. Часть 2». Он чувствует, что его поезд потихоньку трогается с места и начинает набирать скорость.

Жирафский носил форму морского офицера-подводника, но дальше глубин московского метро никогда не опускался. Вообще-то он был племянником известного киноактера, которого все знали по фильму «Свой среди чужих». Дядя, не выдержав груза популярности, недавно ушёл из жизни, оставив племяннику в наследство пару неоконченных картин и свои вредные привязанности к регулярным возлияниям и шумным компаниям. Впрочем, и это скудное наследство освоить он не сумел. Холостяцкая жизнь молодого военного была на редкость однообразна. Унылые её фрикции – с утра на службу, а вечером обратно – напоминали бесконечный половой акт, и Жирафский последнее время плохо понимал, кто кого имеет – жизнь его или он её. При этом всё вокруг стремительно менялось. Калининский проспект, где он жил всегда, назывался теперь Новый Арбат. Везде стояли ларьки, на витринах которых было много интересного. Импортные напитки, сигареты. Ценники, однако, источали непонятную тревогу, и, проходя вдоль ярко освещенных бесконечных рядов, он автоматически переходил на твёрдый строевой шаг. Он на службе, спешит и ваще не при делах. Одиночное плавание грозило оказаться бесконечным, но тесный замкнутый батискаф его жизни внезапно получил пробоину, в которую хлынула яркая забортная жизнь. В его доме раздался телефонный звонок. Товарищ из далёкой юности орал в трубку:

– Слышь, Жирафский, ща мы приедем с шефом, те работа нужна?

– Да я ж это на службе…

– Да это ничё, хорош долг Родине отдавать!

– Ну это, я не знаю, ну ладно, – растерялся Жирафский.

Через полчаса посреди его квартиры стоял друг детства и его шеф. Крепкий молодой мужчина, не спросив разрешения, курил сигару. Фиолетовая рубашка в сливах, наверное, стоила полугодичной зарплаты офицера. Тонкие очки без оправы подчёркивали холодный изучающий взгляд. Жирафский поёжился. Он что-то изредка читал в периодических изданиях про таких субъектов. Встреча не сулила ничего хорошего. Однако разговор о работе получился интеллигентным. В конце прозвучали суммы, которые вполне соответствовали ненавистным ценникам на витринах ларьков. В мозгу офицера зазвенел ревун – срочное всплытие. «Когда и куда ехать?» – выдавил из себя Жирафский.

– В Кострому, – последовал ответ.

На строительство военного городка для вертолетчиков из группы советских войск, выводимых из Германии, корейская строительная компания заказала мощные дизель-генераторы автономного питания у конторы шефа, где как раз и трудился друг детства Жирафского. Корейцы, получив бабки от немецких заказчиков, очень спешили начать строительство и готовы были заплатить немеряно. Разруха делала задачу невозможной, однако русские коммерсы не подвели. Один генератор нашёлся в Славянске-на-Кубани, другой ещё где-то. Обе установки были законсервированы в госрезерве на всякий стихийный случай. Жирафский получил задание выехать на место, включить машины и выпустить на волю мегаватты электроэнергии.

Через день Жирафский был на месте. Плеснув соляры в топливный бак, он повернул ключ зажигания. Дизель загрохотал, но через мгновение остановился со страшным скрежетом. «Хм, этот кажись не пашет. Сломанный какой-то. Ща второй попробую». Сердце молодого военного билось ровно. Амплитуда мозговых импульсов офицера не превышала обычного размера, когда с адским скрежетом перестала жить вторая установка.

Жирафский поплёлся на почту сообщать по телефону о том, что происходит какая-то лажа. Через полторы минуты он услышал в трубке холодный голос шефа, а ещё через тридцать секунд в его голове что-то взорвалось. Он начал догадываться, что ему – хана. После пары наводящих вопросов он понял, что запускал двигатели, в которых не было ни масла, ни охлаждающей жидкости. Блин, зачем денег за работу было обещано столько? Он совершенно не понимал, почему в эту хрень нужно было заливать что-то ещё… Под ногами подводника разверзлась пропасть, в которую он начал падать со страшной скоростью.

Шеф подумал, что ослышался. Что за херь? Не может быть! На следующий день он и его сотрудник были в Костроме, и всё действительно было плохо. Тем не менее через десять минут он уже знал что делать. К умершему дизелю прилагалась целая книга с цифрами, таблицами и указаниями. Но больше всего его заинтересовала надпись на обложке: изготовлено в г. Барнаул и какое-то название типа «тепловозный завод».

– Где здесь тепловозное депо? – через мгновение он спрашивал у местного таксиста. А ещё через полчаса он рассказывал о своих проблемах мастеру в депо.