Дмитрий Назаренко - Оркестровая яма для Катерпиллера

– Вам запустить, чтобы сдать? Или капремонт?

– Да, запустить бы.

– А, ну это можно, будет стоить сто долларов, за неделю наладим.

– А капремонт сколько?

– Тысяча долларов – минимум, и недели две займёт.

– Ладно, давай первое, на капремонт времени нет.

Ситуация начала как-то исправляться. Можно было отправляться искать гостиницу. Был поздний вечер, когда на городской площади возле моста нашлось вполне себе советского вида здание, которое сулило перспективы ночлега. Номерной фонд дома колхозника с помпезным названием «Казино» на фронтоне оказался на редкость аскетичным. Стены помещений были покрыты серой масляной краской и хранили стойкий дух былых загулов областных командировочных на казенные деньги. Во всём здании не было ни души. Стояла мёртвая тишина.

Переживания последних дней не отпускали. Стресс надо было снимать. Решили идти традиционным путём. В те времена много пили, и они не были исключением.

В гостиничном ресторане не было других посетителей. Жирафского не вспоминали. Еда была никчёмной. Меню тяготило, бухло – тоже, и московские гости двинулись в игровой зал. Шеф никогда не бывал в казино. Рулетка крутилась и крутилась, шарик с грохотом скакал как угорелый и никак не хотел занять требуемое место в карусели цифр. Выигрыш все время ускользал. Рассыпанные по столу фишки одну за другой забирал крупье. От выпитого голова кружилась всё больше и больше. Оркестр в пустом душном зале что-то тупо играл. Программа этого провинциального вечера продолжалась только для него одного. Где-то в середине ночи музыканты начали исполнять Woman in Red Криса де Бурга. Песня заканчивалась, и каждый раз шеф заносил деньги в оркестр, чтобы они пели её снова. Пять или шесть раз. Почему это делал, объяснить он не мог.

Потом были следующие дни. Они работали, а вечером всё повторялось снова. Ресторан, казино, Woman in Red. К концу недели дизель-генераторы были готовы к запуску. Можно было ехать домой. Они выписались из гостиницы. Счёт за проживание и вся остальная ночная жизнь с казино и Woman in Red за неделю обошлись в 600 рублей. Это были дни, наполненные непонятными парадоксами 93 года.

Вернувшись в Москву, шеф без сил ввалился в свою квартиру. Безумно хотелось спать. Зачем-то включил телевизор. Дневные новости сообщали – в Костроме начато строительство военного городка. На экране, на фоне голубого неба мощно чернели два столба дыма. Это дымили его дизель-генераторы – они всё-таки давали электроэнергию. Энергично двигались стрелы башенных кранов. Впрочем, через три дня генераторы снова встали. Предстояли разборки с корейцами и долгий капремонт. Диктор тем временем говорил ещё что-то: о важном историческом моменте, о возвращении на родину служащих ГСВГ. Веки глаз начали слипаться. Отдельные слова ещё доносились до него, когда он почувствовал, что совсем проваливается куда-то. Сон обрушился на него как тяжёлая берлинская стена.

Иван никогда не учится на чужих ошибках, потому что ему хватает своих. Иван – мастер прохождения штрафных кругов. В физтехе Ивана учили решать любую попавшую к нему задачу. Кооператив по продаже компьютеров. Бухгалтер секретного завода по производству спиртосодержащих жидкостей. Всё это заканчивалось в лучшем случае ничем, а в худшем – каким-нибудь неприятным собеседованием в доме с китайским ресторанчиком напротив концертного зала на площади поэта.

Блуждающая улыбка и медленная речь выпускника физтеха в ходе его восьмичасового экспромта на тему бухучета достали бы кого угодно. Секретный сотрудник не становится исключением. Еле сдерживаясь, он предлагает секретному коммерсанту немедленно исчезнуть и больше никогда не появляться в окуляре его перископа.

Иван продолжает утверждаться на жизненном пути. Он пробует заняться чем-то более высоким. Инвестировать последнее в строительный бизнес за рубежом. Торговать в парке пивом.

Внезапно в деловой жизни Ивана наступает полный штиль. Даже океан устаёт бросать на скалы волны и расстилается для безмятежного отдыха зеркальной гладью до горизонта. Иван отправляется в творческий отпуск – поработать у друзей.

Наденька работала секретарём в центре города в посольстве крупной капиталистической страны. Замуж она выходила за выпускника физтеха. Будущего академика. Годы шли, но будущее никак не наступало. Наука уступала место чему-то другому. Чему – Наденька никак не понимала. Она начинала волноваться. Поначалу осторожно, потом уже настойчиво она задавала извечный женский вопрос:

– Ну когда? когда всё будет?

Она волновалась всё чаще, пока не стала для Ивана его новым штрафным кругом.

Иван хотел другую женщину.

Ночью между спицами трёхлучевой звезды на капоте её автомобиля он закрепил розу. На следующий день цветок превратился в клочок бумаги с небрежным росчерком: «У меня есть муж».

«Поздно, Дубровский. Я обручена» – с лёгкой грустью подумал Иван. Вскоре на его лице опять блуждала улыбка.

Как и полагалось, у физика была гитара и комплект альпинистского снаряжения.

К следующей женщине он спустился с крыши и постучал в её окно. Его впустили. Ему показалось, что она согласится стать частью его сказки. Он даже зачем-то рассказал об этом Наденьке.

Новая избранница Ивана вскоре оказалась на кухне его дома. Её туда тайком пригласила Наденька:

– Вот, пожалуйста. Полюбуйтесь, что вас ждёт.

После этого попасть в дом избранницы Иван уже не смог ни через окно, ни через дверь.

За семью Ивана боролись все. Дома, на работе. Иван был благодарен всем за поддержку, но продолжал идти своим путём. Он даже рассказывал Наденьке о том, что на работе его окружают хорошие люди.

Пока Иван ищет себя, Наденька хочет сохранить семью. Она посещает монастырь на далёком русском Севере. Она исповедуется настоятелю. Рассказывает про Ивана, про себя, про людей, которые помогают ей в борьбе за семью, которых она не знает даже как благодарить. Настоятель сообщает ей, что пути Господни неисповедимы, прощайте и прощены будете, а человеку, который больше всех помогает, просит передать икону.

Троицкий держит в руках маленькую иконку. Неизвестные имена. Неразборчивые надписи старославянским языком. Непонятный смысл. Иван вручил ему: «Наденька благодарит». Наденька, конечно, волшебная на всю голову. Благодарит так странно, но мило. Ладно. Пусть будет.

Он в своем доме. За окном вечер. В полутьме очертания старых берёз. Окна открыты. Ветер колышет занавески спальни. Уютный маленький свет для чтения перед сном. Жена жалуется, небольшое недомогание. Болит, но, наверное, завтра пройдёт. Они выключают свет и засыпают. Но ненадолго. Ночью её боль становится нестерпимой. За городом скорую помощь можно ждать всю жизнь. Они мчатся в небольшой городок поблизости. В конце концов всё оканчивается благополучно. В областной больнице ночью безлюдно. Но внезапно отовсюду начинают сыпаться врачи, медсестры. Анализы, УЗИ. Уколы, лекарства. Боль стихает. Они едут домой. Ночь на излете. В четвёртом часу утра они возвращаются в посёлок. Ещё темно, но издалека, перед въездом во двор дома, он видит белый столб. Упругий водяной столб изо всех сил рвётся вверх из-под земли, стараясь дотянуться до неба, и заканчивается где-то в вышине – облаком водяной пыли широко осыпающейся дождём на землю вокруг.