Дмитрий Назаренко - Оркестровая яма для Катерпиллера

На глазах удивленного финна эти двое миновали трамвайную остановку и припустились вдоль путей. Минут через двадцать пять в клубах пара делегация ворвалась на привокзальную площадь. Увидев спасительную надпись WC, Станислав Валидолиевич бросился к двери. Путь в туалет ему преградил турникет. Не привыкший к такому на Родине, он обернулся к подчиненному и спросил:

– Это ещё что такое?

– Кажется, за вход просят три финские марки.

Станислав Валидолиевич отшатнулся от входа. Надув круглые щеки, он сложил губы трубочкой и тяжело выдохнул:

– Фуууффф. Три марки. Аахуеть!

Отправились дальше. Станислав Валидолиевич Неваляев терпел ещё два часа.

Директор в/о «Трололоргтехника» некоторое время рассматривал толстячка и его спутника. Пожилой дядечка в брезентовой куртке, по местным меркам напоминающий дорожного рабочего, и молодой парень в потёртом пальто из непонятного материала с лацканами воротника, свернутыми в трубочку. На головах потерявшие форму уборы из неизвестного меха с ушами, наверху завязанными веревочками. Проволочные очки на носах посетителей свидетельствуют о принадлежности гостей к советской элите ИТР. Для директора представительства это означало только одно: таких командированных как собак нерезаных, а протокольный фонд не резиновый. Гостям полагается пиво и сухой корм, ещё не совсем собачий, но близкий к тому, в виде финского солёного печенья; финская баня и заезженная история о финском пиве и заводчике этого пива купце Краснобрюхове, который оказался Синебрюховым, представляете какой получается каминг-аут? Прекратить путаницу удалось, когда пиво стали называть Кофф. Нехитрая программа должна развлечь гостей и сделать общение непринужденным. Вечер протекал по другому сценарию. Молодой напарник Станислава Валидолиевича рассказывал анекдоты и весёлые случаи. Гости оказались настоящими профессионалами застолья. Вдвоём они выпили трёхмесячные запасы протокольного пива и вместе с обертками съели весь сухой корм.

В поездках по местным вычислительным центрам и компаниям прошёл следующий день. Молодость с раскрытым ртом бродила между рядами восьмибитных машин заокеанского и местного производства. В голове не могло уложиться, что пара- тройка мелких персональных компов-уродцев может заменить огромную красавицу IBM, которая стояла у них на работе.

Вечером участникам делегации было сделано предложение: посмотреть порнофильм, выпить виски и покататься на автомобиле по ночному городу. Младший член делегации не задумываясь выпалил:

– Да ну их, эти порнофильмы. Не такое видели. Хельсинки ваш – одни пятиэтажки, как наши хрущобы. Чертаново и то интереснее.

Ну ты подумай! Станислав Валидолиевич недовольно поморщился. Шикарная программа от принимавшей стороны его бы устроила. Директор представительства внимательно посмотрел на молодого человека.

– Так. А мы бы что хотели?

– Ну, если уж в кино идти, то, может, на что-нибудь такое: —

он показал на рекламный постер со страшной рожей Малькольма Макдауэлла.

– А, Клокворк Орандж. «Заводной Апельсин». Ярая антисоветчина. Так-так. Вот что вас, оказывается, интересует. Ну что же. С удовольствием. Старье, правда. Я-то уже сто раз его смотрел.

И улыбнулся. Молодняк осмелел:

– А ещё я хотел дутую куртку и такие, ну, эти, как валенки, тоже дутые.

– А, Moon Boots. Сапоги-луноходы. Да, это сейчас в моде.

Он поднял трубку и куда-то позвонил. Удивлению молодого не было пределов. В комнату вошёл Женя Ромашкин – школьный товарищ, с которым они не виделись сто лет.

– Женя, здОрово. Обалдеть!

– О! Мужик, ты чё тут делаешь?

– Отлично, я смотрю, вы знакомы. Евгений окажет необходимое содействие.

Женя показал, как разделить на кучки его скудные командировочные. Часть подсказал где потратить, остальное забрал, чтобы через месяц прислать в Москву недостающее обмундирование.

На перрон Ленинградского вокзала он вышел в обновках. Порывы ледяного ветра сразу же прошили его коротенькую курточку насквозь. В Хельсинки температура около нуля, и там синтепон творил чудеса. В Москве в феврале заметно ниже, минус 20 градусов. Иностранное чудо не работало в России. В метро минут через десять он войдет в состоянии ни согнуться ни разогнуться.

Незадолго перед той самой поездкой за границу ему приснился сон. Он ещё не знал, что вообще поедет куда-то. Заграница во сне почему-то выглядела точно так же, как Советская страна. Пятиэтажки, автомобили «Лада» и много, много советских людей. В сущности, так всё и получилось. На перроне вокзала в Хельсинки, куда они прибыли, была огромная толпа командированных советских граждан в заячьих ушанках и драповых пальто. Поселили их в служебную квартиру в пятиэтажном доме, который был по виду хрущевка и хрущевка. И самое главное, вокруг были такие же однотипные пятиэтажные строения. Ну просто Новые Черёмушки да и только. А на машине по Хельсинки возили их исключительно на «Ладе» шестой модели. Этим и запомнилась ему его первая заграница. Единственное его поразило, что он неожиданно встретил школьного товарища. А ещё директор представительства в последний день ни с того ни с сего расчувствовался. Расстегнул ворот рубашки, ослабил узел галстука и произнёс:

– А, ладно…

И они отправились на окраину Хельсинки, на какую-то помойку, где торговали винилом. Денег у него хватало только на Dark Side Pink Floyd, либо на двойник Peter Frampton/Bee Gees Sgt. Pepper’s Lonely и так далее – саундтрек к фильму Роберта Стигвуда.

Короче, в результате остался гештальт. Надо было брать Dark Side.

Люминесцентное солнце высоко стоит в зените подвесных потолков машинного зала. На плантациях вычислительного центра сегодня кипит работа. Молодые сотрудники известны своими способностями, но покорностью не отличаются. При первой же возможности дармовая рабочая сила бунтует и норовит куда-нибудь свинтить на часок-другой – попить кофе в атриуме гостиничного комплекса ЦМТ, зайти в буфет или просто зависнуть где-нибудь в коридоре. А то и вовсе разбиться по парам или по интересам и помчаться куда глаза глядят – на выставку, в соседнюю организацию, да и мало ли других мест, куда на целый день может отправиться молодость. Начальник отдела Борис Николаевич Люлякин, приставленный для надзора за молодежью, получив за них порцию очередных люлей, спешит поделиться люлями с непоседливыми сотрудниками отдела:

– Вот! Ну вы бы хоть это! А то совсем. Да.

Обычно на этом всё и заканчивалось, но сегодня беспокойство почему-то не проходит. Целый день он пропалывает запущенные грядки цифровых данных, удаляя ненужное, загружая, выгружая. Потом всё то же самое в обратном порядке. И так без конца. Работка ещё та, но деваться некуда.