Дмитрий Вержуцкий - Фарт и другие рассказы

Отправившись после второго бляма на завтрак, мы со Славиком обнаружили за столом целого и невредимого Леву, с аппетитом уминающего гречку с тушенкой. Перебивая нас и рассказывая потоком старые анекдоты, он так и не дал возможности спросить – куда же он подевался ночью. Судя по сияющим глазам и приподнятому настроению, в Левиной жизни явно что-то произошло, и это что-то его очень и очень радовало. Славик, глянув на него, потом на меня, что-то сказал про «шерше ля фам». Мне такой вариант показался маловероятным.

После завтрака школьно-студенческий народ распределили по работам. Володя с девчонками и Славиком направился на север ставить плашки на мышей в дальнем лесоболотном урочище. Нас с Левой вдвоем он отправил самостоятельно брать почвенные пробы на площадке, расположенной в старом осиннике километрах в пяти от лагеря стационара. По пути туда Лева помалкивал, что-то снова обдумывая. Расположившись полулежа на брезентовых плащах, мы методично отрывали небольшие кусочки от большого кома дерновистой почвы, лежащего на куске полиэтилена, складывая попадавшуюся живность в толстостенные, темного стекла банки.

Ловко выдернув из горсти земли здоровенного дождевого червяка и засовывая его в морилку, Лева, наконец, прервал свое загадочное молчание и произнес:

– Значит, так. Помнишь, третьего дня ходили на дальние вырубки?

Конечно, дальние выходы сложно не запомнить. Тогда пришлось подняться в четыре утра, чтобы поспеть к рассвету на нужные площадки для отряхивания деревьев.

На рассвете, когда нет дождя и ветра, в тайге довольно прохладно даже в середине лета. Насекомые и прочая беспозвоночная мелочь в это время находится в оцепенении и плохо держится в кронах деревьев. Несколько ударов большим деревянным молотком с чуркой на конце (колотом) и вся эта живность ссыпается из кроны вниз, на расстеленные полога, сшитые из белых бязевых простынь. Когда поднимается солнце, сразу становится теплее. Если пытаться околачивать днем, те «козявки», что имеют крылья, улетают, а другие сильнее цепляются за субстрат и, даже при сильных ударах, остаются на деревьях. Поэтому, хочешь не хочешь, а приходилось отряхивать сосны, березы и кедры только рано-рано утром.

– Так вот, – продолжил Лева, – я же, ну ты в курсе, тогда отстал, в кустики захотелось. Руки в ручье ополоснул, глядь – а на дне желтое, точками блестит! – Он замолчал, поглядывая сбоку на меня и оценивая произведенный эффект. Я подумал и, с сомнением в голосе, спросил:

– Хм… Ну и что там такое желтое могло быть?

Лева сделал театральную паузу, оглянулся вокруг, наклонился поближе и тихо, но внятно произнес:

– Как что? Золото! – и повторил уже звенящим шепотом:

– ЗО-ЛО-ТО!!

Затем, еще раз осмотревшись – не подслушивает ли кто, Лева придвинулся и взволнованным голосом стал быстро излагать мне суть и ход произошедших событий.

И как он обмер, сразу поняв, ЧТО находится в ручье. И как выстраивал план действий. И как вчера, после ужина, счастливо избежав встречи с кем-либо, с саперной лопаткой в руке и рюкзаком за плечами бежал рысью по тропе к заветному ручью. Как промыл семь или восемь ведер грунта в алюминиевом тазу, прихваченном из бани, и начал аккуратно добивать остаток в эмалированной миске, круговыми движениями отгоняя в стороны песок.

– Это же фарт! Настоящий фарт!! Только тут, знаешь, какое-то золотишко-то странное оказалось! Чешуйчатое какое-то… Оно, почему-то, всплывало и всё с водой смывалось! Но я его, все равно, наловил! Правда, мало попалось, большинство чешуек, пока приспособился, уплыло…

Лева достал из нагрудного кармана энцефалитки пенициллиновый флакончик и протянул мне. На дне, действительно находилось с десяток мелких, слегка желтоватых пластинок. Впечатления они не производили.

– Да, ладно! – продолжил Лева. – Это не главное. Мою я песок, мою, а на дне такие же пластиночки стали попадаться, только черные и блестящие. Во, – смотри! – и он протянул мне другой пузырек, на треть заполненный какими-то мелкими гранулами, почти черными и на плоскости отливающими металлическим блеском. Пузырек был, хотя и маленький, но ощутимо увесистый. Видя мое недоумение, Лева пояснил:

– Ты же чувствуешь, какой тяжелый этот песочек-то намытый? Так вот, это – не золото!

К этому времени я уже понял, что в излагаемой истории все не так просто:

– Ну, и? Ты, это, ближе к делу, а то сейчас все червяки расползутся!

Лева на секунду обиженно замолк, но азарт, клокочущий в его груди, снова подтолкнул его к продолжению рассказа.

– Да как ты не понимаешь! Это же – платина! ПЛА-ТИ-НА!!

– И? И что – что платина?

– Да платина же дороже золота! Ты даже не представляешь – на сколько этот флакончик в рублях потянет!!

– Гм… И куда ты его пристроишь? – я, наконец, отловил пинцетом пытавшуюся удрать мелкую скачущую ногохвостку и поместил ее в морилку.

– Да пока не знаю, – ответил Лева, – но, думаю, что дантисты всяко возьмут. Они же золотые зубы ставят. А тут – из платины! Желающих, поди, сколько угодно найдется!

– Так… А с деньгами-то – что делать будешь? – я высыпал в сторону просмотренный грунт и набрал следующую порцию.

– Да как что?! Пенициллинку бы добрать – тогда уж точно на мопед хватит! А может, даже, и на мотоцикл! – Лева размахивал пинцетом, не замечая, как с лежащей перед ним кучки грунта, слегка извиваясь и быстро перебирая ногами, убегает в сторону личинка жука-стафилинида.

Перехватив насекомое и водворив его в эфирную атмосферу стекляшки, я представил себя обладателем мотоцикла и задумался. Прокатиться пару-тройку раз – да, интересно. Съездить куда-нибудь, наверное, можно. А так, пожалуй, мне особо мотоцикл и не нужен.

– Слышь, Левка, а зачем тебе мотоцикл?

– Не! Ну, ты же вообще ничего не понял! – Лева снова заподпрыгивал, уже не оглядываясь тревожно по сторонам. – Мотоцикл – это что? Это – свобода!

Лева на минуту замолк, перебирая почву, и, видимо, формулируя свои мечты и способы их достижения.

– Это ж можно за черемшой, за папоротником ездить в тайгу; за грибами, за ягодой! Потом шишку кедровую бить! А на рыбалку! Мне один дедок с материной работы обещал свой бредень отдать, сильно уловистый, говорил! Потом все это продаешь на рынке, и денег можно срубить – во! – Лева провел себе рукой по горлу, показывая вероятные размеры предстоящего в перспективе богатства.

– А потом? – мне было любопытно, – до каких границ протирается фантазия Левы.

Тот вскочил и, размахивая руками, начал излагать давно, по всей видимости, продуманную последовательность накопления капитала, его оборота и приумножения в умелых руках.

Левины глаза блестели, мысли во фразах приобрели отточенность и логичность. Перспективы, надо признать, были им нарисованы увлекательные и вполне конкретные. Закончив свою речь описанием уютного, утопающего в магнолиях, двухэтажного домика в Крыму в бухточке с собственным пляжем, с причалом и океанской яхтой, шикарной гоночной машиной в гараже и не менее шикарной блондинкой в качестве своей спутницы, Лева сделал перерыв в мечтаниях.