Семен Ханин - Первая зорька

К тем же, кто делом добра опекался искренне, Ваня жалости, сочувствия не питал ни на йоту, злейших врагов в них видел. Для наглядности такую картину себе рисовал, что, дескать, стоит он впереди воинства «зла меньшего», не на жизнь, а на смерть с большим рубится. Все к битве готовятся, мечи точат, молитвы читают. И тут приходит такой юродивый. Штык, дескать, в землю – будем сажать деревья. Или пиво вместо ракет. Расслабит своей болтовней войско, дух боевой подорвет, а зло великое дремать не будет – вмиг одолеет. Вот и выходит, что добряки эти – никто иной, как лазутчики вражеские, зла великого агенты. А на войне к таким пощады нет, без долгих разговоров к стенке.

Иван Евсеевич к своим сорока контролировал уже весь наркотрафик и конкурентов не разорял – утопил в крови, вот и весь сказ. Меньшее зло требовало. Те ведь бизнес цивилизованно вести не умели, жили, как мерзавцы, и умерли так же страшно. Евсеевич дал указ вырезать их всех, с женами и детьми малыми. Не от дури какой или жестокости беспричинной, нет. Просто требовалось отбить у всех желание в бизнес лезть, муть всякую в него приносить. Наказал бы он виновных не так жестоко – другие пришли бы им на смену, и кровь лилась бы и лилась, и вдовы с детьми малолетними множились бы на земле. Что ж хорошего в этом? А так один раз, как грамотный садовод, выполол весь сорняк и землю под ним вытравил, чтоб ни зернышка не проросло, не завалилось. Вот и потекли денежки рекой в карманы Ванюши, заставляя задуматься о надлежащем их хранении – о банке.

А банк ведь что? – Тоже зло, но меньшее. И в нем ведь тоже люди работают, семьи свои кормят. Завел бы Ваня как-то по-глупому деньги в банк – подорвал бы его репутацию. Тот разорился бы вскоре и сотрудников своих выкинул на помойку сосиски нюхать. А так сотворил Иван Евсеевич свой биойогурт – денежку через фабрику отмывать, отбеливать. Один профит всем от этого. Страна получила высококачественную продукцию по доступной цене, дети в садах вообще бесплатно его кушают, налоги платятся. Банку тоже хорошо – работает уже с чистыми деньгами, прибыль получает, бонусы сотрудникам вовремя выплачивает.

Оно, конечно, в корне, в глубине дело недоброе таится, но зло это меньшее, что с большим борется. Убрать его – и всё рухнет в один момент, в яму свалится. Закроется фабрика «ешь, не сомневайся», вновь конкуренты станут свое дешевое биогавно делать, вновь оголтелые банды станут дурь таскать, людей воровать да девок сильничать. Рынок пустоты не терпит – мгновенно наполнится. «Не добро придет на смену, ох, не добро».

Кстати, «ешь не сомневайся» стало брендом, стандартом качества. Многие фирмы хотели получить право работать под этой маркой, дабы покупал люд, не сомневался ни в чем. Евсеевич право такое за долю давал, но к делу подходил строго. Не суть, в чем твое малое зло, где ты деньги берешь, но коль задумал работать под маркой «ешь, не сомневайся», то изволь соответствовать – и товар чтоб был лучший, и детям десятину. И главное – чтоб репутацию не опозорить, так как она, родимая – все, что у нас есть, все, чем девка гулящая отличается от порядочной. А руки и ноги, как и другое всё, у всех у нас одинаковые, из плоти и крови.

«Встать, суд идет! Слушается дело „крылатых“ под председательством судьи, пользующегося уважением всего королевства».

Судья: «Прошу сесть. Уважаемые участники процесса, его величество Король доверил мне вести этот процесс. Не скрою, что я пытался отказаться от рассмотрения данного дела по известным причинам, но Король был непреклонен. Поэтому, начиная процесс, я повторю клятву, которую дал, принимая судейскую мантию: „Обещаю приложить все свои знания и силы на благо королевства и его обитателей“. Прокурор, Ваше слово».

Прокурор: «Ваша честь! Судим ли мы намеренья? Нет и еще раз нет. Намеренья – это то, что может служить смягчающим или отягчающим обстоятельством. Только лишь так. В первую очередь, Подсудимый предстал перед судом по результату своих действий. А результатом стала гибель десяти единорогов, что по совету подсудимого бросились со скалы вниз и разбились о земную твердь. По нашему разумению, Подсудимый виновен в убийстве, так как неважно, столкнул ли кто в пропасть единорога или обманом завлек в нее. Оттого и карой за такое злодеяние может быть только смерть».

Защитник: «Высокий суд! Мы все скорбим о безвременной кончине десятерых из нас. Но предъявляя обвинение, Прокурор не привел ни единого аргумента, подтверждающего вину Подсудимого. Столкнул ли он в пропасть десятерых единорогов, обманул ли их в чем? Ясно только одно – что на гору поднимались одиннадцать, а спустился один. Обязанность доказывания лежит исключительно на стороне обвинения. Прошу Вас обязать Прокурора предоставить улики суду».

Прокурор: «Хорошо известно, как Подсудимый смущал умы жителей нашего королевства. Множеством свидетельств подтверждается факт неоднократных призывов со стороны Подсудимого к единорогам бросить земную твердь и воспарить, как птицы в небе. Для полета он предлагал использовать крылья, данные нам природой исключительно для красоты. Римское право, на котором базируется право нашего королевства, говорит: cogitationis poenam nemo patitur (никто не несет наказания за мысли). Следует отметить, что невозможность признания преступными мыслей и убеждений не означает невозможности признания преступным акта их внешнего выражения. Один единорог не мог самостоятельно столкнуть в пропасть десятерых. Исходя из этого, обвинение приходит к единственно возможному варианту, а именно: погибшие были обмануты речами Подсудимого и самостоятельно бросились с горы в безуспешной попытке взлететь. Результат этого – десять погибших, и память об ушедших требует максимально сурового наказания убийце».

Защитник: «Никто не несет наказания за мысли. Хорошо, правильно сказано. Тем более, никто не несет наказания за то, как его мысли были поняты другими. Для того и наделил создатель каждого своей головой, чтобы думать, осознавать мир вокруг и принимать свои собственные решения. Если учитель в школе сказал ученикам, что единорог должен быть смелым, должен ли он нести ответственность за того, кто после попытался перепрыгнуть ущелье и потерпел фиаско? Может ли нести ответственность ученый, раскрывший тайну атома, когда его труд используется не только для создания электростанций, но и для производства смертоносного оружия? Подсуден ли данному суду вообще данный случай?»