Сергей Миронов - Когда в городе становится тихо

Ткань хорошая, спору нет, но вот сапоги… Такой мягкой кожи я, пожалуй, не видела! Как будто живая! Мягче, чем у девушки, которая кремы в «ТэЖэ» покупает и на ночь ими мажется. Удивительно мягкая кожа…

Все шло к тому, что правительство рано или поздно будет вынуждено принять меры, что и случилось семнадцатого числа, когда объявили о закрытии границ и, главное, киевского метро. Несколько дней в городе творился настоящий кошмар: пробки, толпы обозленных людей, драки за места в автобусах… Отголоски бурной жизни окраин добрались даже до нашего райского уголка, и по утрам я нередко лицезрел, как из одной легковой машины выходило по пять, а то и шесть человек. Злоба и агрессия, и так бившие через край, достигли предела. В какой-то момент мне начало казаться, что все на грани массовых беспорядков, но день сменялся новым днем, а людей на улицах становилось все меньше. И вдруг город опустел. Я почувствовал это одним утром, когда сидел у окна и обратил внимание на дивную тишину. Киев, наконец-то, успокоился.

Едва затих город, пробудился мой домашний телефон, который начал исступленно звонить. Настырно, грубо, разрушая робкую тишину моей жизни ужасным старомодным звонком. На третий день я не выдержал и, подняв трубку, грубо крикнул: «Вам чего?» Скрипучий голос попросил Татьяну Михайловну, и я автоматически ответил: «Вы не туда попали». Но когда раздался новый звонок, я понял, что попали туда…

Я всегда думал, что сообщать о смерти близкого будет намного сложнее, и никак не ожидал, что такие скорбные новости можно принять настолько спокойно. Это было не безразличие, а самое настоящее спокойствие. Старая подруга Татьяны Михайловны не охала, не рыдала в трубку, а лишь сделала длинную паузу и сказала: «Как жаль». Это произвело на меня такое впечатление, что всю последующую неделю я смиренно пояснял всем дозвонившимся, что Татьяны Михайловны больше нет.

В скором времени количество звонков начало сокращаться. Я даже стал скучать по своей нехитрой работенке, так что когда после некоторого затишья зазвонил телефон, я побежал в коридор и с большой радостью схватил трубку. Это была одна из знакомых Татьяны Михайловны. Она уже знала о случившемся и желала выяснить, при каких обстоятельствах умерла подруга. Старуха была очень удивлена тем, что я не смог ответить на этот вопрос. Тем не менее распрощались мы друзьями, и в самом конце разговора она спросила, не буду ли я против, если время от времени она будет мне звонить. Разумеется, я не возражал.

Бедные! Им, наверное, чрезвычайно больно! И одиноко! Я бы очень хотела им чем-то помочь! Увы, эти маленькие презентики вряд ли облегчат их страдания. Надеюсь, хотя бы на мгновение им сделается приятно. Я бы, конечно, подарила кое-что другое, однако директор настояла на том, что подарки у всех должны быть одинаковыми. Впрочем, я положу в корзинку несколько конфет от Семадени. Шоколадные конфеты – это так вкусно! Я бы обрадовалась, подари мне кто-то шоколадные конфеты. Уж тем более от Семадени.

Между прочим, я на них неделю копила, ведь мама отказалась выделить на подарок целковый. Дело, конечно, вовсе не в деньгах. Просто она считает, что нужно следовать правилам и быть как все. Но я не могу не положить конфет, просто не могу! Ведь это будет так приятно…

Всю неделю я отказывала себе в удовольствиях. Даже не поехала с подружками на трамвае в Пуща-Водицу – а ведь это наша давнишняя традиция! Каждую субботу мы с ними покупаем конфеты и сухое варенье и отправляемся гулять за город. Девочки очень расстроились. Они уговаривали изменить решение, и мне даже пришлось сказать, что я плохо себя чувствую. На лодке я с ними, кстати, тоже не поплыла. Между тем они замечательно провели время в «Эрмитаже». Играли в салки и теннис, а потом познакомились с двумя очень изящными кадетами и до сумерек развлекались с ними в фанты. Дома им здорово влетело от родителей за слишком позднее возвращение, но это не помешало уговориться о свидании в следующую среду. Мальчики даже друзей обещали взять. Ну, в следующую среду я, конечно, с ними поплыву…

Да и вообще, пора бы мне с мамой поговорить! Девочкам давно уже по рублю в день выделяют, а мне как маленькой – все еще полтинник. А ведь так хочется после занятий конфет или варенья, хочется в кинозал сходить – а билеты-то нынче дорогущие! Вот и остается на бутылочку воды от Нанетти да конфету от Семадени. А конфетой разве наешься? Да от нее же только желание сильнее становится. Одну лучше вообще не кушать. Нужно минимум три, чтобы хоть как-то насытиться. Проверено. А конфеты, между прочим, теперь по двухгривенному! Нет, решительно невозможно жить на сумму меньше рубля в день! У Жоржа крем-брюле теперь по пятьдесят копеек! А разве его можно без кофе или хотя бы чаю? Никак. А потом непременно требуется минеральной воды употребить, ведь пить жутко хочется. Словом, рубль – это минимум. Нет, нужно срочно поговорить с мамой.

Хочется чего-то нового! Новое платье заказать и туфельки в пассаже присмотреть. У меня совсем нечего надеть, а лето-то уже на носу! Я еще ни одной новой вещи в этом году не купила! Позор! Даже шляпки все безнадежно устарели. Говорят, новая коллекция в «Норме» превзошла все ожидания. Мол, такого в Киеве еще не видели! После таких слов мне даже в магазин заходить страшно! Разве есть в мире что-то красивее хорошего шляпного бутика? Вот и о покупках с мамой тоже поговорить нужно…

А оценки-то у меня в этом полугодии ухудшились! Ну не могу я заставить себя учить так много всего. Если бы нам позволили выбирать предметы – вот тогда бы все было иначе. Но нет, мы вынуждены учить все и сразу. Как говорит наша директор: каждая уважающая себя девушка должна знать всего понемногу и уметь поддержать любую беседу. Это, конечно, правильно, но скука-то все равно смертная! Впрочем, у нас еще далеко не худший вариант. Слышала, что в одном из училищ даже линейкой по пальцам бьют! Вот ужас! Не выучил урок французского, потому что голова болела, а тебя за это линейкой! Каменный век! Так что у нас еще все очень даже хорошо. И папа с мамой у меня совсем не строгие. Вот только на пятьдесят копеек нынче ну никак не протянуть…

Пока весь мир боролся с вирусом, а наши сограждане за места в автобусах, я без зазрения совести радовался каждому дню без привычного шума улиц, запаха выхлопных газов, мельтешащих авто и бесконечного потока людей. В неспешно-ленивом темпоритме карантинной жизни я узнал город своего детства – умиротворенный и безлюдный. До карантина я и представить себе не мог, насколько на самом деле соскучился по тишине и покою.

И я наслаждался покоем, посиживая в парке в гордом одиночестве. Я бродил по центральным улочкам и слушал пение птиц, шелест постепенно появлявшейся на деревьях листвы и гулкие шаги редких прохожих. Я ощущал давно забытое чувство интимной близости с городом и самим собой. Я получал огромное удовольствие – удовольствие, которое не думал когда-нибудь почувствовать снова.