Валентина Бекетова - Тайна замка Бельвуар

Среди друзей Генриха IV были герцоги Лонгвиль, Дюмен, Сюлли и многие другие. Но были и враги. За ними стоял Мадрид, возглавлявший Габсбургскую империю на континенте. И вот сработала подлая геополитика. После многих неудавшихся покушений на Наварру 15 мая 1610 года французский король был заколот в своей карете фанатиком-мистиком Равальяком, когда спешил осмотреть Арсенал и навестить больного министра финансов герцога Сюлли. Спустя несколько часов остывшее тело короля раздели для бальзамирования. И все допущенные к этому процессу увидели прекрасное тело человека с идеальными пропорциями всех его частей и элементов. При жизни он любил говорить: «Вы ещё обо мне поплачете». Жизнь этого короля наполнена такими событиями, коллизиями, которых хватило бы на тысячу коронованных лиц или правителей.

Советские историки никак не могли согласиться, что Генрих IV – великий король Франции, они не находили убедительных доказательств этого в его деятельности. Но тогда и Петра I не хвалили, а Николая I называли Палкиным, Николая II – Кровавым; Александра III Миротворца один весьма популярный в свое время исторический писатель с авантюрным уклоном в творчестве назвал единственным русским царём, умершим не от водки.

Выходит, Великую империю создавали сплошь цари-алкоголики. Все русские цари в советской историографии получили гнусные прозвища, а их деятельность оценивалась как антинародная. На Западе чтят своих правителей, но в отдельных поступках те люди бывают хуже варваров. Это мы ещё увидим на посмертной судьбе Генриха IV (Наварры) и кардинала Ришелье. Наварре ставят в вину многочисленные любовные похождения. Но когда представишь, что этот человек из 53 лет своей жизни почти 40 провел на коне и в битвах, создавая единое абсолютистское французское государство, завоевывая ему одно из доминирующих мест на континенте, то поражаешься духу его веры, выносливости, храбрости, политическому уму и другим качествам. Ему прощаешь эти любовные похождения, понимая, что то были узкие полоски жизни вне мучительных забот и смерти, то, что давало жить ему вообще. Видимо, это больше всех понял Генрих Манн, когда вник в жизнь и деятельность Генриха IV, написав о нем свою знаменитую книгу.

В целом судьба Генриха IV (Наварры) трагична и в посмертное время. Его гроб, как и других великих французских королей, во время буйств Великой революции (1789–1794) был выброшен из королевской усыпальницы Сен-Дени. Толпа революционеров с жадностью и страшным любопытством его окружила, впиваясь взглядами в содержимое, когда с гроба слетела крышка. И увидела: король и через 184 года после захоронения лежал в последней своей обители как живой, и его лицо было тождественно прижизненным портретам.

Но мало было вскрыть гробницу, святость которой как бы охраняет само небо и вечность, мало было выбросить тело Наварры, как и тела Людовика IX Святого, Людовика XIV Короля Солнца и других, в яму. Этого было мало! Один из революционеров отсек мёртвую голову Генриха IV кинжалищем, а обезглавленные останки полетели в грязь с известью. Потом он эту голову обработал до черепа и таскал по базарам; попадала она и на аукционы; какой-то художник написал с черепа портрет и торговал им. Не забудем, что подобным образом поступили и с останками великого реформатора Франции кардинала Ришелье: его голову гоняли, как футбольный мяч, по улицам революционного Парижа. И как тут не провести параллель с нашей революцией 1917 года, гражданской войной в России. При всей жестокости тогдашних событий никто не прикоснулся к усыпальницам русских царей ни в Кремле, ни в Петрограде. Когда входишь в царскую усыпальницу в соборе Святых Петра и Павла в Санкт-Петербурге и видишь эти надгробия-саркофаги, их молчаливые ряды в граните, мраморе, в чугунных кружевах решеток, то думаешь и о величии духа народа, о его святости и уме.

О посмертной судьбе Генриха IV Рэтленд знать не мог, но он приобщился к жизни французского двора в 1597 году, возвращаясь домой после длительного путешествия по континенту, при этом долго живя в Италии. Блистательный английский лорд познакомился с жизнью французского двора, с Маргаритой Наваррской, её фрейлинами, с вельможами и придворными. Тогда блистали Босомпьер, Лонгвиль, Дюмен, Бирон – все исторические лица. Рэтленд не мог долго задерживаться во Франции, так как спешил попасть в экспедицию Эссекса на Азорские острова. Но он оставил память о своем пребывании при французском дворе. В числе пьес Шекспира находим одну особую и неповторимую: «Бесплодные усилия любви», где присутствуют все названные и другие исторические лица в числе героев; где разлиты волны тончайшего юмора и остроумия; созданы комические ситуации, звучат великолепные монологи, в которых дается простор чувствам всех оттенков, а в диалогах сверкают изумрудами латинские слова и выражения вперемешку с итальянскими. В этой пьесе, как и в других, совершенно очевидна прямая связь наивысшей степени: Шекспир – это Рэтленд. Но как она возникла? Когда, где и почему? Об этом разговор впереди, а пока вернемся к этой самой болезни, чёрт её побери! Но ведь нужно довести до конца показательные примеры её разрушительной силы в человеческом обществе.

От этой самой болезни, согласно литературным источникам, умер король Англии Вильгельм III Оранский (1650–1702). Будучи штатгальтером (правителем) Голландии, он в 1688 году сверг с престола законного короля Англии и своего родственника Якова II, внука Якова I, чей портрет висит в кабинете Рэтленда и кто смотрел в замке Бельвуар шекспировские пьесы вместе с его хозяином и своими придворными. Особенно нравилась королю Якову I комедия Шекспира «Как вам это понравится», любил он и другие пьесы этого драматурга, смотрел их по нескольку раз. Судьба же Вильгельма III, при всех его блестящих полководческих данных, закончилась печальным падением с лошади и якобы воспалением лёгких. Но всему виной была, в конечном счете, эта самая болезнь. Король не имел наследников, а его супруга Мария, дочь свергнутого Якова II, помогая мужу в этом недостойном свержении своего отца с трона, умерла раньше (1694) и вошла в историю как Мария II королева Англии. Трон английский опустел; ближайшей к нему и вполне легитимной была родная сестра Марии II и вторая родная дочь свергнутого Якова II Анна. Она и стала королевой Англии. Годы её жизни типичны для того времени (1665–1714). Выйдя замуж за датского принца, она родила тринадцать детей, из них ни один не выжил: последствия болезни сказались и в потомках. На этом пресеклась династия Стюартов. Можно считать причиной её конечного поражения всё ту же болезнь. Она выкашивала и династии, и армии, и великих людей. О королеве Анне французский драматург Эжен Скриб (1791–1861) написал изумительную пьесу «Стакан воды», где почти нет вымысла; она вся наполнена историческими фактами и фамилиями в талантливом литературном исполнении.