Александра Семенова - Буквы. Деньги. 2 пера. Том первый

Почему мы не замечаем, как пахнет утро, когда их в нашей жизни несчитанное количество? Я осознала, что в лучшем случае проснусь ещё сто шестьдесят два раза. И задохнулась. От мысли о том, как я провела свою жизнь.

Мы не верим, что она закончится. Лишь дети, будучи смелее взрослых, активно интересуются смертью, первые лет семь. А потом понимают, что во взрослом мире об этом говорить не принято. И начинают играть по нашим правилам. Мы живем так, будто мы бессмертны. Будто все ещё можно переписать набело.

А потом мы умираем. И оказывается, что даже не начинали жить. Я приехала сюда, потому что в моей жизни никого не осталось. Единственный человек, который все ещё любит меня – я сама. Я оставила все, что у меня было, дочерям и Полю, хотя никакие деньги в мире не искупят мою вину за то, что я лишила дочерей матери, а мужа – жены.

Я приехала сюда, потому что как человек я давно умерла, а возможно, даже и не рождалась. Я жила всю жизнь только для себя, и на пороге смерти рядом со мной пустота. Я словно однолетний цветок, который умрет после цветения, не оставив после себя ничего, что могло бы помочь вспомнить о нем.

Она не плакала, эта потрясающая женщина. Она била себя своим же кнутом, молча терпя боль, которую заслужила. Я вышла из комнаты, когда сумерки опустились на верхушки елей.

Всю ночь я плакала. Мне искренне было жаль Грету, я оплакивала ее жизнь и задумывалась о том, как мало времени нам даётся. Кто-то может просто не успеть разобраться, не научиться играть по правилам.

Грета умерла утром. С макияжем и безупречной причёской, она так и сидела в плетёном кресле на балконе своей комнаты. На столике стоял бокал недопитого игристого вина и истлевшая в пепельнице сигарета.

Забирать ее тело никто не стал. Родственники просто не отреагировали на сообщение о ее смерти. Звезда подиумов и журналов, успешная и красивая женщина, была похоронена за счёт хосписа, в котором провела последние недели своей жизни.

На кладбище было пусто. Лишь одинокий поседевший старик стоял над надгробием. С фотографии на него смотрела молодая красивая женщина. Женщина, которая вывернула наизнанку его душу, выжгла все живое, что было в нем. Когда-то он не верил, что такая женщина может принадлежать ему. Она и не принадлежала.

Всю жизнь она принадлежала лишь самой себе.

Дождь лил целую неделю. Ещё пару таких пустых дней, и Джеймсу самому придётся пускать слезу перед очередным кредитором, чтобы хоть как-то покрыть расходы за рекламную акцию. Да и Маргарет, будь она проклята, не слезет, пока не выжмет из него всё, что назначено судом.

Святой Лаврентий на стене, в честь которого названо страховое агентство, виновато смотрел в пол. «Нужно переставить урну поближе», – подумал Джеймс, промахнувшись скомканной газетой.

Новость-сенсация, пестрящая на первой полосе о том, что его агентство гарантирует выплаты пострадавшим от похищения инопланетянами, по мнению Джеймса, должна была выстроить очередь до самого Орландо. По его подсчётам, каждый третий американец твердит о контакте с внеземной цивилизацией.

Джеймс досадно вздохнул, убрал ноги со стола и с надеждой посмотрел на покровителя, который с сочувствием смотрел в пол. Он подошёл к двери и поднял газетный шар, а затем подвинул ногой урну ближе к столу. Неожиданно дверь кабинета открылась, со всей дури ударив Джеймса по хребту.

– Святой Лаврентий! – воскликнул Джеймс, скрючившись от боли.

Он оглянулся посмотреть на того, кто посмел его ударить.

Долговязый Сид на козьих ножках, мокрый с головы до ног, стоял в дверях с не менее мокрой коробкой пиццы.

– Сид, мать твою! – воскликнул Джеймс. – Тебя стучаться не учили? – и поковылял к столу.

– Э… простите, мистер Флаерс! – махнув головой, он убрал мокрые патлы со лба. Капли дождя брызнули на лицо Святого Лаврентия и слезами стекли по щекам. – Ваша доставка!

Он подошёл к столу, споткнувшись об урну, и поставил мокрую коробку. Джеймс закатил глаза, поражаясь его неуклюжести:

– Поставь на место… Нет, ближе! И вали! – указал на полку с деньгами. – Урод! – Джеймс добавил еле слышно.

И тут его осенило!

– Подожди! – Джеймс остановил Сида. – Закрой дверь и тащи сюда рахитные ноги!

Сид, закрывая дверь, сглотнул слюну и с мольбой посмотрел на Святого Лаврентия: «Это фиаско! – с досадой подумал Сид. – Заметил, говнюк, недостающий ломтик салями. Опять возврат будет!»

Он обернулся:

– Да, мистер Флаерс! – он грустно взглянул на Джеймса и заметил закрытую коробку.

Где-то в глубине его маленькой души, заточенной в тощее двухметровое тело, наступило облегчение. Будто он пописал в фонтан у всех на виду и остался никем не замечен.

– Дело есть! – Джеймс довольно улыбнулся и любезно предложил долговязому присесть.

– Рад, что вы доверились нам, Мистер Твайс! – Джеймс протянул руку перепуганному мужчине, усы которого поседели за ночь.

Твайс пожал ему руку и, уходя, перекрестился у лика Святого Лаврентия.

– Записаться на приём к психологу можете у Мэри, – Джеймс учтиво открыл дверь и указал на пухленькую женщину с рыжей шевелюрой, как у рок-звезды 80—х. Она дежурной улыбкой встречала выходящих из кабинета. – Консультация совершенно бесплатно! – добавил Джеймс и пригласил следующего клиента.

В холле не прекращались шушуканья, охи и ахи. Очередь делилась своим пережитым контактом, сценарий которого начинался одинаково: тощий двухметровый гуманоид встречал человека, вышедшего во двор посмотреть на внезапно возникшую вспышку света.

Того, кто спал под действием снотворного, гуманоид будил у постели.

Вечером, когда все подчинённые ушли, Джеймс сводил дебет с кредитом и мысленно целовал Святого Лаврентия в ноги. Да что там ноги! Если и дальше так дело пойдет, будь он жив, он сделал бы ему более приятные вещи! Джеймс оторвался от бумаг и посмотрел на смущенного покровителя, от стыда опустившего взгляд в пол.

– Прости! Прости! – вслух Джеймс попросил прощение у Святого за постыдные мысли!

Он открыл сейф и достал несколько сотен долларов, а затем, спрятав в него бумаги, выключил везде свет и поставил офис на сигнализацию.

Сид, держа фонарик в зубах, хрустел новенькими купюрами. Счастью не было предела. Таких денег на пицце ему не заработать никогда.

– Сид! – улыбнулся Джеймс и, едва дотягиваясь, хлопнул его по плечу. – Ну ты красавчик! Вот красавчик, мать твою! Бред Питт, мать его! Так сыграть, так сыграть! Я б на твоём месте задумался о Голливуде!

Сид, довольный, улыбался! Впервые его хвалят! Он и сам не ожидал, что роль гуманоида сыграет главную роль в его теперь уже сытой жизни.

– Кстати, я тут подумываю о расширении: открыть филиалы в других штатах. У тебя есть родственники?