Аглаида Лой - Портрет с отрезанной головой

– Ну и какого черта тебя на глубину несет? – сердито попеняла я. – Сразу начинаешь тонуть, и все равно лезешь! Сколько тебя можно спасать? Не будь меня поблизости – утопла бы.

– Я думала там неглубоко… – дрожащими синими губами произнесла она, – по грудь всего было. А потом сделала шаг – и все, дна уже нет. Я так испугалась!..

– Я, между прочим, тоже. Выходи на берег, а то физиономия как у привидения.

Мы выбрались на пляж и устроились на полотенцах. Натали помаленьку приходила в себя, и лицо ее постепенно обретало здоровый розовый оттенок. Я достала пачку сигарет, и мы с чувством закурили. Мне тоже необходимо было успокоиться: спасение утопающих не входит в число моих любимых занятий.

– Сама не понимаю, как так вышло, – искренне удивлялась своему опасному «приключению» Натали. – Вдруг дно под ногами исчезло, и течение потащило меня от берега – я совершенно растерялась, запаниковала. А когда поняла, что реально тону – стала звать на помощь.

– Только звала как-то странно. Мне даже показалось, что разыгрываешь. Ты ведь не кричала, как нормальный утопающий «спасите! караул!», или что-нибудь в этом роде, а просто повторяла обычным голосом: «Помогите… тону…»

– Ладно, проехали, – сказала Натали, которой уже надоело оправдываться.

Дождаться от нее благодарности за «спасение утопающих» – за гранью возможного. Раз мы друзья, значит, должны приходить на помощь в любой ситуации. И это не обсуждается. Может потому мы столько времени и дружим?

На песчаный берег из реки выбрались Таша с Сержиком, усталые и чрезвычайно довольные своим длительным заплывом. Целоваться и ласкаться в воде, если плаваешь, как рыба – в этом есть своя прелесть.

– Какие-то вы обе странные… – обозрев нас, с подозрением произнесла Таша.

– Да мы тут без вас развлекаемся помаленьку, – отозвалась я. – Натали тонет – я спасаю…

– Я слышала, как она говорила «помогите…», только думала – шутит, – слегка удивилась Таша.

– Не утонула же, – ввернул Сержик. – Значит, все в порядке. Давайте-ка, выпьем. Я немного согреюсь, а утопленница окончательно придет в себя.

– Скотина ты, Сержик! – не выдержала я. – А если бы она утонула?

– Ерунда. Я бы вытащил. – Уверенно заявил он, разливая вино. – Ну что – за спасение на водах! – И он залпом опрокинул свой стаканчик. Такое впечатление, что пил не вино, а воду.

Чтобы успокоиться (ее все еще била нервная дрожь), Натали тоже залпом выпила свой стаканчик, потом, немного отойдя в сторону, расстелила во всю длину оранжевое махровое полотенце и улеглась, подставив солнцу спину. Сержик тоже удобно устроился на горячем песке; растянувшись во весь рост и подложив под голову сумку, он явно собирался вздремнуть. Таша присела рядом с ним, о чем-то спросила – он нехотя ответил, надеясь, что его оставят в покое. Не тут-то было! Если Таша что-то вбила себе в голову – лучше сдаваться сразу. Судя по всему, на его счет у нее имелись вполне определенные намерения. Разомлевший от вина и солнца Сержик не проявлял ни малейшего желания сдвинуться с места, и Таша принялась всячески его тормошить. Щекотала травинкой ноздри, отчего он невольно чихал, впрочем, не открывая глаз. Дергала за ушко, хихикала и толкала в бок. Потом облокотилась подле него на локоть и стала что-то нашептывать в ухо. Сержик все еще сопротивлялся, однако Таша заставила-таки его сначала сесть, а потом принялась тащить за руку, пока он не поднялся на ноги. Обнявшись, они направились вдоль берега. «Мы прогуляемся немного…» – бросила Таша через плечо, и вскоре они скрылись в зарослях тальника. Ясненько, хмыкнула я, Таша в своем репертуаре: секс на природе и роковая любовь. Но – будем снисходительны.

Юрик не обратил ни малейшего внимания на исчезновение влюбленной парочки; он бродил по мелководью и сосредоточенно пытался поймать мальков, собираясь потом зажарить их на палочке, как делал в детстве. Мальки почему-то никак не желали ловиться, так что вскоре это бесперспективное занятие ему наскучило, он подошел и устроился рядом со мной на невысоком, поросшем травой обрыве. Мы безмолвно любовались красавицей-Обью, такой мощной, широкой и вольной. На реку можно смотреть часами: перед тобой словно раскручивается бесконечная кинолента, которую демонстрирует неведомый киномеханик в огромном кинотеатре, потолком которого является небесный свод, а ширина экрана не ограничена.

– Господи, как хорошо! – невольно вырвалось у меня.

– Не то слово, – эхом отозвался Юрик. И после паузы несмело произнес: – Вы на меня наверно утром очень сердились – я так сильно опоздал.

– Сердились. А ты как думал? Даже злились. Столько проклятий на твою голову послали – не счесть.

– Я же не нарочно, – вздохнул он, невольно прикасаясь к великолепному синяку на скуле, который уже начинал слегка багроветь.

– Болит? – посочувствовала я.

– Жить можно. Как ты думаешь, он скоро пройдет? Мне в понедельник на работу.

– Такое-то украшение? – с усмешкой сказала у меня. Но, взглянув на его грустное лицо, решила внести дозу оптимизма и прибавила: – У меня есть отличный тональный крем, так и быть, пожертвую тебе – будешь замазывать свой синяк. Конечно, заметно будет, но более-менее приличный вид тебе обеспечен.

– Спасибо. А куда Таша с Сержиком подевались? – неожиданно спохватился он, озираясь.

– Пока ты охотился за мальками, они решили немного погулять.

– Давай и мы прогуляемся. В какую сторону они пошли?

«Интересно, он на самом деле ничего не понимает, или так шутит?» – Задалась я вопросом. Однако выражение лица Юрика однозначно говорило: нет, не шутит. Дело в том, что чуть дальше, за кустами тальника, пряталась замечательная полянка с высокой травой, со всех сторон укрытая деревьями. Не вызывало сомнений, что именно туда Таша потащила своего ветреного возлюбленного, и теперь они наверное вовсю занимались любовью. Несообразительность Юрика извиняло лишь то, что он, в отличие от нас, приехал на это место впервые. Но уж догадаться-то можно было! Впрочем, впоследствии выяснилось, что Юрик и в самом деле не слишком догадлив.

– Пойдем-ка, лучше окунемся, – предложила я, – а то сильно припекает.

– Давай, Натали возьмем! Она на солнце лежит – обгорит.

Склонившись к Натали, я принялась ее тормошить, приглашая вместе с нами охладиться – в ответ она сердито отмахивалась и ворчала, чтобы мы отстали. Мы и отстали. Я набросила на ее покрасневшую спину свое полотенце, и мы побежали к реке. С разбегу бросились в воду – ух! холодина! Перегрелись. Поплыли наперегонки, чтобы согреться, потом вернулись на мелководье и долго бесились, брызгали друг на друга водой, хохотали, прыгали, держась за руки, и во все горло орали детскую присказку «баба сеяла горох, прыг-скок, прыг-скок…» Накупавшись до дрожи, растянулись на горячем песке. Я задремала, казалось, ненадолго, а когда проснулась, увидела, что Юрик колдует над костром, зажаривая мальков на палочках.