Борис Пономарев - Красный мак. Плюсквамфутурум

Поезд мчался на полной скорости, раскачиваясь на ходу и вздрагивая, словно гигантская струна. Под потолком горели люминесцентные лампы, наполняя вагон холодным, очень неестественным маслянистым светом. За окном была непроглядная темнота. Я попытался приподняться на локте, и в затёкшую за время сна руку словно вонзилась сотня иголок.

– С пробуждением! – поприветствовала меня Светлана. – Выспался?

– Не очень, но пока сойдёт, – ответил я, нащупывая ногами тапочки.

Рядом со Светланою разместилась женщина лет сорока, очевидно, севшая на поезд в Черняховске. Если бы меня попросили её охарактеризовать, то я, не задумываясь, сравнил бы её с трёхгранным напильником – настолько она выглядела остроугольной и целеустремлённой. На ней был слегка вытертый и явно не новый чёрный спортивный костюм, сшитый из синтетического бархата; одежда делала женщину похожей на пантеру. Её короткие волосы имели тот пронзительный морковно-рыжий цвет, который даёт натуральная хна, применённая без добавления басмы. По сравнению с ним усы соседа с боковушки казались блеклыми.

Рыже-чёрное купе, подумал я. Рыжие волосы и чёрная одежда. Цвета апельсина и анархии.

– Где это мы едем? – поинтересовался я, крутя в воздухе онемевшей рукой. Неприятное ощущение понемногу проходило.

– Литва, – коротко ответила женщина-пантера.

Только сейчас, глядя на черноту за окнами, я понял, что это не ночь и даже не сумерки. Окна были наглухо закрыты снаружи, по всей видимости, теми самыми ставнями, которые так удивили меня на вокзале. Чуть светилась тонкая паутинка щели между ними. На какой-то миг мне показалось, что вагон превратился в закрытый бронепоезд. Вслед за этим пришло осознание того, что эта поездка очень-очень сильно отличается от всех моих предыдущих рейсов на «материк».

Путь с малой родины на большую обычно начинается на Южном вокзале Калининграда, который пока ещё не покрашен в цвета флага. Не раньше, чем за два дня до отправления (это необходимо по юридическим причинам) вы приобретаете в кассах билет, предъявив при этом загранпаспорт. Если вы стоите в очереди на Витебском вокзале Петербурга или Белорусском вокзале Москвы и видите впереди себя человека с российским загранпаспортом, то восемь шансов из десяти, что его путь лежит в Калининград.

В пути по области, где-то между Гвардейском и Гусевом к вам подойдёт сотрудник литовского консульства в форменной кремовой рубашке. В обмен на заполненную анкету он выдаст визовый бланк, который позволяет транзитным способом пересечь Литву и в течение трёх месяцев вернуться обратно. Поскольку этот бланк выглядит очень представительно и снабжён гербовым штампом, после путешествия можно смело говорить, что это благодарственное письмо из литовского консульства. В Чернышевском по составу пройдут пограничники, которые поставят штамп в загранпаспорт. С этого момента вы временно покидаете родину.

Миновав мост над пограничной рекой, вы оказываетесь в литовском Кибартае, где когда-то родился великий живописец Исаак Левитан. Штамп появится уже на визовом бланке. Теперь весь поезд представляет собой некую вещь в себе. За несколько часов он промчится мимо лесопильных заводов Казлу-Руды, проедет по дамбе каунасского водохранилища и остановится только в Вильнюсе. В течение всего этого времени вы уподобляетесь Ленину, путешествующему в пломбированном вагоне по Германии. Вы можете пить чай (непременно с сахаром), читать книги, работать над статьёй «как нам обустроить плацкарт», знакомиться с соседками и даже, открыв окно, дышать воздухом заграницы. Но вы, если конечно, путешествуете не по шенгенской визе, не можете покинуть вагон. На стоянке в Вильнюсе в лучшем случае удастся высунуться из двери. Во время этого путешествия больше всего страдают курящие. Закончится путешествие через Литву в Кяне. По поезду снова пройдут люди в форме, и состав, покинув Литву, окажется в Беларуси. Синеокая страна тысячи озёр встретит вас на станции Гудогай, где белорусские пограничники поставят вам в паспорт штамп контрольного пункта Сморгонь.

Похоже, в настоящий момент эта привычная мне схема с четырёхкратной проверкой документов не работала. Об этом я мог бы догадаться и раньше, учитывая полное отсутствие загранпаспортов в стране, и только всевозможные отвлекающие факторы не дали мне об этом подумать. На таможне меня бы обязательно разбудили, значит, её тоже нет. В итоге, нет ни загранпаспортов, ни проверок, зато есть ставни на окнах и синтетический свет люминесцентных ламп. Что же это такое?

– А как мы вообще сейчас едем через Литву? – поинтересовался я. Похоже, я избрал очень странную формулировку вопроса. Мне оставалось только надеяться, что это будет не сильно заметным.

– Как всегда, с закрытыми окнами, на полном ходу и без остановок. Разве ты раньше так не ездил? – спросила у меня Светлана, отложив в сторону кроссворд. Я отрицательно покачал головой. Так я точно ещё не пересекал Литву. – Проедем границу, тогда ставни откроют.

– Какая сложная система, – сказал я. – Чувствую себя, как в бронепоезде.

Светлана кивнула:

– Вот, за тридцать лет дожили до бронепоездов…

Я хотел было поддержать эту тему, но не успел.

– …кстати, чуть не забыла, – сказала она. – Пока ты спал, приходил начальник поезда. Он посмотрел на тебя, не стал будить, и ушёл.

Мне это не понравилось. Неужели моя личность всё-таки вызвала какие-то подозрения? Если из банка я мог ещё куда-то бежать, то покинуть закупоренный бронепоезд представлялось гораздо более трудным делом.

– Он чего-то хотел? – спросил я как можно более нейтральным голосом.

– Не сказал, – сообщила Светлана, пожимая плечами. – Просто пришёл, посмотрел и ушёл.

– Странно как-то это всё. Пойду, лучше наведу чаю.

Моего подстаканника уже не было. Поднявшись с полки, я отправился к проводнице, и, купив ещё чая за сорок рублей, залил его кипятком из титана. Разогнавшийся поезд раскачивался под ногами, и мне пришлось очень осторожно возвращаться, чтобы не облить никого и ничего, включая чьи-то ноги в носках, торчащие из-под простыни, точно рогатины. Навстречу мне, тоже направляясь к кипятильнику, с чашкой в руке прошла Светлана. Мы разминулись в проходе; пассажир, сидящий в соседнем купе, несколько странно посмотрел на нас. Мне отчего-то не понравился его изучающий взгляд.

– Вы, наверное, в Черняховске сели? – спросил я у женщины-пантеры, ставя подстаканник на стол. В тесноте плацкарта мы едва не упирались друг в друга коленями. Я обратил внимание, что спортивные брюки моей собеседницы очень аккуратно зашиты в двух местах. На расстоянии это было совершенно незаметно.

– Да. Ты тогда спал.

В нашем разговоре она сразу перешла на «ты». Я был не против.