Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

Рейс на Хайфон продолжался около месяца, и судно сразу же завели в реку, поставили на якорь и начали выгрузку на баржи, которые подавались без задержки, и закончили за три дня. Темпы выгрузки походили на рекордные, и впоследствии подобная скорострельность не наблюдалась. Стоял сухой сезон, дождей не было, и это тоже сыграло на руку. После выхода из Хайфона последовало распоряжение следовать в направлении Корейского пролива, и позднее будет уточнен порт погрузки и предназначенный груз. Предстояло пройти 2000 миль, или, при существующей скорости и северо-восточном встречном муссоне, семь суток хода. Времени для раздумий у эксплуатационников вполне хватало, и после прохождения Тайваньского пролива пришло указание следовать в порт Нампхо, все той же Северной Кореи, но со стороны Желтого моря, под погрузку цемента на Вьетнам. Подвернули в Желтое море – и через двое суток снова пришли в недавно покинутую страну. Насмотревшись на корейские правила и порядки, Цикунов решил больше не искушать судьбу различными мелкими конфликтами с северянами, а поступать хитрее, тем более что кнутом обуха не перешибешь, да и ни к чему хорошему упорство или упрямство не приведет, разве что к излишним потерям для судна и компании. В качестве пробного шара он решил вывешивать портрет Кима-старшего в своей каюте на видном месте перед каждым заходом в порт страны. Но беда подкралась совершенно с неожиданной стороны: на всем судне не оказалось даже самого захудалого портрета великого вождя. Палочкой-выручалочкой оказалась Большая Советская энциклопедия, которая уделила более чем достаточно внимания корейскому вечному Президенту, включая и небольшой портрет, который оказался слишком мал для помещения на переборку капитанской каюты. Цикунову и здесь повезло: на судне нашелся настоящий художник – второй механик, который и нарисовал портрет вождя, используя энциклопедический маленький снимок в качестве натуры, на листе ватмана размером 20 на 40 сантиметров, и получилось у него совсем неплохо. При ноябрьском заходе в Нампхо представители корейских властей, побывавшие в капитанской каюте, несказанно удивились и обрадовались отношению иностранцев к их луноликому светилу, и наверняка сие неординарное событие было отражено во всех отчетах руководству на первой же странице. Перефразируя еще одного великого вождя – Сталина, бывшего хозяина старшего Кима, фактически посадившего его на трон, можно увидеть действительное воплощение лозунга: «Идеи чучхе не догма, а руководство к действию». После этой частной операции с портретом у капитана не возникало серьезных трений с властями, и они, считая его за ярого поклонника идей Кима, относились к Цикунову почти как к единомышленнику. Утром появились два лоцмана, и вскоре судно оказалось у причала. Погрузку начали без промедления на все четыре трюма одновременно, поскольку других судов на всей акватории порта не наблюдалось. Агент предупредил, что погрузку закончат в течение суток: цемента в порту много, а подходящих судов не предвидится. Он же пришел с формальностями для капитана по приходу, и оформление в связи со спешкой было одинарное. Пограничники тоже быстро закруглились, и вслед за ними появились грузчики. Отход запланировали на вечер следующего дня. Агент предложил организовать автобусную экскурсию в столичный Пхеньян, для которой необходимо набрать двадцать человек, добавив, что с посольством согласовано и посольские ждут экипаж «Пионера», чему Цикунов сильно удивился: с каких это пор посольские ждут экипаж, ранее он подобного в своей практике никогда не встречал. Наверняка корейцы замыслили свой очередной фокус, прикрываясь посольством. «Ну ладно, поживем – увидим», – подумал капитан. Помполит посоветовал не противиться корейским властям и обеспечить явку согласно просьбе агента. Впрочем, все так и оказалось: корейцы преследовали свои цели: у старшего Кима случилась какая-то знаменательная дата согласно новой корейской мифологии, он должен выступить на площади перед множеством своих подданных, и важно показать ему и его корейским обожателям, что его популярность распространяется далеко за пределы страны и много белых людей специально приезжает издалека, чтобы увидеть и услышать любимого вождя; в общем, чисто пропагандистское мероприятие, привлекательность которого дополнительно обеспечивается массовостью явки иностранцев. Кто там разберет, что за иностранцы и каким образом они оказались на этом митинге. К девяти утра подошел автобус, двадцатиместный ПАЗ советского автопрома, экскурсанты набились в него, как сельди в бочку, и тронулись в направлении столицы, расстояние до которой не превышало 60 километров, не более часа езды. Но на деле вышло по-другому: сначала экскурсантов повезли в одну деревню с мемориальным комплексом, в которой когда-то жил с мамой и другими детьми великий вождь и, еще будучи ребенком, отсюда руководил командирами партизанских отрядов, ведущими борьбу с японскими захватчиками. Уже в то время, в десятилетнем возрасте, он являлся общепризнанным лидером партизанского движения. В автобусе, кроме 20 членов экипажа, находились судовой агент и еще двое незнакомых корейцев, отвечающих за проведение экскурсии, чтобы сгладить откровенно негативное отношение экипажа, ибо никому из них эта поездка в деревню была совершенно не нужна. Между тем автобус остановился у какого-то затрапезного магазинчика, и корейские сопровождающие притащили из него два ящика с пивом. Изобилие пенящегося напитка на время умиротворило вынужденных пассажиров, которые занялись опустошением пивных бутылок, вполуха слушая объяснения агента о славном жизненном пути их незабвенного вождя. Оставалось лишь ждать, что еще нового могут показать наши друзья по лагерю. Но оригинальностью и не пахло: традиционный шалаш, правда, не у финских берегов, а у самого Желтого моря, высеченные из мрамора фигуры мамы вождя и всего святого семейства. Картины, на которых партизаны внимательнейшим образом слушают молодого вождя и внемлют каждому его слову. Пиво быстро закончилось, и корейцы принесли книгу почетных посетителей, где каждому необходимо было расписаться и выразить слова благодарности великому вождю и его народу. Отклонение от пхеньянского пути в деревню заняло около часа, и автобус наконец-то тронулся в нужном направлении, а до столицы оставалось еще половина пути. После посещения мемориала вождя, сдобренного совсем неплохим пивом, судовой народ немного повеселел, но и уже успел проголодаться: приближалось обеденное время на судне, и организм, привыкший к распорядку, напоминал об этом. Проехав еще с полчаса, когда уже были видны столичные высотки, автобус снова свернул непонятно куда в лес и продолжал движение в неизвестном направлении по проселочной разбитой дороге. Но, слава богу, вскоре снова остановился у какой-то хижины, и корейцы неведомо откуда притащили еще два ящика пива. Агент предупредил еще об одной остановке, где вождь бывал в юности в двадцатилетнем возрасте, и отсюда он также руководил партизанами в их борьбе с японскими оккупантами. И опять очередной мемориал со скульптурой молодого вождя, когда он с винтовкой наперевес ведет в бой своих соратников. Пиво заканчивалось, и помполит выступил с небольшой ответной речью у подножья мемориала, снова все расписались в книге почетных посетителей и поехали дальше, к конечному месту назначения. Очень радовало почти полное отсутствие встречных и попутных автомобилей, дорожные пробки экскурсантам не грозили. Оставшиеся километры преодолели вовсе незаметно. Автобус, выехав на центральную площадь Пхеньяна, остановился, и агент попросил всех к выходу, так как прибыли по назначению. На площади уже начиналось какое-то национальное торжество, и многотысячная толпа изнывала в ожидании приезда самого великого и любимого вождя. Торжество было хорошо отрепетировано, и трудовые коллективы занимали на площади отведенные им места. Наших моряков также провели на предназначенное им место рядом с посольскими и торгпредовскими работниками, которые подробно рассказали капитану о смысле и целях подобных экскурсий: корейцы стремились привести как можно больше иностранцев, чтобы вождь и его окружение воочию могли убедиться, что его любят и почитают не только соотечественники, но и граждане других стран. Появление великого вождя, который неожиданно, словно джинн из кувшина, объявился через запасной ход, площадь встретила всеобщим ликованием: все корейцы вскочили, начали хлопать, кричать и плакать, всеобщий экстаз мгновенно охватил всю заполненную тысячами людей площадь. Цикунов впоследствии признался, что подобное всеобщее ликование он не видел после смерти Сталина и лишний раз убедился в том, что вождизм ни к чему хорошему не приводит, и его постоянные спутники: нищета, закрытый рот, беспредел спецслужб – и есть плата за всеобщую любовь к своему вождю.