Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

Судно было прижато ледяным полем к припаю, и корму выдавило выше уровня льда таким образом, что была видна даже часть винта, а ступица находилась над водой вместе с верхней частью пера руля и кормовым подзором Когда положение стабилизировалось и улучшились погодные условия: упал ветер и прекратились снежные заряды, – часть экипажа вышла на лед, и перед ними предстала следующая картина: судно по-прежнему стояло прижатым к стенке припая с дифферентом на нос и задранной выше кромки ледяного поля кормой. Под винтом и в районе рудерпоста – мелкобитый лед. Хорошо просматривались верхняя часть пера руля и две лопасти винта: вторые две лопасти находились в воде и не были видны. По всей вероятности, большое ледяное поле Айонского массива, прижавшее судно к ледяному припаю, одновременно зашло под днище и приподняло кормовую, более легкую часть судна. Носовая часть груженого парохода от начала надстройки и до бака была значительно тяжелее: в трюмах 1, 2, 3 находилось 2500 тонн металлолома, и почти такое же количество морской воды принято в поврежденный второй трюм через пробоину левого борта, вскрытую паковой льдиной огромного ледяного поля. В результате судно и получило значительный дифферент на нос с почти утопленным баком и задранной вверх кормой; в таком неестественном положении винто-рулевое устройство почти полностью находилось над водой, и рассмотреть все детали винта и пера руля не представляло никакой трудности: со стороны никаких значительных повреждений не усматривалось, и это давало шанс не только сохранять плавучесть после заделки пробоины и откатке большого количества поступившей во второй трюм забортной воды, но и самостоятельно двигаться после выхода на чистую воду, т. е. буксировка, возможно, не потребуется.

Через несколько дней, когда произошла «отдача» или ослабление ветра и, как следствие, уменьшение давления ледяного поля на корпус, судно снова осело в воду. При этом винто-рулевая группа вместе с пером руля ушла под воду, и корма заметно опустилась. При других условиях можно бы и сказать, что судно стало на ровный киль, но значительный крен все еще сохранялся, да и киль тоже не являлся образцом обычной посадки.

Через два дня ледоколы провели цикуновский «Пионер» к небольшой полынье с разводьем чистой воды, около мили мористее, и водолазы с «Ермака», с чуть позже присоединившимися к ним хлебниковцами, приступили к обследованию повреждений подводной части корпуса аварийного судна. Тщательным образом осмотрели весь корпус: оба борта и днище; результаты обследования отмечены в предыдущем, уже упомянутом рассказе. Обрадовало отсутствие повреждений винто-рулевой группы: винт и перо руля находились в пригодном рабочем состоянии без видимых и характерных ледовых ран. Схему повреждений составили согласно показаниям водолазов и отправили ее в штаб морских операций и в пароходство, посчитав повреждения окончательно выявленными и зафиксированными. Через неделю судно отбуксировали в Провидения, поставили к причалу, и местный филиал пароходских ремонтников приступил к аварийному ремонту.

За неделю непрерывных работ по свариванию и восстановлению искореженных листов обшивки, замены целых конструкций набора и бортовых поясов судно восстановило водонепроницаемость и мореходность и получило разрешение инспекции Регистра на разовый переход до базы ремонта в Японии во Внутреннем Японском море в доке завода Мидзусима, немногим южнее порта Кобе, в сопровождении буксира-спасателя. Ремонт, а вернее, восстановление судна привязали к Японии из-за наличия в трюмах 2500 тонн металлолома, погруженного на колымском Зеленом Мысе назначением тоже на Японию, и прежде всего нужно выгрузить этот груз и освободить трюмы, чтобы очистить рабочие места для рабочих завода и получить ясную картину внутренних повреждений грузовых помещений и набора судна. Посему выгрузку с последующим ремонтом и решили провести в той же Японии, не сомневаясь в качестве.

Закончив временный провиденский ремонт, обеспечивающий водонепроницаемость корпуса во время штормового перехода по беспокойному Беринговому морю, да еще в не самое лучшее время поздней осени и в отсутствие мало-мальски удобных бухточек-убежищ на пути вдоль восточного побережья Камчатки вплоть до Петропавловска, где «Коля» подлежал оформлению властями для выхода за границу, снялись в южном направлении. Впрочем, единственно южным было только направление. В остальном северная природа ненамного лучше и комфортнее арктической, и порой трудно отдать предпочтение какой-либо из них, разве что открытая часть Тихого океана сразу же после Провидения дает о себе знать свежим ветром и солеными брызгами четырехметрового волнения. Полагаясь на качество и надежность работ рабочих провиденских мастерских, увеличили ход до полного. Необходимо как можно быстрее проскочить эти забытые богом места, столь неуютные и неприветливые, особенно в конце ноября, когда над северной частью Тихого океана свирепствуют циклоны, разгоняя восьмиметровые волны, и северные ветры не менее 20 метров в секунду, представляющие серьезную опасность даже для крупных судов, не говоря о нашем израненном малыше, подлатанном в примитивных мастерских на скорую руку. Сопровождающий буксир-спасатель телепался неподалеку, и порой страшно было смотреть на него со стороны: океан обходился с ним, как с обычной щепкой, то бросая его между подошвами смежных волн, и буксир пропадал из виду, как будто его никогда и не было, но проходила очередная волна – и его упрямый штевень, весь в водяном тумане и брызгах, снова обретал свои контуры и упрямо лез на гребень очередной волны, едва не касаясь мачтами остервенелых гребней, так и норовящих захлестнуть его до клотика самой высокой мачты. При этом бортовая качка ненамного уступала килевой, и он извивался в этом адском кипящем котле разбушевавшейся стихии как уж на сковородке, упрямо продолжая держать свой курс и рыская по 10—15 градусов от попутного кормового волнения. Цикунов, временами поглядывал на своего сопровождающего спасателя – и внезапный холодок пробегал по спине, когда кульбиты становились совсем уж из ряда вон выходящими, и даже ревущие порывы ветра не могли заглушить резкую дрожь от вращающегося в воздухе винта и пушечные удары волн о форштевень, после которых еще долго мачты ходили ходуном, а корпус лихорадило. Капитан прекрасно представлял и обратную картину, наблюдаемую со спасателя: «Коля» наверняка выглядел не лучше, тем более с тяжелым грузом в трюмах, обрекавшим судно на еще более резкую и стремительную качку, когда срываются внутренние двери с петель, отрываются от постоянных креплений судовые предметы и оборудование и проносятся рядом со скоростью пушечного ядра, норовя разрушить встреченное на своем пути. Цикунова беспокоила не качка с ее выматывающим душу постоянством: его не покидала навязчивая мысль о надежности временных заплаток поврежденного судна: «Выдержат – не выдержат» – вот в чем гамлетовский вопрос жизни и смерти. Малейший не проваренный в примитивных мастерских сварочный шов может привести к непоправимым последствиям, когда не поможет ни спасатель (ему бы с собой справиться), ни кто-либо другой на всем белом свете в этом диком, безлюдном краю. Еще окончательно не придя в себя после многодневной, на грани возможного, борьбы за судно, он столкнулся с очередной не менее важной проблемой тысячемильного перехода в бушующем океане, не столь очевидной и понятной многим, но не ставшей менее опасной. Капитан почти не спал; если удавалось прикорнуть на пару часов, сидя в своем кресле и не раздеваясь, то уже было неплохо. Склоняясь над генеральной картой в штурманской рубке, он десятки раз измерял оставшееся расстояние и постепенно проникся уверенностью в удачном окончании океанского перехода, а пока справа вдали лишь заснеженные сопки владений коряков, ительменов и камчадалов – земля, во многом до сих пор остающаяся terra incognita, c ее неизведанными богатствами, известными лишь стадам северных оленей, а слева на тысячи миль – разгневанный ранней зимой, во всем своем величии, Тихий океан. Через четверо суток – долгожданный Петропавловск-Камчатский. Смена не визированных и традиционное оформление за границу с натасканной собакой и строгими лицами пограничников и таможенников, видящих в каждом потенциального контрабандиста.