Сергей Бушов - Яма. Грустные истории

Первым делом он подошёл к чемодану, открыл его и достал ноутбук. Включил, проверил. Не считая повреждённой крышки, всё оказалось в порядке. Подобрал с пола брошенные штаны. Тёмное пятно от чая в паху и почти невидимый, но вонючий след на колене говорили, что джинсы нужно стирать. К счастью, Антон по какой-то нелепой предусмотрительности, совершенно несвойственной его характеру, взял с собой ещё одни штаны – из плотной серой ткани.

Надев их, он двинулся к балкону. Снаружи оказалось свежо. Вид открывался совершенно фантастический. Прямо перед ним располагались ряды корпусов песочного цвета, похожих на тот, в котором поселился он сам. Они сбегали ступенями вниз, к пляжу, а дальше начиналось огромное тёмное море. Оно шевелилось и дышало, как живое. Антон видел, как колыхались волны на его поверхности, как набегали они на берег, вспениваясь белыми барашками, и рассыпались в ничто.

Антон огляделся. Справа и слева вздымались высокие грозные горы – тёмные, тяжеловесные, покрытые густой растительностью. Казалось, что путь отсюда только один – вперёд, в недружелюбные тёмные волны. Небо, нависающее над бухтой серым рваным пологом, усиливало ощущение этой обречённости.

Пляж, утыканный плетёными зонтиками, казался абсолютно безлюдным несмотря на то, что было довольно тепло. С моря дул приятный прохладный ветерок.

– Что ж, – сказал вслух Антон. – Похоже, всё не так уж и плохо.

Он подставил лицо ветру и закрыл глаза, стараясь расслабиться.

– Привет.

Антон подпрыгнул на месте от этого звука. Его буквально начало трясти. Он забежал в комнату и спешно захлопнул за собой дверь, успев разглядеть на соседнем балконе смутный образ темноволосой девушки, завёрнутой в лёгкую полупрозрачную тряпочку.

Он походил по номеру кругами. Потом рывком поднял с пола джинсы и метнулся в ванную. Схватил мыло, включил воду и принялся яростно, изо всех сил, отстирывать пятна.

– Привет, – буркнул он, выжимая штанины.

Джинсы выглядели чистыми, но мокрыми. Антону не хотелось больше выходить на балкон. Взяв штаны в руки, он вышел из ванной, потоптался, потом вернулся назад и принялся сушить их феном. Каждые пару минут фен выключался. Так продолжалось, пока Антон не устал. Он вернулся в комнату и разложил джинсы на спинке кресла. Расправил. Сам сел рядом.

Немного подумав, Антон встал, взял со стола бумажки, выданные вчера портье, и понял, что одна из них – расписание работы ресторана. Сейчас всё ещё шёл завтрак. Антон проанализировал свои ощущения и понял, что очень хочет есть. Он надел рубашку и ботинки, подошёл к двери и засомневался. Здесь, в комнате, можно было находиться в полном покое. Во всяком случае, если избегать балкона. Стоило ли отказываться от этого ради еды? Для Антона ответ был неочевиден. Но он решил рискнуть.

Он вынул из паза в выключателе карточку, открыл дверь и убедился, что снаружи его никто не поджидает. Комната отъехала назад, захлопнув за ним дверь. Антон оказался в просторном дворе, между линиями корпусов. Он секунду колебался, куда идти, но решил, что еда должна быть где-нибудь неподалёку от портье, и повернул весь мир направо, чтобы идти в левую сторону.

Под ногами ощущалась приятная твёрдость каменной плитки. На улице было жарко, но не душно, поскольку Антон обдувал себя лёгким прохладным ветерком. Главный корпус быстро нашёлся и приблизился вплотную, впустив Антона внутрь.

Портье располагался на месте. Антон обогнул его на максимальном расстоянии, попутно выискивая взглядом признаки еды. На одной из стеклянных дверей он заметил изображение дымящейся куриной ножки и понял, что ему туда.

Зал ресторана оказался огромным и напомнил Антону скелет доисторического чудища, у которого между рёбер вставили большие сверкающие чистотой стёкла. Правда, похоже было, что не все столики обслуживаются. Только в дальнем конце зала виднелись белые скатерти и лежащие на них приборы. За одним из столиков сидела пожилая пара – лохматая седая старушка в бесформенном шёлковом балахоне и трясущийся старичок, который непрерывно шевелил густыми белыми бровями. Его тощие костлявые ноги торчали из огромных нелепых шорт, вызывая у Антона внутреннее содрогание – должно быть, от того, что он вообще не любил человеческие тела и, как следствие, откровенную наготу и прочие намёки на физиологию.

Антон приметил для себя столик – покрытый скатертью, но как можно дальше от стариков – и отправился знакомиться с ассортиментом еды.

Выбор оказался невелик. Скорее всего, готовить много блюд при малом количестве постояльцев было невыгодно. Антон просмотрел содержимое пары лотков и, поскольку не смог опознать, что это, положил себе на тарелку дрябловатые сосиски, сваренные в красном соусе, и кусок омлета. Затем нашёл стакан и налил слегка зеленоватой водички из краника, над которым было написано «Orange juice».

Он вернулся за столик и принялся есть – неторопливо и сосредоточенно. Еда к этому абсолютно не располагала. Сосиски оказались безвкусными, а в пересолёном омлете для чего-то присутствовала капуста, застревавшая у Антона между зубов.

– Привет ещё раз, – на стул напротив Антона опустилась смутно знакомая темноволосая девушка, держащая в руках две тарелки с большими порциями еды. – Не возражаете, если я присяду?

Антон возмущённо сглотнул, но не сразу подобрал слова.

– Есть же другие места… – выдавил он.

Девушка подняла брови.

– Ну, – сказала она, – во-первых, меня очень сильно интересует, почему вы от меня так резко и невежливо убежали. Во-вторых, мне скучно и хочется поговорить, а здесь абсолютно никого нет, кроме вас и пары старичков, которым, очевидно, хорошо и без меня.

Она сидела и смотрела на Антона, не мигая, очевидно, ожидая реакции. На этот раз Антон мог её разглядеть. Она была худой, пожалуй, даже склонной к анорексии. Лицо нельзя было назвать ни красивым, ни, напротив, уродливым, но в нём ощущалась некоторая интеллигентность. Губы были тонкими, подвижными, нос – острым, скулы – заметными. Карие глаза осматривали Антона оценивающе.

– Правда, есть ещё инвалид-немец, – добавила девушка. – Но он грубый и не говорит ни по-русски, ни по-английски.

Антон набрал воздуха и, склонив голову вперёд, выговорил:

– Извините, но я не хотел бы ни с кем общаться. Я приехал сюда побыть один.

Он наблюдал, как на щеках девушки к капиллярам прилила кровь. Губы дрогнули и выгнулись уголками вниз. Она молча встала и пересела за соседний столик.

Антон отрезал вилкой кусок омлета, положил в рот, пожевал. Запил соком, который оказался на вкус чем-то откровенно синтетическим, к счастью, сильно разбавленным водой. Есть больше не хотелось. Или, возможно, хотелось, но совсем не того, что стояло в тарелке перед ним. Он подумал, не стоит ли сходить ещё за какой-нибудь едой и посмотрел в сторону лотков, перед которыми как раз прохаживался сонный официант с мятым полотенцем на руке. Взгляд Антона уткнулся в девушку, которая сидела в паре метров от него и грустно ковырялась вилкой в тарелке. В нём шевельнулось странное желание подсесть к ней и извиниться. Подумав секунду, он встал и отправился в номер.