Ксения Жигалина - Собаки

Постепенно они забираются в такую глушь, в такую темень и тесноту, что кажется, и собакам дальше не пролезть. И тогда он опять замечает его – свой путеводный ветер. Поток бирюзы едва различимо струится мимо них вперёд. И он идёт. Они следуют за ветром до высоченных сосен. Двух корабельных сосен, сросшихся у основания, у земли. Они напоминают ему развилку дорог. Бирюзовый поток втекает в развилку, и он следует туда же. За ним перебираются собаки. Ветер ведёт их дальше вперёд. Там сильно светлее, видимо, они уже на выходе из леса. Так и есть.

Они выходят из леса. Выходят как-то вдруг. Лес так внезапно заканчивается, что кажется, будто он отступил. В буквальном смысле, сделал шаг назад. Они – вперёд, а лес – назад, отчего всё получается вдвое быстрее. Эти мысли крутятся у него в голове, которой он крутит по сторонам. Он оборачивается и смотрит на лес. Полоса тянется влево и вправо, кажется, бесконечно. Он замечает то место, где они вышли – там из леса струится его путеводная бирюза. Она ширится, набирая на воле цвет и сияя уже совсем не так, как в лесу. И ещё он замечает вдали, далеко-далеко, и другие цветные реки. Все они поднимаются выше, где вливаются в общее многоцветное сияние, наполняющее небо над ними. Он замечает, что ветер дует вперёд, в поле. И там, впереди, из-за этого сияния уже не разобрать ничего. Но им как раз туда.

Он проснулся. Значит вот куда им. Не в лес. Через лес. И дальше в поле, с ветром. Тем лучше.

Он спустился к собакам, сделал завтрак, поставил им тарелки и сел сам. А перед глазами всё стояло небо из сна. Словами бы он это не передал, даже если бы видел смысл в обсуждении своего сна с собаками. Такое сияние. Такое многоцветье. Нет, это надо видеть. Жаль, нельзя поделиться картинкой в своей голове.

Как и обещал, во вторник он зашёл к главе инициативного комитета, найдя его, разумеется, в кафе, на сей раз в одиночестве.

Ещё раз поздравив главу с открытием памятника, он поинтересовался статьёй в газете. Будет завтра, в среду, так сказали. Редакция под впечатлением. Ребят уже пригласили сотрудничать с районным краеведческим музеем. Но это семечки, он не считает? Он согласился. Но вполне неплохо для начала. Они же на досуге у себя там мастерят, всё на свои, для себя, на полку и ставят. Так что на небольшую выставку наберётся. Это надо показывать. Настоящие художники. Без образования, но по существу, в душе, это важнее. Всё так, всё так, покивал он, но… Он взглянул на главу, нахмурившись. Что, если после этой статьи сюда хлынет толпа любопытствующих? О, глава протестующе замахал на него руками, пусть даже не переживает по этому поводу. Да, возможно, в течение месяца или двух здесь побывает человек пять. Ну хорошо, хорошо. Шесть. Не больше. Таково это место, он понимает? Глава комитета поднял одну бровь и развёл руками. Да, он понимал. Странно это и необъяснимо, но так. И ведь это не для кого-то там сделано, по большому счёту. Показать – да, показали. Но, вообще-то, для себя, можно сказать. Да что там. Для ветра, можно сказать, вот что. Выразить ему общую признательность ведь невозможно. Ну, не жертвы же приносить, правильно? Но как-то своё отношение выразить ведь нужно, сообразно как-то. Как бы глупо это ни звучало. На последних словах глава комитета изучающе покосился на него. И он заметил, что нет, нисколько это не глупо. Вообще-то, он согласен. Глава утвердительно кивнул и повторил, что причин для беспокойства нет, бури заметка не вызовет, максимум еле заметную рябь. Он не почувствует, заверил его глава и на прощание с чувством удовлетворения от вновь подтверждённого единомышленничества потряс ему руку.

Сегодня ему нужно было в город. Он в последнее время разлюбил там бывать совсем. Тамошний воздух стал для него очками. Мутными, в пальцах, с посечёнными стёклами, одно из которых к тому же треснуло паучком, и с резиночкой на затылке. Их не получалось смахнуть, и от них скоро начинала болеть голова. Но съездить было надо. Снять денег на житьё-бытьё и ещё сходить в «Цветы» на станции. Это как-то примиряло его с сегодняшней поездкой.

Цветов в саду ему хватало, но прежние хозяева почему-то обошли стороной белые. Может, не нравились. А может, и нравились, и не обошли, но те сгинули без присмотра ещё до его приезда. В общем, он решил спросить там каких-нибудь белых цветов, не слишком капризных и многолетних.

Из «Цветов», выслушав его пожелания, его направили на рынок, где, если пройти то ли четыре, то ли пять первых рядов, а свернуть, соответственно, то ли в пятый, то ли в шестой, там будет почти посередине, по правую руку прилавок с семенами. Там сидит Светлана Пална. Светлана Пална даст квалифицированный совет, последовать которому можно там же, только дальше по ряду. Или в следующем… Тань, в том же или в следующем? Через один? Иди ты! Какой через один?! Там уже Константин! В общем, то ли в этом, то ли в следующем ряду, только подальше, сразу за удобрениями, у них ещё одна точка. Но там так, один Максик сидит, он ничерта не знает, только где это взять на складе. Вот к нему от Светланы Палны прийти, и он принесёт, что надо. Но всё равно это уже не сегодня, а завтра. А, скорее всего, даже послезавтра. Потому что сегодня поздно, а завтра среда. По средам Светланы Палны нет, она в леспромхозе. А Максик – тот так, говорю же. Да не за что. До свидания. Заходите, если в дом что надумаете. Вон, сегодня как раз приехали нолины и клёнчики. Ага.

Клёнчики ему не приглянулись, а на нолину даже и не хватило бы. Нолина оказалась в цене. Послезавтра так послезавтра. Потерпит. Светлана Пална, могущая дать дельный совет – это хорошо. Это полезно.

Послезавтра, в четверг, он, проводив собак, снова уехал в город. Найдя рынок, он нашёл все эти то ли четвёртые, то ли шестые, эти и те ряды.

Светлана Пална оказалась дамой малюсенькой и остроносой. Сдвинув огромные очки на цепочке на кончик носа, она сообщила ему, что, в принципе, поздновато немного уже, однако, она бы посоветовала, если на её вкус, купить волжанку. У них, кажется, ещё три штуки есть, если Максик никому их за вчерашний день не прообещал. Она тут же набрала этого Максика, и оказалось, что все три волжанки ждут свои добрые руки и пока никуда не ушли. Чрезвычайно, сказала Светлана Пална серьёзно, чрезвычайно декоративные кустарники. В этом году вряд ли будут цвести. Но в будущем непременно истинно преобразят его сад, непременно. В высшей степени декоративные кустарники. В высшей. Ему все три? Очки снова уехали на кончик носа. Он представил себе свой сад с тремя непонятно как выглядящими, но в высшей степени и чрезвычайно декоративными кустарниками с белыми цветами и немного грустным, как ему показалось, названием и согласился. Цена оказалась невелика. Он заранее не представлял себе, сколько может стоить садовое растение, а потому, ориентируясь на небольшие, но довольно ценные нолины, взял с собой гораздо больше. Мысленно он ещё вчера простился с этой суммой, поэтому решил купить наконец и скамью. Она была просто на совесть сколочена из толстенных сосновых досок. Кажется, даже не ошкурена. Будет чем заняться, решил он, довольный, и взял ещё набор наждачки и белое масло для покраски.