Семён Ходоров - Иосиф и Сталина

– А собственно по какому такому поводу такой банкет? Сегодня, вроде бы, не 1 Мая и даже не 7 Ноября.

– Сегодня, милый, – рассмеялась Соня, – у нас более знаменательный праздник, чем день солидарности трудящихся и более величественный, чем день октябрьской революции.

– Разве так бывает? – задумчиво протянул Марк, недоумевающе глядя на жену.

– Ещё как бывает! – радостно воскликнула она, прильнув к мужу с высоко поднятым стаканом зажатым в руке, – выпьем, дорогой, за первый день рождения наших детей!

У непьющего Марка на глазах выступили далеко нескупые мужские слёзы, он вдохновенно поцеловал Соню и, импульсивно схватив бутылку вместо стакана, осушил её почти до конца. Забыв про картошку с селёдочкой, он бросился к детишкам, продолжающим хаотично передвигаться по полу. Хватая поочерёдно каждого из них на руки, он осыпал их поцелуями, взволнованно приговаривая:

– Надо же, дожили! Будьте здоровенькими и удачливыми, мои ненаглядные!

«Здоровенькие и удачливые» тем временем продолжали раскидывать простые резиновые и целлулоидные игрушки, которые Марк покупал им по сходной цене с каждой зарплаты. Выбор игрушек для досуга малышей в «Детском мире» был более чем ограничен. Однако малыши не очень-то и задумывались, почему при социалистическом устройстве их страны ощущается острая нехватка в необходимом и поэтому ничего не спрашивали. По правде говоря, не спрашивали ещё и потому, что в небогатом лексиконе каждого из них присутствовало только три слова: мама, папа и бяка. Причём последнее в их фразеологии почему-то доминировало. Возможно, младенцы догадывались, что в окружающем их мире плохого было больше, чем хорошего. Вот и сейчас, самый высокий из детишек, курносенький Фимочка, ни с того ни сего, едва дотянувшись до Сталины, ударил её по кудрявой головке деревянной лопаткой, не забыв при этом произнести магическое слово «Бяка». Сталинка была на три сантиметра ниже Ефима и, по этой веской причине, не могла дотянуться до братика, чтобы нанести ответный удар. Но, видимо, непреодолимое желание наказать обидчика было настолько велико, что она, напрягая все свои силёнки, привстала и, впервые в жизни сделав два шага вперёд, залепила Фиме что-то похожее на пощёчину. Похоже, что даже годовалый ребёнок догадывался, что на каждое действие должно быть своё противодействие. В детском понимании этот закон ретранслировался в понятие «как аукнется, так и откликнется». Отклик Ефима в его младенческом восприятии должен был быть симметричным. Поэтому, он, приложив заметные усилия, вытянулся во весь рост и, тоже впервые, прошёл, держась за стеночку, несколько метров вслед за уползающей сестрой. Иосиф в этот значимый момент занимался более важными делами: он с невозмутимым видом сидел на горшке, размышляя, очевидно, о бренности своего однолетнего бытия. Однако, увидев движущегося в вертикальном положении брата, он, бросив свой детский «унитазик» на произвол судьбы, стал медленно подниматься с помощью стоявшей рядом табуретки. А ещё через полминуты перед ошеломлёнными Марком и Соней открылась невиданная ранее картина: широко расставив маленькие ножки, держась за дверки платяного шкафа, как в почётном карауле, стояли, взирая на них, Ефим и Иосиф, а маленькая Сталина, цепляясь за их ползунки, уже приподнималась, чтобы встать между ними. В этот триумфальный момент изумлённый Марк подхватил улыбающуюся Соню на руки и закружил по комнате приговаривая:

– Дорогая, ты только посмотри, что делается. Разве это не чудо, разве это не феномен, что трое наших детей начали свои похождения по белу свету в один день!

– По сути даже не в один день и даже не в один час, – вторила ему, поражённая увиденным Соня, – а в течение нескольких минут. Символично, что это произошло в их день рождения. Разве такое бывает?

– Расскажешь кому-то, не поверят, – пафосно улыбался Марк.

– А вот и не смей никому рассказывать, – внезапно нахмурилась суеверная Соня, – а то, не дай Бог, ещё сглазят наших милых детишек.

В противовес своей жене, атеистично воспитанный Марк не верил ни в Бога, ни в чёрта и даже ни в кочергу, а слов «дурной глаз» и «порча» в его лексиконе просто не существовали. Поэтому, буквально на следующий день поделился радостью со своими коллегами. И надо же тому случиться, что по возвращению домой уже в дверях застал плачущую жену. Соня, вытирая слёзы подгузником детей, плаксиво полепетала:

– Марик, у нас беда. Я уже давно обратила внимание, что Фимочка не поворачивает голову. И вот сейчас, когда купала его, обнаружила гнойничок на шее. Что будем делать?

Марк мгновенно бросился к сынишке и, осмотрев его, подтвердил слова Сони об инфекционном гнойном абсцессе. Он привлёк к себе жену и бодрым голосом пророкотал:

– Ничего страшного. Надо просто удалить гной. Завтра завезём ребёночка в нашу больничку, и я лично его прооперирую.

Однако, всё оказалось не так просто. Оказывается по каким-то этическим или каким-то другим неписанным соображениям родители не имеют права оперировать своих родственников. Главврач больницы, где работал Марк, укоризненно посмотрел на него и голосом, не допускающим возражения, сказал:

– Я бы ещё мог закрыть глаза, что ты отец оперируемого. Но ты же знаешь, что наша клиника обслуживает только взрослых. Так что потрудись отвезти своего ребёнка в детскую больницу Охмадет (охрана материнства и детства).

При этот шеф Марка снял телефонную трубку и, быстро набрав нужный номер, пробасил:

– Илья Львович, дорогой! У меня просьба: необходимо срочно прооперировать ребёнка одного из моих лучших хирургов. Заранее благодарен, я твой должник.

Уже через неделю Соня с улыбающимся Фимочкой благополучно вернулись домой. Казалось бы всё позади, но нет. Буквально через два дня уже у Иосика определили дакриоцистит – непроходимость слёзного канала. Снова Охмадет, снова больничная палата, снова операционная. Но и на этот раз всё закончилось хорошо: мальчику успешно провели зондирование (прокол) глазного канала.

Но и на этом беды со здоровьем детей не кончились. Семью Перельман подстерегали ещё более трудные испытания. Продолжительное вирусное заболевание одновременно началось у мальчиков, которые по цепочке наградили им же свою сестричку. Если Фима и Иосиф довольно быстро выздоровели, то у Сталинки произошло осложнение болезни, результатом которой явился коклюш – чудовищное и зловещее заболевание, плохо переносимое маленькими детьми. Марк надолго запомнил надрывный лающий и громкий кашель своей милой доченьки, который не излечивался никакими лекарствами. Во время таких приступов, которые повторялись более полусотни раз в день, он не мог без содрогания смотреть, как синело лицо Сталины и выступали вены, как маленький язычок высовывался изо рта и дыхание чуть ли не останавливалось. Так продолжалось около двух месяцев. Марк был известным врачом в медицинских кругах Казани. Чтобы вылечить Сталинку, он подключил все свои многочисленные связи. Одни врачи советовали поднять ребёнка на самолёте в воздух, другие – отправиться в горные районы с большим перепадом высот.