Анна Щукина - Бронзовая собака

– Нас лишают самоуважения, нам не дают радоваться жизни, быть счастливыми. Над нами постоянно висит дамоклов меч увольнения! Нас заставляют вкалывать, ставят нам дурацкие сроки и контролируют наш внешний вид. Всё это чтобы подавить нашу личность, чтобы не давать нам радоваться жизни.

Все другие участники братства по очереди продолжили обливать оскорблениями своё начальство и работодателей. В основном труженики боялись быть уволенными. Те немногие, кто не боялся, уже были недавно уволены, а поэтому боялись не найти новых ненавистных работодателей. Светлана надеялась, что за живой искромётной дискуссией доктор не заметит того, что она не высказалась, и всё как-нибудь обойдётся. Но через некоторое время очередь всё же дошла до Светланы.

Повелительным жестом доктор заставил замолчать членов братства, затем, очертив дугу, указующий палец уперся в Светлану.

– А теперь пусть выскажется Зелёный свитер. Выбрось наружу всё, что накопилось у тебя внутри. Не надо стесняться, смети барьеры, выдай эмоции, сломай условности! Ты сможешь преодолеть свою проблему! Взять быка профессиональных отношений за его офисные рога! Смелей!

Светлана усилием воли подавила очередной, гораздо более мощный порыв бежать из этого дурдома. Она осталась сидеть на месте, и теперь она точно знала, что чувствовала Жанна д’Арк перед судом инквизиции.

– Я, я, – заикаясь, проговорила Светлана, – испытываю проблемы… мне… я… имею в подчинении людей и мне нужно уволить их, потому что они не справляются с работой, а я не могу этого сделать.

Доли секунды оленье братство молчало, не осознав сразу суть Светланиной проблемы. Поняв, все разом принялись орать на неё, сметая свои барьеры и выдавая децибелы эмоций, словно, все вдруг разом увидели во плоти корень всех своих невзгод и тягот.

– Это всё ты, такие как ты… – кричал Коричневый жилет.

– Ты долбанная идиотка, а ты подумала об их детях! – орала женщина слева.

Белобрысая девушка обвила собой доктора и, рыдая на его плече, повторяла, что-то вроде: «Мерзкая мразь, мерзкая мразь». Мужчина в бело-жёлтой рубашке сделал резкий выпад в сторону Светланы, пытаясь в неё вцепиться. Поняв, что она больше совершенно не желает, не только получить, но и видеть шарф с оленями, Светлана вскочила на свои онемевшие и замёрзшие ноги, и бросилась бежать из офиса странного доктора на улицу, по дороге схватив свою обувь и одежду с вешалки.

– Господи, что вообще это было?

Светлана, застёгивая пальто, стояла на улице спиной к входной двери в офис доктора. Напротив, на углу, как-то очень уместно, располагался кинотеатр. Над его входам ярко светилась большая афиша «Титаник».

*****

Через два с половиной часа Светлана вышла из кинотеатра, вытирая слёзы куском бумажного полотенца. «Титаник», а за ним и герой Ди Каприо утонули. На душе была горечь, словно в её любимом виде спорта проиграла её любимая команда, на которую были поставлены последние деньги. Конечно, финал истории «Титаника» ни каким секретом не был – покупая билет, Светлана не рассчитывала увидеть историю счастливого спасения лайнера. Но как же жестоко судьба, точнее фантазия сценариста, обошлась с главными героями. Как было жалко замерзающего в полушаге от спасения юношу, как было обидно видеть тупость главной героини, лишившую её самой большой любви в жизни.

«Титаник», хоть и не был, на свою беду, ледоколом, всё же сумел расколоть смёрзшийся под тяжестью лет, устоявшийся образ мыслей Светланы. Каким-то образом, глядя на экран, у неё получилось увидеть реальное место её проблемы на шкале человеческих горестей.

То, чего так и не удалось сделать доктору Пратту, удалось «Титанику» – все барьеры вдруг оказались сметены, а эмоции выплеснуты. Светлана вздохнула, слёзы больше не текли, горечь начала уходить. Она стёрла последним сухим краешком бумажного полотенца последнюю каплю с лица, высморкалась, достала из сумочки телефон, и набрала номер.

– Оксана, добрый вечер. Ты уволена. В понедельник я буду в Москве, приходи за расчётом.

*******************************************************************

Алисия повисла на Верином плече. Хаотично перебирая ногами, обутыми в сапоги благородного коричневого цвета, она старалась обрести равновесие – без Вериного плеча это не получалось. Алисия лишь дёргалась и соскальзывала, тщетно пытаясь устоять на ногах.

Ситуацию спасало то, что Вера весила на десять килограмм больше и была на голову выше трепыхающейся на её плече Алисии. Благодаря этому невольные попытки спутницы нарушить равновесие их медленного поступательного движения по скользкому мартовскому тротуару были обречены на провал.

Вера взглянула на модные Алисины сапоги. Они были хороши: насыщенный оттенок кожи, изящный каблук, высокое узкое голенище, но они совершенно не годились для передвижения по ледяным, узким и бугристым тротуарам в центре Москвы. Сапоги были частью коллекции одежды, которую Алисия – изящная темноволосая испанка – должна была представлять на выставке в Москве.

Был 2005 год. Согласно календарю весна уже началась. В Лакорунье, родном городе Алисии, где её ждала маленькая дочка, весна наступила. До Москвы весна пока не добралась – было холодно, скользко и сумрачно.

Вера вздохнула, она жалела Алисию. У испанки всё не заладилось с самого прибытия в Москву. В аэропорту она не смогла отыскать свой чемодан – среди багажа его не оказалось. Из Мадрида его ошибочно отправили в какое-то другое место, наверное, более приветливое, чем промозглая мартовская Москва. Из вещей при Алисии осталась только дамская сумочка.

Но на следующий день украли и её. Украли прямо со стенда, когда участники выставки распаковывали коробки с образцами. Там, в сумке, было всё: паспорт, билет, деньги, кредитные карты, и два телефона. Вера корила себя – ещё утром она заметила, что Алисия сегодня рассеянная и грустная – не надо было надеяться на неё, стоило самой запереть её сумку в подсобке.

– Алиса, не дергайся. Возьмись покрепче и постарайся не наступать на вершины этих ледяных холмиков, тогда нога не будет с них скатываться. Надо постараться сохранить равновесие, поэтому нельзя делать резких движений. Понимаешь меня? – глядя в отрешённое лицо Алисии, Вера в этом засомневалась. – Ты лучше ноги совсем не отрывай от земли. Не шагай, а скользи, как на лыжах, и за меня держись крепче.

– Да, Вера, – послушно ответила Алисия. – Я просто не хотела, чтобы тебе было тяжело.

– Мне будет тяжело, если ты упадёшь, – сказала Вера. – Потому что тогда тебя надо будет везти в больницу. А ты же видела, какие у нас пробки?

Вера попыталась пошутить, но взглянув на Алису, увидела, что та всхлипывает и втирает в щеки слёзы перчаткой благородного коричневого цвета в тон к сапогам.