Александр Волков - Заметки на собственной шкуре

Короче, где-то на третьей неделе Гошиной этой службы сидят бойцы ОМОНа в пятницу вечером на дежурстве. Кто чем занят. Телефонов сотовых тогда еще не было, так что… Скукотища, стало быть. И вдруг на пульте загорается красная лампочка. Та самая. Самая что ни на есть тревожная! Вызов! Из ресторана «Дружба». Вперед, ребята!.. Попрыгали в автобус со всей амуницией. Каски-маски-щиты-дубинки. А этот ресторан был у местного ГОВД далеко не на лучшем счету. Там что ни выходные, то драки и разборки. Дружба, одним словом. Так что дело привычное. Подлетают к ресторану. Всё, как учили. По всем правилам омоновской науки. Влетают, как в боевике Егора Кончаловского «Антикиллер». Со звоном вылетают в окнах рамы. Летят, трассируя над паркетом, с грохотом в зале двери. Стоя-а-а-ать! Столы разлетаются по углам. Со столов объедки-закуски летят по стенам. Паника. Визг. Рев. Мужиков без разбору мордой в пол. Женщины сбиваются в беспомощную стайку в центре зала. Как учили!..

Вдруг наступает мертвая тишина. И в этой тишине жа-а-а-а-а-алобный такой голос той самой главбухши ГОВД. Уважаемой во всем городе. Мудрой и красивой. С пирожками и наливками которая. «Простите меня, Георгий Петрович. Это я нажала тревожную кнопку». Шок – это по-нашему! Заче-е-е-е-е-ем???!!!. Я хотела вас пригласить. У меня сегодня день рождения. Так хотелось, чтобы вы были рядом. Вместо Коленьки моего. Я знала, что так просто вы не придете. Поэтому я подумала, что… И вот… Я… Дура я, конечно-а-а-а-а-а! О-о-о-й ду-у-ура-а-а-а-а-а! Прости-и-ите меня-а-а-а, Гео-о-орги-и-и-ий Петро-о-о-ови-и-и-ч…

И ушел Гоша из этого ОМОНа к чертовой матери чуть ли не на следующий день. Не мое это, Танюш. Ну не мое, хоть убей! Ну не могу я, пойми, с дубинкой на человека. Вы или ему дубинку дайте, или у меня ее отберите. Чтобы честно, Таня! Чтобы честно. И куда теперь? К пацанам пойду. Завуч вчера звонила. И ушел Гоша опять в техникум. Преподавать молодежи азы той жизни, в которой сам он был человеком уважаемым, и – дай бог – воспитать там себе подобных.

Так и работал бы Гоша в этом техникуме до самой пенсии, если бы вдруг… Не-е-е-е-е-ет. В нашей стране никому спокойно жить не дадут ни-ко-гда! Ишь, чего захотели! И подкинула жизнь нашему герою очередную проверку на вшивость. Да еще какую! Не просто тебе испытание типа «Форт Боярд». Что это такое для нас «Форт Боярд»? Тьфу! А тут жизнь подкинула Гоше самое тяжелое испытание – испытание властью. Пригласили уважаемого во всем городе Георгия Петровича Шашкина в городскую мэрию на должность заместителя мэра. Это вам не конь начхал! А чтобы господин Шашкин долго не раздумывал, подкинули ему из рукава тут же, в единочасье, джокер в виде коттеджа. За городом, как говорится, под ключ. Танюха была сражена наповал, а Гоша… А Гоша-то был не дурак. И про сыр он помнил. И про мышеловку. Он еще сомневался даже тогда, когда показали ему ключи от новехонькой «Нивы», но… Когда к нему вечером в его хрущобскую «двушку» нагрянула делегация соседей и коллег с просьбой пойти во власть, Гоша сдался. Не мог он людям отказать. Ну никак не мог! Такой вот он уродился. Гоша он, чего вы хотите? Человек от Бога!

А в подзаборных пьянках бывшие Гошины друзья и сослуживцы горячо стали спорить и заключать пари на тему, сразу выкинут оттуда Гошу или засосет его с головой и мы потеряем еще одного порядочного человека. «Знаете, мужики, – начал бывалый монтер-связист, подняв стакан. – Власть – она с человеком, как трясина со столбами-опорами на болоте. Там же как, мужики? Или эту опору сразу засасывает трясина. Или она же выталкивает ее практически сразу. Третьего не дано. Вот и посмотрим, что с Гошей будет. Засосет его власть или выплюнет. Ну, за Гошу!» Надо сказать, что наша местная власть, в отличие от столичной, имеет одну главную особенность – закрытость. Тайна за семью печатями. Ни тебе акул пера Минкиных с Политковскими. Ни тебе даже обычного местного Робин Гуда. Только свой круг. И постороннему человеку практически невозможно узнать, что там делается, в кулуарах этой самой власти. И Гоша, приняв условия этой игры, будучи человеком порядочным и дисциплинированным, даже Танюхе не рассказывал все подноготную. Молчал. Отшучивался и курить начал. Одну за одной. Даже ночью.

А жизнь шла. Обживала чета Шашкиных новый свой дворец. Осваивала положенные к нему шесть соток. Игорек Шашкин стал авторитетом местной детворы, но… Но шило в мешке долго не таится. И поползли в определенных кругах – у Татьяны в школе и в подзаборных пьянках-саммитах – слухи о том, что недовольны власти новым замом мэра. Недовольны. Мэр вроде как доволен, а вот его окружение… Во-первых, что-то шибко много народа на прием к господину Шашкину ходит. Во-вторых, засиживается он с этим народом чуть ли не до полуночи у себя в кабинете. В-третьих, вопросы в кабинетах господин Шашкин задает не очень-то приятные. Особенно неприятные для начальника управления финансов. Нехорошие слухи поползли по городу. И его недавние друзья и коллеги, опять же под забором, не знали: то ли радоваться им, то ли огорчаться подобному развитию событий. С одной стороны, обидно за толкового парня. Не пошло у него на новом месте, жаль. А с другой стороны: если им недовольны во власти, то значит Гоша-то наш не скурвился. А это и есть самое главное! Человеком оказался наш Гоша Шашкин!

Что происходило в мэрии, оставалось за семью печатями. А со стороны всё выглядело нормально. Георгий Петрович Шашкин выступал перед народом практически постоянно. То на открытии памятника воинам-интернационалистам возлагал традиционный венок. То резал ленточку на открытии детсада. То на открытии шахматного клуба делал символический ход е2 – е4. Всё шло вроде как по маслу, но увидел Гошу однажды Валерий Иванович – тот самый Валера-новосел, которого таскал на себе когда-то Гоша по ночным этажам. И увидел его не в синей новенькой «Ниве», а в городском автобусе, задумчиво смотрящим в окно. И нехорошие сомнения пронзили бывшего Гошиного шефа. Взял он бутылочку виски и отправился тайком от своей Ольги поздно вечером в гости к бывшему подчиненному. До утра они просидели, не осушив и половины емкости. Разговоры. Разговоры. Слово к слову тянется.

Вызвал на днях Гошу уже нынешний шеф. Самый что ни на есть мэр. И… И предложил уйти. Уйти по собственному. По добру – по здорову. Да, Валера. Так и сказал мне открытым текстом. «Пойми, Петрович, – сказал мэр, – когда я тебя звал к себе, всего такого положительного и уважаемого, я даже представить не мог, сколько у тебя врагов!» Молчал Гоша. Даже желваками не играл. А тебя, оказывается, никто и не любит, Гоша. Ни районо. Ни отдел культуры. Ни горздрав. Про финансы вообще молчу. Никто тебя, Петрович, не любит. Кроме учеников твоих да простых людей. А мы, Гоша, извини. Мы, Гоша, команда. Команда! В которую ты не вписался. Ты не обижайся, так бывает. Ты же болельщик? Вспомни Федора Черенкова. Вся страна его любила, помнишь? А на серьезные игры Лобановский его не брал. Так и ты, мой друг. Не готов ты еще пока к серьезным играм. Не готов. Прости. Ничего личного, как говорится. Я надеюсь, ты всё понял. Заявление Галине Васильевне завтра подашь. Я потом подпишу.