Артем Овечкин - Время худеть

Новиков аж взгрустнул.

Сережа поддал газу. Несколько минут по шоссе в шесть полос, поворот налево и машина въехала в двухэтажный рай.

Новиков аж повеселел.

Куда ни глянь – благодать мордатая. Дворцы. Красного и белого кирпича, стоят они во стекле и сайдинге и щеголяют своим убранством. Оградки кругом кованые, кустики стриженые, тарелки спутниковые торчат тут и там. А вместо грядок с парниками сплошное газонное расточительство.

Чисто все вокруг, аккуратно. Покатаешься по такому вот поселку и начинаешь понимать, что профнастил профнастилу рознь. Да и осень в красивой рамочке смотрится куда интересней.

А еще Новиков отметил про себя, что никто из местных почему-то не продает червей.

– Райончик, – присвистнул он. – А это… это что, футбольный стадион?

– Ага, – вроде как небрежно ответила Мила.

– Удивительно!

– Ничего удивительного, Артур Анатольевич. Здесь селятся люди с достатком. Кстати, я уже упоминала, что вы будете жить в тематической гостинице?

– В тематической? Ух ты, как интересно! Никогда в таких не бывал.

– Заодно и побываете. Для вас, Артур Анатольевич, только самое лучшее.

– Мила Ильинична, – смутился психолог, – мне, честно говоря, неловко. Вам не стоило так беспокоиться.

– Ну что вы? Мне было приятно, – Мила томно улыбнулась. – К тому же для вас, Артур Анатольевич, я готова на все.

И вот тут то ли Новикову показалось, то ли Мила действительно слегка прикусила губу. И вроде бы даже облизнулась. И подмигнула еще.

– На все , – повторила она с придыханием. – Только прикажите.

Не показалось, – смекнул Новиков и поспешил сменить тему.

– А тема?

– Какая тема?

– Тема тематической гостиницы.

– Ах, эта тема, – Мила прекратила свои развратные корчи. – Из разговора с владельцами я поняла, что это будет нечто, связанное со средневековьем. Но я не уверена.

Мерседес полз по длинной, прямо-таки бесконечной Российской улице. Сережа внимательно вчитывался в нумерацию домов. В определенный момент он удовлетворенно хмыкнул, завернул на улицу Справедливости, – ту самую, что между Изобильной и Черемуховой, – дал еще чутка вперед и остановился у ворот дома номер пять.

– Здесь, – сказал он. – Приехали.

Его пассажиры глядели на здание гостиницы и молчали. Никто не мог найти подходящих слов.

– А ты уверен? – наконец спросила Мила.

– Абсолютно уверен. Справедливости, пять. Вот он стоит. Нате, пожалуйте.

Новиков снял очки, протер их и надел обратно. Не то, чтобы он всерьез понадеялся на сбой в работе оптики, но вдруг?

– Что ж, – сказал он. – Это действительно очень… тематически.

Со стороны водителя послышалось хихиканье – это Сереже вдруг стало очень весело. А оно и понятно. В этот раз поисками гостиницы занимался не он…

А покамест господа психологи знакомятся с диковинкой, вернемся на погост.

Семья Петровых, – пускай будут Петровыми, они в нашей истории люди прохожие и можно даже сказать случайные, – хоронила старика. Дед Петр Петрович прожил долгую, счастливую, сытую жизнь.

Как и любой другой человек на пути к мудрости, он выбрал тропу, устланную граблями. Набивая шишки, он научился любви и ненависти, дружбе и взаимопомощи, труду и отдыху. Он научился прощать. Научился ценить свою синицу и уважать чужих журавлей. А что самое для человека важное, он научился постоянно учиться.

Он миновал маразм и ничем серьезным не болел.

Угасал постепенно.

Прекрасно сознавая происходящее, Петрович умер на больничной койке. Пред тем он успел попрощаться с родней и подвести некие итоги для себя самого.

Будучи не лишен чувства юмора, накануне смерти старик приобрел комплект из двенадцати стульев и зашил в один из них кусок стекловаты. Сноха до сих пор почесывала руки.

Короче говоря, достойный человек прожил достойную жизнь и встретил достойную смерть. Всем бы так.

Ну а дальше стало происходить черт те что. Обыденный ход вещей спотыкнулся. Началось буйство случайностей. Про аварию и подпитого попа уже говорилось выше, но даже это меркнет по сравнению с Володей Вавиловым.

Свое присутствие колдун обозначил акустически. Он звучал, как нечто среднее между криком, воем и гудком вувузелы. В дикой природе подобный вопль можно было бы ожидать от козы, которая вскармливает щурят, опустивши вымя в прорубь.

– Дайте мне попрощаться! – запросил Володя. – Дайте же мне попрощаться!

Инстинктивно семья покойного обступила гроб. В человеке, который шел сейчас прямо на них, они углядели опасность. Что-то подсказывало им, что он может оказаться сумасшедшим сатанистом. Может быть, житейский опыт. Может, интуиция. А может быть, наколка «AVESATAN» вдоль голого предплечья Володи.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – пока что вежливо недоумевали Петровы.

Ответом стал взрыв на дне сопливого болота. Колдун очень живо и напористо разнюнился. Он мямлил, давил слезу, сморкался в кулак, охал, ахал, подвывал, и одно лишь: – Дайте мне взглянуть! – выдавал с дикторской четкостью. Создавалось впечатление, что кто-то балуется с ручкой радиоприемника.

– Кто вы такой?

Эффект неожиданности сошел на нет. Продолжать булькать не имело никакого смысла, и колдун сменил тактику.

Теперь добираться до гроба было решено нахрапом. Начался штурм. Володя бросился вперед и стал расталкивать толпу родственников локтями. Тут же два м о лодца, – скорее всего, внуки Петровича, – отбросили его обратно.

– Кто вы? – вопрос зазвучал враждебно.

Импровизация давалась Володе Вавилову с той же непринужденностью, с коей ублажает себя одинокий тираннозавр. Виной тому мозг. От длительного простоя он стал очень гладким и слишком лишним.

Однако Володя обладал огромным багажом знаний, почерпнутых из фильмов и сериалов. Достижение так себе, но на безрыбье и рак соловей. Колдун принялся лихорадочно вспоминать все сцены похорон, когда-либо им виденных.

Первым на ум пришел киношный штамп о девушке в шляпке и огромных солнцезащитных очках. Той самой, которая сторонится прочих родственников. Она молода и красива. Ее губы алее алого, а ноги блестят, как помытый паркет. Она не плачет. Она весела и готова сорвать наследственный куш. Да, да, да, это именно она. Любовница.

Колдун открыл рот.

– Я его…

Колдун закрыл рот.

Внутренний голос отсоветовал ему сказываться фаворитом Петра Петровича. К счастью. Вместо этого память нащупала другой, более правдоподобный фрагмент. Внутреннему взору Володи предстал кортеж из черных лимузинов и песочных хаммеров. Ему представились пышные венки, звездно-полосатые флаги и мужики в угловатых кепках.

– Я его сослуживец! – выпалил Володя. – Мы вместе служили в армии!