Артем Овечкин - Время худеть

© Максим Злобин, 2020

© Артем Овечкин, 2020

ISBN 978-5-0051-1897-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Может быть, это параллельная реальность. Может быть, она существует сама по себе, просто так и без всякой на то причины.

А может быть, ее создали Древние. Или Иные. Или Смотрящие. Старые Боги, Новые Боги, Великие Демиурги, Не Очень Великие Демиурги, Круг Квадратных Магов, Маг Круглых Квадратов, – кого угодно можно подозревать в создании этой вот реальности.

А может быть, она отпочковалась от нашей. Родилась в тот самый момент, когда одна подслеповатая бабочка со всей дури влетела в костяшку домино.

Или это вообще другая Вселенная. Безо всяких пресловутых параллелей. Просто какая-нибудь черная дыра на задворках Млечного Пути настолько обожралась мирозданческой ткани, что ее начало мутить, и бедняга не нашла ничего умнее, чем вывернуться наизнанку и создать свою собственную Вселенную, со своим собственным Большим Взрывом, собственной Землей и прочим, прочим, прочим.

А если принять на веру бесконечность Вселенной, то все становится еще проще. Тогда выходит, что этот мир может быть другой планетой. Далекой-предалекой. Похожей на нашу почти во всем, за исключением редких мелочей. Вроде как два брата-близнеца, один из которых моет посуду обычным средством, а второй жрет с пола.

Или все это вымысел. Да, точно, вымысел! Только вот… возвращаясь к размерам Вселенной, получается, что где-нибудь этот вымысел да существует.

Но как бы то ни было, это не наш мир. Авторы оставляют за собой право делать с ним все, что им заблагорассудится. Перевирать историю и географию, плевать в рожу физике, обижать всяческие чувства, порицать кого угодно и за что угодно.

А чтобы перестраховаться уж наверняка, вот вам для начала интересный факт: в мире, о котором пойдет речь, гречневая крупа разваривается один к одному с водой. Так-то…

Лето прошло. Пусть первые дни сентября выдались теплыми, и солнца хватало с лихвой, осень уже чувствовалась во всем. Стало спокойнее. Течение времени будто бы вырвалось из стремнины на тиховодье.

И хорошо.

Мир уже пресытился летней дуростью. Теперь он хотел немножечко изящества, как то листопад, широкополую шляпу, красный шарф и бумажный пакет поверх бутылки дешевого, – обязательно дешевого, это важно, – виски.

Меланхолики предались меланхолии. Нытики заныли. Людей с суицидальными наклонностями резко поубавилось, а рядовой гражданин, который в каждом сезоне находил свои прелести, отметил как бы невзначай, что дома стало уютней.

Это в природе осени. Она делает счастливых людей еще более счастливыми, а несчастных еще более несчастными.

Сегодня сумерки опустились на Оренбург примерно в половину седьмого вечера. Погода стояла мягкая, приятная. На небе не было ни облачка.

Сверкая от полироли и благополучия, черный мерседес свернул с улицы Монтажников на Авторемонтную. По правую сторону от него плыли гаражи, склады и шиномонтажки. По левую начиналась кладбищенская ограда.

Ну, как сказать «ограда»? Без малого километр бетонных блоков, тех самых, что внешне напоминают заветренную шоколадку.

Ничто не предвещало беды. И это очень странно, ведь она, – беда, – редко предвещается ничем. Ей все подавай предпосылки, да мрачные знамения.

Автомобиль выехал на небольшой зеленый участок улицы. Мерседес явно никуда не спешил, из приоткрытых окон лились музыка и смех чернокожего водителя.

В тот же самый момент где-то впереди зашевелились придорожные кусты.

Нечто продиралось на дорогу. Неуклюжее, оно пыхтело, кряхтело и тужилось. Оно ломало ветки. Оно злилось. И как только свет фар коснулся кустов, оно выскочило на обочину.

Отвратительная, безобразная морда уставилась прямо на водителя. Возможно, тварь была бы похожа на человека, если бы не слишком крупные, неопрятные черты лица. Глаза огромные и выпученные. Уши торчком. Суетной кадык размером с ранетку носится туда-сюда по горлу. А губы? То были не губы! То были позабытые на плите вареники – большие, дряблые и с перебором розовые.

Тут же машина дернулась в сторону, – благо на встречной полосе было пусто, – и рванула вперед…

– А-а-а!

– Ты что, сдурел!?

– А-а-а!

– Что с тобой!?

– Там! Там!

– Что «там»?

– Там какое-то существо в кустах!

– Что ты несешь? Какое еще существо?

– Какое!? – водитель чуть не задыхался от ужаса. – Страшное, мать его! Страшное!

А звали то страшное существо Володей Вавиловым. И стоит отметить, что при определенном освещении он действительно выглядел лихо. Лицом он сильно напоминал исколотого ботоксом мопса.

Правда, у него самого на этот счет имелись другие соображения. Сам он считал свою внешность эталоном мужской грубоватой красоты. Сам он видел себя самцом. Кобелем, который не дожидается сучьей течки, а провоцирует ее.

Талант к самообману всегда был в характере Володи, равно как и серьезное, – прямо-таки сурьезное, – отношение к себе.

Итак, что нам о нем известно?

До тридцати лет Владимир трудился на кухне. Поваром. И как, черт его дери, трудился! Одно время в оренбургском общепите его имя даже стало нарицательным. Так и говорили, мол, «не будь Володей», «ты ж не Володя», «по кухне как будто Володя прошелся».

Но то дела давно минувших дней. Десять лет прошло с тех пор, как Володя решил сменить профориентацию. Он устал. Вся эта постоянная необходимость двигаться и думать убивала его. И потому, наверное, кухонной суете он предпочел занятие, которое уразумел более достойным зрелого самодостаточного мужчины. Он стал колдуном.

Да, да, именно так. Колдуном.

Хотя сам Володя слово «колдун» не жаловал. Он предпочитал сказываться «биоэнерготерапевтом». Он шел в ногу со временем и не хотел иметь ничего общего с безумными оккультистами.

Тем временем визг покрышек удалялся.

Биоэнерготерапевт Владимир проводил мерседес взглядом, огляделся и перебежал на другую сторону дороги. Тут он накинул на голову биоэнерготерапевтический капюшон и перебросил через забор биоэнерготерапевтическую лопату.

Еще раз огляделся – вокруг ни души.

Этим вечером профессиональный долг привел его на кладбище. И чем меньше свидетелей застанет его за работой, тем будет лучше. Для всех.

Володя подпрыгнул и зацепился за забор.

– Но почему он не войдет через центральный вход, как все нормальные люди? – спросит гипотетический наблюдатель.

– А потому, – ответят ему, – что Володе вход на кладбище строго воспрещен. Он худшее, что случалось здесь со времен готических субкультур. Нет, даже хуже. В разы! Те подростки никому особо не мешали, тихонечко слонялись, пили, плакали, слушали музыку, а вот Володя – он совсем другое дело. Все эти его… выходки … аж жуть берет.