Валдемар Люфт - Детективные повести

– Послушайте, товарищ, отвяжите меня, – с усилием выговорил я.

Он встал с колена, подошёл ко мне, бросил на пол мешок и тряпку и ударил меня в левый висок. От удара я повалился на бок, как раз на то место, где лежали тряпки.

– Заткнись, мусор!

Он говорил с чеченским акцентом. Я теперь лежал на полу, на больном плече и от удара голова наполнялась гулом, уходило сознание, и подкатывала тошнота. Снизу верзила выглядел великаном. От его ног, обутых в стоптанные сандалии, несло вонью. Он ударил меня ногой в живот и, выключив свет, вышел. Дверь закрылась, щёлкнул замок и комната погрузилась в темноту. Как ни пытался, я не мог обнаружить даже маленький проблеск света вокруг меня. Я вращал широко открытыми глазами в разные стороны, но, кроме усиления боли в голове, это ни к чему не привело. В меня медленно вползал страх. То ли от страха, то ли от холодного пола, меня начало трясти. Непроизвольно потекли из глаз слёзы. Так я пролежал ещё неизвестно сколько. Связанные руки онемели, и я их уже не чувствовал.

Вдруг со стороны дверей послышался слабый шорох. Где-то хлопнула дверь. Тонкими ниточками заискрились лучики света. Дверь неожиданно открылась, и в её проеме вырисовались две фигуры. Один был поменьше ростом, а у второго голова чуть ли не упиралась в верхний косяк. Разглядеть я их не мог. Мешал свет за дверью. Смотреть в их сторону было больно. Я зажмурил глаза. Что-то сказать сил не было. Во рту у меня пересохло и, казалось, язык присох к нёбу.

– Ты кто такой? – спросил тот, что пониже.

Я собирался с силами, чтобы ответить, но верзила меня опередил:

– Да мусор он, шеф. Я его на базаре с Жорой видел. Что с ним чикаться. Давай, я его в мешок запихаю и в реку выкину. Пусть сдыхает.

Тот, который пониже ростом, подошел ко мне и наклонился.

– Эдик! – удивлённо вскрикнул он. – Ты что тут делаешь?!

Я узнал его голос. Это был Рено.

– Я тебя искал, – с трудом выдавил я из себя.

Глаза меня не слушались, устало закрывались, и я проваливался то ли в беспамятство, то ли в сон. Издалека доносился чей-то крик: «Дурак! Осёл!». Кто-то тормошил меня. Я чувствовал, что куда-то лечу и этот полёт был бесконечен и приятен.

Очнулся на диване в комнате, обклеенной светлыми обоями. Нагнетая в комнату прохладу, равномерно гудел кондиционер. Какая-то женщина сидела возле меня на корточках и массировала кисти моих рук. В них постепенно возвращалась циркуляция крови, и от этого пальцы слегка покалывало. Увидев, что я очнулся, женщина поднесла к моим губам стакан холодной воды. Я жадно и торопливо выпил воду.

– Ну, отошёл? – послышалось из дальнего угла.

Там в кресле у письменного стола сидел Рено и курил сигарету. Её голубоватый дым слоисто распределялся по комнате и, дойдя до меня, вызывал лёгкое щекотание в носу.

– Что ты тут потерял, Эдик? Жора знает, где меня найти. Я бы сам к тебе приехал.

– Ты знаешь Жору? – спросил я.

– Жора свой человек. Коньяк будешь?

Я кивнул. Мне стало лучше, головокружение и боль в голове ушли. Продолжало еще болеть плечо и по-прежнему покалывало в пальцах. Рено подал мне наполовину наполненный стакан с коньяком, себе плеснул на донышко. Мы выпили и закусили ванильными пряниками, лежавшими горкой в тарелке на тумбочке возле дивана.

– Хорошо, что я приехал. Этот идиот прибил бы тебя без зазрения совести. Для него все, кто каким-то образом связан с милицией – кровные враги.

– Он твой телохранитель?

– Нет. Завскладом.

– У тебя здесь склады? А завод – что с ним?

– То, что выпускалось на заводе раньше, сейчас никому не нужно. Я его уже лет пять, как закрыл. Оборудование и всё, что можно было, снял и продал. Кое-что здесь ещё на складах лежит. Занимаюсь теперь торговлей. У меня здесь в городе два магазина и ресторан в Алма-Ате.

– Водку сам производишь?

– Нет. Раньше, года три назад, у меня был подпольный цех, а сейчас с братом построили в Бишкеке маленький заводик и делаем водку разных марок абсолютно законно.

Рено открыл холодильник, достал оттуда три красиво оформленные бутылки Посольской водки, сложил их в полиэтиленовый пакет и положил возле меня.

– Тебе с Жорой. Пейте. Хорошая водка. Зачем ты искал меня?

– Мне нужен Губат. Ты знаешь его?

– Знаю. Почему ты его ищешь?

– У меня к нему деловой разговор.

– Что у тебя может быть общего с этим мафиози?

Я засмеялся. От смеха снова запульсировало в затылке.

– Да, так. Есть одно дело.

Рено опять налил коньяк в стаканы. В комнату вошла женщина. Она несла поднос, на котором лежали нарезанная кружочками колбаса, хлеб, редиска и несколько хвостиков зелёного лука.

– Закусывай, – сказал Рено и выпил из своего стакана. – Я попытаюсь найти Губата.

Мы допили остатки коньяка и вышли на улицу.

– Ехать сможешь? – спросил Рено.

– Да.

Подошёл верзила. Он издевательски улыбался.

– Шеф, водку выгрузили. Отправить водителя отдыхать?

– Да. Пусть сегодня отдыхает.

Во мне зрела злость. Этот скот хотел меня убить. За что?! И ведь убил бы! Гад!

– Эй, идиот, иди сюда, – позвал я верзилу.

Его улыбка тут же сошла с лица.

– Чё те нада, мусор.

Рено сказал ему что-то по-азербайджански. Верзила повернулся ко мне спиной и стал уходить.

– Стой!

То ли от выпитого, то ли от накопившейся злости, но для драки я уже созрел. Я догнал его и с силой рванул за рубаху, отчего она неожиданно разошлась по шву. Он развернулся и хотел меня ударить, но я опередил его и, так, как меня учили на занятиях по каратэ, ударил его ногой в пах. Лицо его исказилось от боли, и он начал медленно опускаться на пыльную землю. От второго удара в лицо он повалился на бок. По-моему, он потерял сознание. Рено схватил меня сзади и оттащил от верзилы.

– Ты же убьёшь его. Ну и дурак же ты, Эдик! – он толкнул меня в сторону «Жигулей». – Езжай отсюда. Скажи Жоре, я приеду к нему сегодня вечером.

Верзила очнулся и пытался встать с земли. Его налитые кровью глаза зло смотрели на меня.

– Я тебя, мусор, зарежу или пристрелю, клянусь матерью, – выдавил он из себя.

– Смотри, как бы я тебя сам не прибил, козел, – прокричал я в ярости.

Водитель «Камаза» и Рено взяли чеченца под руки и повели в склад. Женщина у дверей склада одобрительно улыбалась мне. Видимо, чеченец и ей был поперёк горла.

«Жигули» стояли теперь на солнце, внутри всё нагрелось, и воздух был горячим. Я открыл все окна, сел за руль, завёл мотор и выехал с территории завода. От жары внутри машины меня ещё сильней развезло, и я почти ничего не соображал. Выпитое вместе с закуской подкатывало к горлу, вызывая тошноту. Надо бы остановиться, но я сейчас хотел только одного: добраться до дома Жандарбека, облиться под душем холодной водой, лечь в прохладной комнате на мягкую постель и отключиться.