Мария Хайкина - Единожды восстав

– Ты знаешь, когда я ехала сюда, я, конечно, понимала, что в изменившихся обстоятельствах не должна рассчитывать на твое внимание, – говорила Анастазия, и волнение красило румянцем ее округлые щеки. – И все-таки пустые мечты не оставляли меня. Мне хотелось думать, что твоя женитьба была вынужденной, и что ты останешься таким же, каким и был, и нашим отношениям ничто не угрожает. Я представляла себе наши встречи, такие пылкие и такие нежные. Воспоминания о них всегда наполняли яркостью мою постылую жизнь, они давали мне возможность и дальше терпеть все те мерзости, что происходят у меня дома.

Голос Анастазии предательски звенел. Дарти попытался сочувственно накрыть ее ладонь, но молодая женщина лишь гордо вскинула голову и отодвинула протянутую ей руку. Сострадание заставило потемнеть голубые глаза Дарти.

– Прости меня, что я не могу ответить на твое желание. Ведь ты понимаешь, теперь, в изменившихся обстоятельствах… – он смешался и замолк. Слова, столь простые и очевидные, не шли на язык.

Анастазия покачала головой и выпрямилась. Теперь в глазах ее был вызов.

– Не надо. Все это пустое, чувство жалости, вина и тому подобное. Ты ни в чем не виноват передо мной. Ты имеешь право строить свою жизнь, как сочтешь нужным, и если в ней больше нет для меня места, что ж, я смогу это пережить. Ты знаешь, я женщина сильная, я умею терпеть. Наверное, я не должна была вызывать тебя на это свидание, но, прости, я не сумела удержаться. Мне так хотелось сказать тебе хоть несколько слов, увидеть твою улыбку. Теперь, когда мое желание исполнено, мы можем расстаться. Не беспокойся, твоей жене ничего не грозит. Я не собираюсь становиться ее соперницей.

Ее слова горечью отдавались у него в душе, и, тем не менее, Дарти смотрел на Анастазию с восхищением. Он любовался гордым блеском ее зеленых глаз, окрасившим округлое лицо румянцем, твердым разворотом плеч. Сейчас он не мог не любить ее, и образ жены, столь дорогой ему, слегка потускнел.

Анастазия отодвинула так и не тронутую чашку с кофе и поднялась.

– Думаю, мне пора. Я благодарна, что ты откликнулся на мое приглашение. Прощай.

Сейчас присущая ей картавость звучала особенно заметно, и горячая волна окатила Дарти грудь. Он вскинул руку в останавливающем жесте, но Анастазия лишь покачала головой и быстро пошла к выходу. Слова сожаления, раскаяния, любви мешались у него внутри, он хотел сказать ей слишком многое и поэтому не говорил ничего. Он молча смотрел, как она уходила, и сдавливающий грудь камень становился все тяжелее. И только когда широкая деревянная дверь скрыла за собой Анастазию, Дарти вскочил, как будто подброшенный пружиной, и бросился за ней. Он нагнал ее на улице и, грубо ухватив сзади за локоть, заставил остановиться. Он тяжело дышал. Анастазия смотрела вопросительно.

– Погоди, – торопливо произнес Дарти. – Тебе не следует так торопиться. Мы еще не договорили.

Ее изящно очертаные брови поползли вверх.

– Разве не все уже сказано?

Он покачал головой.

– Нет, не все.

– И чем же нам разговаривать?

Дарти глубоко вздохнул, посмотрел себе под ноги, потом наверх, перевел взгляд на Анастазию и выговорил:

– Мы не договорились о свидании.

В устремленных на него зеленых глазах зажглись торжествующие огоньки.

…

Свидание состоялось, за ним последовало еще и еще одно, и когда Анастазии Годак пришло время покидать Кардаполь, ей было что увезти с собой в воспоминаниях. Дарти провел эти дни в каком-то безудержном веселье. Он пытался уговорить себя, что то, что случилось – лишь временная отлучка из дома, что, как только Анастазия уедет, все пойдет по-прежнему. Но он не верил себе. Он хорошо запомнил то воодушевление, тот вихрь вдохновения, который охватывал его, едва он переступал порог маленькой съемной квартирки, в которой ожидала его Анастазия. Дарти знал, что скоро все повторится. Начало положено, и вскоре он изменит своей жене снова.

Хардонский парк больше походил на лес. Собственно говоря, это была часть тех лесных угодий, что, лишь временами уступая место полям, расстилались вокруг города. Парковые дорожки, проложенные между уносившими ввысь свои кроны тополями и буками, хорошо подходили для прогулок как пеших, так и конных. Там, где деревья расступались, образуя обширные поляны, можно было задержаться, любуясь видом и даже устроить пикник. Хардонцы любили свой парк, и лишь в самый непогожий день на его дорожках нельзя было увидеть гуляющих. Поэтому, когда Хорвину Ристли и его давнему другу и, по совместительству, практикующему адвокату Берегонду Зальцеру пришло время обсудить некоторые вопросы, они предпочли сделать это, прогуливаясь по тенистым аллеям парка.

Берегонд Зальцер был склонным к полноте мужчиной лет сорока с небольшим. Маленькие карие глаза его, скрытые за круглыми очками, светились умом. Лукавый огонек, который нередко загорался в них, он предпочитал прятать за приспущенными ресницами.

Знакомство Хорвина с господином Зальцером восходило к тем давним временам, когда Хорвин только начинал строить свою семейную жизнь, а Берегонд, тогда еще недоучившийся студент, поселился в Хардоне у своего дяди. За прошедшие годы Берегонд получил звание адвоката, остепенился и теперь имел обширную практику. Он помогал своему другу разрешать некоторые вопросы, связанные с проблемами детского приюта.

Весна уже вошла в ту стадию, когда ее трудно отличить от лета. Стоял ясный, теплый день, солнечные блики играли на еще сохраняющей свою свежесть листве, неистово голосили птицы, а воздух наполняли густые ароматы цветения. Прямая аллея неспешно тянулась вдоль череды раскидистых буков, над которыми вздымали ввысь свои стрелки стройные тополя.

Они уже успели обсудить вопрос об усыновлении двух воспитанников, поговорили о необходимости изыскать средства для закупки новых книг в приютскую библиотеку и теперь обсуждали проблему устройства шести выпускников и восьми выпускниц этого года.

Тут они услышали, как в заполнявший воздух многоголосый хор птиц вмешались посторонние звуки. То были выстрелы.

…

Остановившись, Хорвин прислушался. Выстрелы следовали через небольшие, почти равные промежутки, потом наступала пауза, и стрельба возобновлялась.

– На охоту не похоже. Парк не предназначен для охоты, – заметил Берегонд.

Хорвин покачал головой.

– Скорее, это – молодежные забавы. Палят в цель по очереди.

– Вполне возможно, – согласился адвокат.

Они продолжили свой путь. По всей видимости, источник звуков находился где-то впереди, так как выстрелы стали звучать громче. А когда, минут через десять, деревья расступились, и перед ними раскрылась ровная поляна, приятели увидели и самих стреляющих.