Мария Хайкина - Единожды восстав

Группа молодых офицеров собралась в нескольких шагах от крупного дуба, росшего на краю поляны. На дубе, судя по всему, была укреплена мишень. Один из молодых людей целился, остальные наблюдали за ним.

Чуть поодаль располагалась вторая группа зрителей или, вернее сказать, зрительниц. Разглядев среди девушек Юлиту Ристли, Берегонд тихонько присвистнул и искоса взглянул на своего спутника. Лицо Хорвина было мрачно.

Целящийся спустил курок. Все сгрудились вокруг дерева. Послышались одобрительные возгласы.

Теперь пистолет был в руках у другого. Выпрямившись, он стал готовиться к стрельбе. Вокруг головы его жестко курчавились каштановые волосы. Хорвин с Берегондом были достаточно близко, чтобы видеть, что человек, целящийся в мишень – это Айтон Дарагон.

Они остановились и стали наблюдать. Теперь, вблизи, можно было разглядеть, что на стволе дерева укреплена карта – пятерка пик. Айтон метил в одну из пик. Рука его, сжимавшая пистолет, была тверда, голова гордо откинута.

Хорвин быстро взглянул на стоящую между двумя своими подругами Юлиту. Ему бросилось в глаза ее исполненное волнения лицо и напряженно прижатые к груди руки. Присутствия отца она не замечала.

Сделав свой выстрел, Айтон опустил пистолет. Губы его тронула усмешка. Поведя глазами вокруг, он увидел Хорвина и наклонил голову в знак приветствия.

Они были уже знакомы, Дарагону приходилось бывать гостем в доме Хорвина, и там он оставил о себе противоречивое впечатление. Элиса была от него в восторге. Ровина принимала Дарагона доброжелательно, но твердого мнения о нем пока не составила. Хорвину он по-прежнему активно не нравился.

– Смотрите внимательно! – крикнул Дарагон, обращаясь к Хорвину. – Смотрите, как я выиграю!

Зарядив пистолет, он прицелился снова. Второй выстрел был так же удачен, но на третьем, по-видимому, у Дарагона дрогнула рука. Он недовольно нахмурился и стал целиться более тщательно. Следующий выстрел его удовлетворил, и теперь он готовился к последнему. Движение среди зрителей замерло. Глаза Юлиты горели.

Хорвин быстро переводил взгляд со своей дочери на ее поклонника. Юлита им восхищалась, в этом не было сомнения. А Дарагон? Он ни разу не посмотрел в юлитину сторону. На Хорвина пару раз взглянул, как бы призывая в свидетели своего успеха, а про Юлиту не вспомнил.

Прозвучал последний выстрел, и все пришли в движение. Берегонд, отделившись от Хорвина, подошел к дереву и стал вместе с остальными изучать карту. Вернувшись, он доложил:

– Четыре попадания из пяти. У предыдущего было только три. Дарагон выиграл.

Глаза Дарагона горели торжеством. Ссыпавшиеся со всех сторон поздравления он принимал с усмешкой превосходства. Теперь только он обратил внимание на робко жавшуюся в стороне Юлиту, и, подойдя к ней, снисходительно похлопал по плечу.

Не обращая внимания на выжидающие взгляды со стороны Дарагона, Хорвин тоже направился к дочери. Он отвел девушку к краю поляны и начал расспросы. Хорвина интересовало все: как его дочь оказалась здесь, с кем она пришла, была ли заранее оговорена встреча с молодыми людьми. Опустив голову, Юлита отвечала. С ее слов выходило, что она пришла сюда с подругами, Харизой и Торой, что молодые люди уже были в парке, что девушки знали, что встретят их здесь. Хорвин недовольно хмурился, Юлита смущалась.

…

Между тем, среди собравшихся что-то происходило. Молодые люди сгрудились возле дерева, служившего мишенью, оттуда доносился шум и отдельные выкрики. Долгое время, занятый разговором с дочерью, Хорвин ничего не замечал. Наконец его внимание на происходящее обратил Берегонд. Оборвав разговор, Хорвин направился туда. Юлита и Берегонд шли следом.

А случилось следующие. Еще до окончания состязания Айтон предсказал себе успех, и некто Сагельман Порти высказал сомнение. Вспыхнув, Айтон заявил, что готов сам держать в руке мишень, если окажется не первым. Сагельман принял вызов. Теперь, как проигравшему, мишенью для стрельбы предстояло стать ему самому.

Под оживленные возгласы приятелей, с интересом наблюдавших за исходом спора, Айтон вручил своему противнику туза пик. Заняв место подле дуба, Сагельман вытянул руку в сторону. Он старался держать карту как можно дальше от себя. И тут Дарагону пришла в голову новая мысль. Задача, что стояла перед ним, как стрелком, показалась ему слишком легкой, Айтону захотелось блеснуть, и, одновременно, поставить спорщика в смешное положение. Он потребовал, чтобы проигравший держал карту ближе к себе.

Почуяв неладное, Сагельман запротестовал. Айтон настаивал. Карту, заявил он, следует держать у плеча, почти рядом с ухом. Сагельман напомнил, что при заключении пари подобного условия не было. Айтон расхохотался ему в лицо и спросил, не сомневается ли Сагельман в его, Айтона, способности попасть. Не хочет ли Сагельман заключить новое пари? Сагельман побледнел. Возражения его после айтонова успеха выглядели трусостью. Но побороть свои опасения он не мог, слишком многим он рисковал в случае промаха.

Мнения разделились. Одни, более осторожные, поддерживали Сагельмана, у других вызвал симпатию лихой вызов Айтона. Айтон осыпал своего противника насмешками. Сагельман не мог больше настаивать, не запятнав себя. Скрепя сердце, он установил туза в указанное положение и, стиснув зубы, приготовился ждать. Айтон занял свое место напротив. Все вокруг притихли.

…

Хорвин подошел, когда Айтон заряжал пистолет. Его противник замер с картой у уха.

Айтон не торопился. Закончив заряжать и взведя курок, он встал наизготовку и начал было целиться, но тут же опустил оружие. Склонив голову набок, Айтон оценивающе посмотрел на своего противника и стал медленно поднимать пистолет снова. Сагельман старался выглядеть спокойным, но полностью скрыть своего напряжения не мог.

И тут Хорвин вмешался.

– Напрасно ты велел расположить мишень так близко к голове, – заметил он. – Вы оба многим рискуете. Но господин Порти рискует большим.

Айтон вскинул голову.

– Никакого риска нет! – заявил он.

Хорвин повернулся в его сторону.

– Ты берешь на себя слишком много, Айтон, – голос Хорвина звучал спокойно. – Если ошибешься ты, пострадает всего лишь твоя репутация. А твой противник при худшем исходе лишается жизни.

Слова эти, произнесенные твердым тоном, произвели на окружающих впечатление. Среди зрителей прошел шепоток. Почувствовав, что теряет влияние, Айтон топнул ногой.

– Говорю же, нет никакого риска! – громко сказал он. – Если б я думал иначе, я бы не предложил таких условий.

Хорвин тоже возвысил голос:

– Условия, что ты предложил, в первую очередь свидетельствуют о пустом бахвальстве.

Произнося эти слова, он бросил взгляд на Юлиту. Если бы ее здесь не было, он выразился бы мягче, но сейчас он обращался не столько к Дарагону, сколько к дочери. Юлита напряженно смотрела на Айтона.