Т. Морозова - Принимая жизнь

Я попытался привести себя в более-менее благоприятный вид. Умылся, натянул на себя брюки без дырок, отыскал футболку почище, отряхнул пальто. Грязные волосы скрыл под шапкой, и, казалось, я выгляжу немного лучше. Только вот совершенно забыл о той ужасной вони, которая стала уже моей аурой. Я ее не чувствовал, в отличие от других. Люди в метро шарахались от меня, как от прокаженного, незаметно отходя на несколько метров, морща свои носы и кривя рожи. Мне стало неприятно, во мне вспыхнула оскорбленная гордость. Сволочи, подумал я. Высокомерные сволочи. Думаете, что я конченный алкаш? Хорошо, тогда я не могу расстроить ваши ожидания! Монолог протеста заиграл в моей голове. Я не собирался пить, дабы жена не захлопнула передо мной двери, но эти люди… Вообщем, теперь я не видел никаких причин, чтобы не купить бутылку пива, чтобы доказать всем, что я действительно та мерзость, которой они меня считают. Была ли в этом хоть толика смысла? Не думаю. Но тогда такой ход мышления казался мне нормальным и логичным.

Выйдя на нужной мне станции, я выгреб из карманов последние деньги и купил на них самого мерзкого пива, которое было в ларьке, нахамив при этом продавщице, чтобы вылить полученное оскорбление хоть на кого-то. Дойдя до дома, где теперь обитала моя супруга, я в нерешительности остановился. Это был элитный район с новыми высотками, зеленым парком и даже собственным прудом. Пруд! Я, как завороженный, стоял и смотрел на этот пруд, думая о том, что не зря она променяла меня на этого бухгалтера. Проигнорировав консьержку, которая интересовалась, куда я иду, я нашел нужную квартиру и начал тарабанить в дверь. Мой стук был напористым и агрессивным, а как только дверь открылась, я сразу начал орать:

– Ты шлюха, знай это! Это раз. Два – где этот кабель? Где твой чертов бухгалтер? Эй, очкарик, иди сюда! Давай, будь мужиком! – закончив свой монолог, я присмотрелся и понял, что передо мной стояла не моя жена, а совершенно другая женщина. Она в ступоре смотрела на меня, не понимая, как реагировать, и что я хочу. Я тоже не знал, что говорить. Мой тон изменился и как можно мягче я попытался исправить ситуацию. – Извините, мадам, ошибся дверью. А не подскажете, где пятнадцатая квартира?

– В этом подъезде нет такого номера, – испуганно пролепетала она, видимо, опасаясь того, что я безумный, и поспешила захлопнуть дверь перед моим носом.

Сконфузившись, я понял, что ошибся подъездом. Эта сцена охладила мой пыл, поэтому когда я дошел до нужной двери, мне уже не хотелось в ярости набрасываться на свою жену с обвинениями и оскорблениями. Вместо этого я сел на пол, облокотившись о дверь пятнадцатой квартиры, и заплакал. Слезы потекли из меня сами по себе и я не мог остановить их поток. Вместе с беззвучными рыданиями меня накрыла волна жалости к себе. Боже, за что всё это? Мне было жаль себя до чёртиков. Я не понимал, за какие грехи расплачиваюсь сейчас и не осознавал, как это всё остановить. Да и хотел ли я что-либо изменить? Не уверен. Вместо этого я наверняка знал, что именно жена виновата в том, что я нахожусь в таком состоянии. Так, забыв, что я тут делаю, я сидел на холодном полу, пил пиво и рыдал. Я знал, что представлял из себя жалкое существо, и к счастью, меня так никто и не обнаружил. Если прилично выпив, я ничего больше не чувствовал и не соображал, то в самом начале, в этот первый час, алкоголь наоборот усиливал мои чувства, раздувая их до такой драмы, что ни один бы кинорежиссер не смог бы с ней справиться. Когда в бутылке закончилось пиво, а глаза пересохли, я встал, отряхнулся и пошел прочь, так и не постучав в нужную мне дверь.

Выйдя на улицу и вдохнув свежий воздух, я вдруг почувствовал урчание в животе, хотя никакого аппетита не было. Но я понимал, что мне нужно что-то съесть, хотя бы немного. В кармане было пусто, ведь последние деньги я потратил на пиво, но у меня была еще банковская карта, которую я тут же проверил в одном из банкоматов. У меня была на счету какая-то мелочь, что могло хватить хотя бы на одну упаковку вермишели быстрого приготовления. Зайдя в ближайший супермаркет, я ходил по рядам с продуктами, наблюдая за тем, как люди делали покупки. Мне долго выбирать не пришлось, поэтому я быстро взял то, что мне нужно, и пошел на кассу. Очередь была огромной – наверное, выходной, подумал я, потому что точного ответа у меня не было; я не знал, какой сегодня день недели. Все выгружали свои покупки на ленту, а я думал о том, какую же сумму они вывалят за все эти продукты. Хлеб, мясо, овощи, крупы, спагетти, соусы, фрукты, сыры, колбасы, рыба – под всем этим ломился прилавок, а кассирша, словно робот, безразлично пробивала всё это уже в тысячный раз за день. Также безразлично люди складывали всё это в пакеты, расплачивались и уходили. Как много я бы сейчас отдал за то, чтобы вот так купить всё, что захочу. Но у меня не было этой возможности, а у них была. Мы начинаем что-либо ценить только тогда, когда лишаемся этого. Да, это ведь так и есть, и применимо к любому аспекту жизни.

Мои философские размышления перебила кассирша, которая спросила нужен ли мне пакет. Я ответил отрицательно, она пробила мой товар, автоматически протягивая руку за следующим, но вдруг обнаружила, что у меня больше ничего нет. Оторвав свой бездушный взгляд от ленты, она посмотрела на меня так удивленно, но увидев меня, словно всё поняла. Меня это разозлило – что за пренебрежительный взгляд? Может мне не нужно ничего больше. С гордым видом я достал свою карточку, чтобы расплатиться, и она вдруг произнесла ужасные слова: «Недостаточно средств». В ее голосе чувствовалась брезгливость и раздражение, что я отвлекаю ее от работы, мол, если денег нет, то и не приходи сюда, клоун. В этот момент мне показалось, что на меня презрительно и с осуждением смотрит вся очередь. Мне захотелось бежать, не оглядываясь, а лучше провалиться сквозь землю. Вдруг я увидел себя со стороны – жалкого, грязного, помятого, вонючего, бедного. Вспомнил, в каком сарае живу, что меня там никто не ждет. Вся пелена гордости в один миг спала. Снова захотелось рыдать. Видимо, я стоял молча в ступоре всё это время, пока кто-то из очереди не крикнул: «Пошел отсюда, алкаш, если платить нечем! Только всех задерживаешь». Мне захотелось кричать в ответ оправдания – о том, что я не такой, о том, что у меня есть дом, о том, что моя жизнь рухнула, о том, что, возможно, мне нужна помощь… но вместо этого я молча вышел из магазина.

Как бы там ни было, мне нужны были деньги, поэтому я набрал номер матери. Послышались длинные гудки, во время которых мне вдруг стало стыдно перед ней. Мне не хотелось слышать ее родной голос, в котором я точно услышу жалость ко мне. Мне не хотелось делать ей больно, поэтому я почти нажал на кнопку сброса, как вдруг услышал ее голос.