Т. Морозова - Принимая жизнь

– Вова, здравствуй. Что-то случилось? – в ее голосе слышалось переживание. В последнее время она безуспешно пыталась до меня дозвониться, но я не брал трубку. Мне стало не по себе от того, что я должен попросить у нее денег, и я не знал, как сказать об этом. – Вова, ты меня слышишь? Не молчи. У тебя всё хорошо?

– Да, мама… Я здесь… Я…

– Ты жив, здоров? У тебя всё хорошо?

– Да, всё хорошо, ты не переживай. Просто…

– Я не могла до тебя дозвониться, ты не брал трубку, я не знала, что с тобой.

– Да, я знаю, просто не хотелось ни с кем говорить, прости меня.

– Я понимаю, не объясняй. Где ты живешь?

– Снял квартиру. Хорошая, удобная квартира, – я соврал, чтобы она не переживала.

– Это хорошо, мой мальчик, я рада. Так почему ты решил позвонить?

– Я…, – в горле пересохло. Нужно было сказать про деньги. Голос немного задрожал. – Я хотел одолжить денег, мам, если ты не против, я обязательно всё верну…

– Конечно, сколько тебе надо?

– Сколько сможешь, столько и будет достаточно. А я всё верну, обещаю.

– Я знаю. Тогда я кину тебе на карту, прямо сейчас кину, не переживай.

– Спасибо тебе, мам, спасибо.

– Ты не хочешь приехать?

– Не знаю, – я задумался. Может и вправду вернуться обратно к ней, в свой город, в свой дом. Может хватит всего этого? – Знаешь, это хорошая идея. Наверное, я так и поступлю.

– Конечно, приезжай, я буду рада. Жду тебя.

– Хорошо, я тогда подумаю и, наверное, так и сделаю, – внутри проснулась надежда, которая говорила вернуться домой, где всё наладиться. Может быть это голос мамы так повлиял на меня, но он успокоил меня. Всё-таки мы всегда нуждаемся в этом голосе, даже если разменяли третий десяток.

В этих мыслях о светлом будущем я зашел в метро. От подземной прохлады я съежился, весь задрожав. Гул подъезжающего поезда раздался в тоннеле, от чего у меня закружилась голова. Закрыв глаза, я начал вдыхать запах сырой земли. И вдруг кто-то одернул меня, резко оттащив обратно от проезжающего на всей скорости поезда. Я пришел в себя и промямлил «спасибо». В вагоне было очень много людей, отчего воздух стал спертым; ужасно душно. Я дрожал от холода и при этом задыхался от жары одновременно. Не понимая, что со мной происходит, я попытался отвлечься, но сердце начало стучать так быстро, что я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. Ноги онемели, я не чувствовал их, словно это был отдельный организм, они не слушались меня, лишаясь сил, поэтому я схватился за поручень, чтобы не упасть. И тогда я почувствовал дикий страх. В глазах потемнело и меня охватило ощущение надвигающейся беды. Что меня напугало? Я не понимал. Но страх был таким сильным, что пытаться контролировать его было бы безуспешно. Воронка паники затягивала меня на дно; в голове смешались мысли; легкие сдавило; шею словно затянули канатом, не давая мне сделать вдох; не слышно слов, в ушах стоит страшный гул; жизнь стерлась перед глазами; на вопрос «что дальше?» не было никакого ответа; все смотрят на меня, как на безумного. Почему они смотрят на меня? И тут я вдруг слышу, как сторонний наблюдатель, что кто-то кричит. Пронзительный вопль о помощи – это был я. В ужасе выскочив на ближайшей остановке, я что есть силы побежал на поверхность; забившись под какое-то дерево, обняв колени, я пытался дышать, мысленно обещая себе, что если это закончится, я больше никогда не прикоснусь к бутылке. Я снова рыдаю, но на этот раз от страха, животного страха, который накрыл меня огромной волной; с ним сложно бороться; с ним сложно спорить; он забирает человеческий облик, растворяя его в своей пучине. Тревога, словно ночь, заглатывает свет и все твои мечты. В таком состоянии я находился около часа, не понимая где я, не понимая кто я. Подняв голову, я увидел, как на улице уже потемнело. Последние лучи солнца ушли за горизонт; сгустки ночи наполнялись всевластием, отражая моё внутренне состояние.

Тревога поубавилась и дышать стало легче, лишь сердцебиение сводило с ума. Я встал и направился в аптеку, где купил набор успокоительных, но вместо того, чтобы запить их водой, я купил себе пива, напрочь забыв о клятвах, которые произносил, сидя под деревом. У меня даже не было никаких оправданий, я просто забыл о том, что хотел прекратить пить. Одну таблетку я запиваю бутылкой пива. Вторую таблетку еще одной бутылкой. В итоге, мне полностью полегчало – не знаю, что помогло больше, то ли лекарства, то ли алкоголь. Я пошел домой пешком, прихватив добавки. Так, гуляя по ночному городу, я снова был одурманен ложным спокойствием, забыв о приступе, внезапно настигшем меня в метро. Люди проносились мимо, словно в ускоренном фильме, глядя себе под ноги. Как удивительно, что они не сталкиваются друг с другом, подумал я. И в этом быстром потоке уходящего дня, я словно медленно плыл, не в силах выбраться на берег.

Когда я подходил к дому, то зашел в магазин, чтобы купить водки – тот самый ночной магазин с неприветливой продавщицей. На этот раз у меня была не собранная по полу мелочь, а карточка. Ухмыляясь этой женщине, думая, что ставлю ее на место, я расплатился за покупку и молча вышел. Я был доволен собой. В этот раз она не назвала меня придурком. Но если бы я обернулся, то увидел бы взгляд, полный жалости.

Ничего нового, но я проснулся не на кровати. И если бы это был просто пол моей квартиры. Но я был не дома. Обстановка была другая. Тело окоченело от холода, а ноги находились в какой-то луже; промокшие; прозябшие; их сводило судорогой. Скорчившись от боли, я попытался встать, но на что-то наступил и грохнулся обратно – вокруг была такая темнота, что хоть глаз выколи. На ощупь я стал аккуратно двигаться, ко всему прочему голова шла кругом, поэтому задача была не из простых. Выйдя на свет, я понял, что спал в подвале какого-то дома. Без сил я рухнул на ступеньки у подъезда и нащупал в заднем кармане пачку сигарет, которая напрочь промокла. Надеюсь, штаны были мокрые не от того, что я обоссался, подумал я, и начал пытаться подпалить мокрую сигарету. Одна за одной они ломались у меня в руках. Я начал злиться. «Черт», – прокричал я, бросив пачку подальше. В этот момент за моей спиной открылись двери, больно ударив меня по спине. Мужчина с мусорным ведром прошел мимо меня, сначала извинившись, но когда разглядел меня получше, его тон стал более жестким.

– А ну пошел отсюда! От тебя воняет, как от мусорного бака. Иди ищи себе ночлежку в другом месте, – он гаркнул на меня, как на последнего бомжа, что меня вывело из себя. Все эти взгляды, полные брезгливости, уже сидели у меня поперек горла, и это было последней каплей. – Эй, кому говорят, пошел вон!

Всё это время я молча сидел, не поднимая головы. Ярость во мне нарастала, и когда он прикоснулся к моему плечу, я резко встал и ударил его в живот. Реакция была незамедлительная. Уже через секунду я лежал на земле, а он бил меня ногами. Вот сука! В этот момент я хотел убить этого человека, но у меня не было сил даже на то, чтобы защититься. Поэтому я просто лежал, закрыв лицо руками. Не знаю, сколько он меня так бил, но потом крикнул «Еще раз увижу тебя здесь, прикончу» и ушел, захлопнув за собой железную дверь. Я распростерся на асфальте, словно Иисус на кресте; извиваясь от боли, как змея, я не мог издать ни звука, вместо крика получился сдавленный хрип; кровь текла по моему лицу. Сквозь эту кровавую пелену я смотрел вверх и рыдал, вопрошая к небу; не понимая, почему оно ко мне так жестоко; обвиняя жизнь в том, что она ко мне несправедлива. Этот мужик, который избил меня, представлялся мне сейчас олицетворением жизни, которая избивает незащищенного, обессиленного перед ее испытаниями человека. Часто нам рассказывают о том, что существует некий бог; но если бы он существовал, разве возможны были бы все эти страдания? За что всё это, ведь я не сделал никому никогда ничего плохого? Я не понимал, почему люди так ко мне относятся, ведь если бы я мог что-то исправить, если бы я знал, как это сделать, я бы с радостью всё изменил. Возможно, это были мои оправдания; а, возможно, у меня действительно не было инструментов.