Михаил Дорошенко - Коридоры судьбы

– Вот это уже ближе к истине. Откуда узнал?

– На ней прозрачное платье… ляпнул первое, что в голову пришло… кожа цвета вечерней зари. Прекрасный фон для бриллиантов. На сидении светящийся отпечаток анальной сферы в форме цветка.

– Ты в своей сфере, как всегда.

– Негодяй, как мне кажется, похож на Устинова. Есть такой киноактер.

– Что тебе привезти в подарок? Хочешь рабыню?

– Ее зовут Моя Судьба.

– До встречи в Крыму.

В тот же вечер ему позвонили из Милана и сообщили, что на его имя в местный банк поступило пять миллиардов лир вместо предполагаемых пяти миллиардов долларов. Ибо! «Сумма была согласована, а валюта не названа».

– Прохвосты, – возмутился Чемпион. – Вор на воре.

– Совершенно с вами согласен, – поддержал его портье, за что получил в награду бриллиант, равный по стоимости отелю. Но как только Чемпион удалился, портье, не глядя, выбросил лиловатый кристалл в фонтан и углубился в газету, как если бы именно в ней была истина века.

Чтобы успокоить нервы, Чемпион отправился на рыбалку. Но и здесь его ждал сюрприз. В прозрачной воде горного озера был ясно виден аквалангист, цепляющий рыбу на крючок. В желудке у нее обнаружились все те же часы с цепочкой.

– Пошляки! – сказал Чемпион и выбросил их в озеро. Он подумал было зайти в церковь и посоветоваться, но неожиданно с неба посыпался бисер и он, изумленный явлением, забыл о своем решении.

Нищий в парчовом камзоле, истрепанном до дыр, продавал в аэропорту Мехико шестиствольный обрез, а в Сант-Этельяне девушка в траурном платье держала за цепочку часы, сделанные тем же мастером, что и обрез.

– Не забывайте заводить, – сказала юная вдова. По щеке у нее стекала слеза. Так же, как и нищий, она была слепа.

Чемпион остановил первого попавшегося прохожего и спросил по-английски, протягивая на ладонях покупки:

– Что с этим делать, сеньор?

– Как зазвенит хронометр… «Бим-Бом»… поворачивайтесь и стреляйте из арабеллума… Бах-Бах»! – ответил ему прохожий по-русски, сделал несколько шагов с вытаращенными на Чемпиона глазами и пальцем у виска и… провалился. В люк канализации. Потому как был смертельно пьян. Из лавки напротив с надписью по-английски «Синевзоров-и-Пурпурников. Шелка» вышел хозяин и вылил ведро воды в отверстие, а крышку захлопнул.

Как только часы зазвенели, Чемпион выхватил из-под куртки обрез, резко обернулся и выстрелил, не целясь. В купе пролетающего поезда разлетелось стекло, погас свет и вывалилось тело Вроде-Как-От-Генерала. Падал он неестественно медленно. В руках у него были карты, они рассеялись веером на лету. Он лежал на спине, показывал на Чемпиона пальцем и пытался что-то сказать. В последнем усилии он вынул из кармана визитную карточку, протянул ее Чемпиону и, вздрогнув, замер с протянутой рукой. По черному полю на ней золотыми буквами была вытеснена надпись: «Капитан Шестиглазов», а также девиз: «Смеется тот, кто смеется». Сквозь гримасу смерти на лице мертвеца проступала ухмылка упыря.

«Город-призрак Кенигсберг» – сияла неоновая надпись в фиолетовой половине неба. Единственная улица города тянулась долгой спиралью к вершине горы, на которой возвышался замок. Над фронтоном замка огненными буквами, ослепляющими тусклое свечение заката, горела надпись в небе «Ариэль».

– Вас интересует замок? – спросил Чемпиона толстый представительный метрдотель кафе Эдем, которое примостилось в декоративных руинах старинного здания. – Я прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не был в замке, а вот летающую девушку видел. В горах.

– Летающую девушку?

– Да, там играют! В рулетку, карты, шахматы, ма джонг. Клуб миллиардеров А-ри-эль! Невидимое правительство мира, можно сказать. Ибо никто их не видит: прибывают инкогнито – по ночам. Нам с вами там не место, сами понимаете.

– А кто хозяин заведения?

– Моего? Моя жена – к великому сожалению. Впрочем, всего две недели. Раньше она жила в Гонолулу, а я в Буэнос-Айресе. Когда я сюда приехал, здесь ни-че-го еще не было. Ариэлла ее зовут.

– Жену?

– Нет, владелицу замка. Ариэлла де Ля Рокк.

– Де Ля Рокк? – удивился Чемпион.

– Она самая. А вы подумали, – Робб-Грибос? Должно быть!

– Почему я так должен подумать?

– Потому как Робб-Грибос прежний владелец владения, а де Ля Рокк у него арендует… на двести лет. Сам я флорентиец, хотя прожил в Персии лучшие годы своей жизни. Меня в детстве украли цыгане из герцогской семьи, а потому зову свою любовницу Европой, а она меня – Паршивым Зевсом.

– А летающая женщина в горах?

– Сеньор, – прогнусавил хозяин, – если вы – лунатик, я могу станцевать для вас джигу. Я толст и это смешно. Всего за двести долларов станцую.

– А за десять тысяч?

– Как вы сказали? Летающая женщина? Есть! Имеется! Обитает! В горах! Ведьма, должно быть. На берегу океана, в далеких Таврических горах, – и он сделал широкий жест рукой. – Ле-та-ет! Но там гуляет сумасшедший пикадор и колет пикой всякого в живот. Очень больно. Лучше я покажу вам фокус, сеньор. Всего за тысячу долларов. Обладаю способностью затирать часы под кожу вместе с цепочкой. Смотрите.

Циферблат тикающих часов просвечивал у него под кожей на ладони.

– Что еще мне велено сказать?

– Алонсо Портфебль меня зовут. Ад-во-кат! – сказал он со значением. – Он же – городской голова. Сочиняю стихи. Выступаю под псевдонимом Эйлеон Напо, что означает «Эй, Наполеон!» Не для заработка, разумеется. Для души. «Плевка достойный, Посейдон, – к примеру, – сыграем в водяной ма джонг! И в тот же миг лоб лысый его стал, подобно дыму, проницаем для плевка». Ну-и-так-далее. В русском стиле.

– Бывали в России, сеньор Голова?

– В России не бывал, но с Маяковским выпивал – перед смертью. Сам подавал пистолет… Поцеловал на прощание…

– Сифилитика рискнул поцеловать, а, флорентиец?

– Избави Бог! Пистолет, в рукоять. Дарованное оружье и целованное.

– Скажи-ка, дядя, кто для вас пишет репризы? Вы их выучиваете наизусть или вам позволено импровизировать на ходу?

– Сеньор, вы меня неправильно поняли.

– Ну, вот что, итальянец. Вот тебе чек на десять тысяч долларов, как обещал. Проваливай в свою Флоренцию.

– Премного благодарен! Прослушайте благодарственный мадригал в вашу честь. «Ну, что за город, говорю я вам… стихи в прозе, собственного сочинения… здесь люди на простой вопрос "Который час?" проваливаются вдруг или сапфир вручают – протягивают на ладони». Хотя логичней было бы – часы. Впрочем, я заврался. Пойду, провалюсь по вашему совету.

На очередном завитке спирали Чемпион обратил внимание на то, что в театре Йеллоухауз шла пьеса Евгения Ненормана «Украденный город», а в Черном Кабинете мадам де Ля Рокк – его же «Русский мальчик». На афишах кинотеатра Ретроскоп рекламировались фильмы Зарины Мнишек «Обреченные на успех» и «Дороги, которые нас выбирают».