Михаил Дорошенко - Коридоры судьбы

Прославлялась также левитация. К концу прочтения поэмы «Откровения верблюда» над головой Чемпиона с шипением разросся призрачный гриб, постепенно наполняясь гелием.

Чемпион вознесся в небо вместе с креслом и полетел над морем с бокалом шампанского в руке.

Ночь наступила по-южному быстро. Золотистая рыба заката – казалось – разинула пасть и проглотила его вместе с шаром внезапно. В фиолетовой утробе ночи было прохладно. Мерцали своды звездной пылью, плескались дельфины в невидимой воде.

Вскоре Чемпион сел на палубу французского корабля, и через несколько часов был в Стамбуле.

В министерство финансов обратился однажды внук известного в свое время купца Елисеева с предложением открыть местонахождение клада в одном из магазинов своего деда. Но сделка не состоялась, ибо предприимчивый иностранец настаивал на скромных двадцати пяти процентах «наградных», а министр финансов Крохоборов – на грабительских пяти процентах «дармовых».

Крохоборов привлек к поискам клада Мерцалова и тот указал на санктпетербургское отделение фирмы Елисеева. Зданию магазина был нанесен непоправимый ущерб, но поиски не увенчались успехом.

Через некоторое время Чемпион под видом Елисеева вновь предложил свои услуги, повысив размеры наградных до сорока процентов. На большее Мерцалов не решился – знал, с кем имеет дело.

Елисеев-младший вел себя хамовато – просил милостыню на паперти Казанского собора, в ресторане Астория заставил оркестр играть «Боже, царя храни», пел белогвардейские песни и расстреливал из бутылок с подогретым шампанским агентов Отдела Пауперизации. В магазине, где живого уже места не осталось, он указал тростью на массивную люстру из чистого золота, выкрашенную бронзовой краской, заявил: «Мое!» – и под зубовный скрежет Крохоборова свою долю сокровища увез, разбрасывая на Невском золотые монеты в толпу.

За операцию Чемпион получил свои сто тысяч долларов, а Мерцалов – очередную награду.

Мерцалов вложил деньги в швейцарский банк с том, чтобы на спиритическом сеансе в подвале своего Дома выпросить у Духа таинственную цифру – номер счета, по которому можно получить миллион.

Крохоборов лично наградил его седьмым по счету орденом Знак Почета.

Мердин в свое время доверил Мерцалову воспитание своего сына. Мердин-младший пробыл у Мерцалова два года. Вскоре после выхода из больницы он опубликовал на западе роман «Судом», что означало «Суд-Содом-и-Сумасшедший-Дом».

Роман начинался со слов Мерцалова:

– Это кле-ве-та! Это клевета, господа!

В первой главе рассказывалось о том, как наследник князя Воронцова ездил в Париж за получением наследства – коллекции старинного фарфора. Предварительный экзамен, разыгранный агентами Отдела в Будапеште, наследник князя не выдержал и был отправлен в Сумдом.

Мерцалов с двумя гипнотизерами сопровождал больного в Париж.

– Мы вас предупреждали, – заявил Мерцалов, когда раздались удары трости по фарфору, – субъект невменяемый.

Наследник разрезал осколком фарфора чемодан, в котором его увозили на родину для продолжения курса лечения, и в Западном Берлине выскочил на ходу из поезда. Он рассказал свою историю со страниц газеты «Пари Дельф», на что Мерцалов заявил:

– Это кле-ве-та! Это клевета, господа!

Мерцалов с удовольствием приводил цитаты из романа, но всем прочим от пересказов подобных историй советовал воздержаться, намекая на то, что его коллеги из Отдела Пауперизации разбивают не только фарфоровые вазы, но и костяные черепа. Себя же он причислял к Неприкасаемым.

– Уж не сын ли покойного Добродеева? – спросил Чемпион, располагаясь в кресле.

– Он самый, – признался следователь О.П.

– Знавал вашего папашу. Большой мерзавец был. Чему вы удивляетесь? Может, я что-нибудь напутал? Тот самый, который под поезд попал в Пятигорске? Женщина… записывайте!… цветы продавала на вокзале. Он ее за это стал бить по лицу. Она упала, а он ее ногами в живот. Записываете? Я его придержал за плечо, а он мне свой документ предъявляет. Чинишко у него был помельче вашего, а рожа понаглей. Ну, я и выбросил удостоверение в кусты. Он почему-то испугался. Как будто с документом сила у него ушла… легенду об Антее слыхали? Сомневаюсь! Откуда ни возьмись – электричка. Папаша ваш на ней и уехал… на воды… полечить грехи. Целительные в Стиксе воды, говорят. Я его не толкал, он сам от меня шарахнулся и… судьба! Вернее: не судьба. Между нами говоря…

– Одну минуточку, – сказал Добродеев-младший, направляясь к выходу из кабинета. Но в ту секунду вокруг шеи у него обвилась длинная серебряная цепочка с шаровидными часами на конце. Удивлению Добродеева не было предела. Чемпион усадил его на табуретку в неудобной для следователя позе – спиной к сидению – и наступил ногой на грудь.

– Называется «притянуть к ответу». Вот и отвечай, шельмец! Собственно говоря, я – от папаши. Скучает по тебе. Есть способ навестить. Предлагаю разыграть билет. К сожалению, в один конец. Вот тебе мой Смит с бесшумной насадкой, чтобы никого не беспокоить. Оставляю в барабане два патрона. Стрелять по разу. Даю фору: первый ты в меня стреляешь.

Клац! Клац! Клац! Бах! Клац! Бах!

– Что ж ты, милок, правила нарушаешь? Хорошо еще – патроны холостые попались, а то бы застрелил. Вкладываю всего один, но настоящий патрон. Внимание! Открой глаза, не жмурься: главное упустишь.

Отмахиваясь от наведенного дула, Добродеев начал урчать нечто такое, что в переводе с утробного на общедоступное означало сакраментальное «не надо».

– Не надо, так не надо, – сказал Чемпион, снял ногу с груди молодца, спустился вниз, ткнул охранника пальцем в горло вместо пропуска, сел в машину Добродеева и поехал к Мерцалову. Ему захотелось узнать, для чего тот потратил сто тысяч на испуг своего коллеги, который в результате стал калекой.

– Меееня! – с обидой в голосе заканючил Мерцалов. – Доктора медицинских наук, кавалера множества орденов! Педерастом обозвать! Подполковничешко…

– Майоришко.

– Тем хуже для него. Наглец! Я – генералиссимус в своем роде! Перестарались, жаль. Он ничего уже не сможет понять.

– Какие оригинальные у вас очки, – сказал Чемпиону таможенник, – впервые вижу. Наверное, только входят в моду?

– В моду?! Не всякому по карману подобная мода. Обратите внимание: окуляры с алмазными стеклами!

– Алмазными? Что это, гранение такое или стекла так называются?

– Нет, настоящие алмазы. В часах тоже. Контрабандные.

– И откуда такие «алмазы», – усмехнулся таможенник, – вывозятся, так сказать?